Одна из ведущих мировых держав, каковой является современная Индия, находится в достаточно сложных отношениях с ближайшими соседями.
В КНР заявили о начале строительства ГЭС в Тибете
В конце прошлого года агентство Xinhua сообщило, что «правительство Китая одобрило строительство гидроэлектростанции в низовьях реки Ярлунг Цзанбо». Уникальные характеристики Ярлунг Цзанбо на участке «ущелья Медог» в Тибете, где на одном из отрезков длиной не более 50 км гигантский поток воды падает с высоты 2000 м, давно привлекали внимание инженеров-гидростроителей. В этом потоке запасено энергии объёмом втрое больше, чем сегодня вырабатывается крупнейшей в мире электростанцией «Три ущелья», сооружённой в 90-е годы в верховьях Янцзы.
Естественно, что в КНР давно рассматриваются проекты по превращению этой гигантской стихийной энергии в управляемо-электрическую. Основным препятствием для реализации проектов выступали их крайняя сложность и масштабные затраты, прежде всего, финансовые – около 140 млрд долл.
Но, казалось бы, это внутренне дело КНР, и почему оно должно заботить Индию? Покидая пределы китайского Тибета и протекая далее в приграничных районах Индии и Бангладеш, Ярлунг Цзанбо превращается в более известную Брахмапутру. А в обобщённой «Проблеме воды», которая постепенно перемещается в центр отношений очень многих стран (особенно тех, которых называют «Глобальным югом»), особую актуальность приобретают вопросы использования реки, протекающей по территориям соседних стран.
В середине прошлого десятилетия у Китая возникли сложности в отношениях с группой стран Юго-Восточной Азии, для которых Меконг воистину является «рекой жизни». Последние высказывали опасения относительно возможного негативного влияния строительства в Тибете гидросооружений на притоки Меконга. Тогда Пекину путём прямых контактов на площадке «Лавсанг-Меконг» удалось снять подобные опасения.
Использование ресурсов рек неизбежная компонента развития современной цивилизации. Оно может быть полезно для стран, по территориям которых эти реки протекают, если учитываются интересы каждой из них в ходе строительства гидросооружений и в процессе эксплуатации.
Всё сводится к общему состоянию отношений между соседями. И если «вдруг» возникают некие «недоразумения», то это скорее является признаком дефицита доверия между ними в целом. Разного рода опасения по поводу проекта строительства ГЭС в «ущелья Медог» обозначались со стороны Нью-Дели еще несколько лет назад. Прозвучали они и сейчас сразу после упомянутого сообщения агентства Xinhua .
Хотя от этого сооружения может быть немалая польза и для самой Индии. Будущая ГЭС может стать поставщиком дешёвой электроэнергии в северо-восточные штаты страны или регулятором стока воды Брахмапутры, ежегодно заливающей обширные территории тех же штатов.
Пакистан и Бангладеш
Те же «водные претензии» (наряду с прочими) уже к самой Индии предъявляют два других её соседа – Пакистан и Бангладеш. И это тоже служит диагнозом ее плохих отношений с Пакистаном. Что касается Бангладеш, то отношения резко ухудшились после известных событий начала августа прошлого года , когда со стороны нового руководства прозвучали обвинения Нью-Дели в провоцировании на территории страны наводнения реки Гумти путём сброса воды из отгороженного искусственной плотиной бассейна на территории индийского штата Трипура в 120 км от границы с Бангладеш.
Что касается Пакистана, то ещё в середине прошлого десятилетия дело дошло до угрозы применения ядерного оружия в ответ на намёки премьер-министра Индии Н. Моди о возможности перекрытия верховьев реки Инд в ответ на очередные кровавые акты в штате (тогда) «Джамму и Кашмир». С тех пор ничего похожего в двусторонней риторике на тему «Проблемы воды» не появлялось. Тема же никуда не уходит из системы пакистано-индийских отношений и в последние месяцы не раз актуализировалась премьер-министром Пакистана Ш. Шарифом.
Но, конечно, не схожие «Проблемы воды» в отношениях с Индией являются основной причиной кардинального изменения отношения Бангладеш к Пакистану, обозначившегося после тех же событий начала августа 2024 г. С момента обретения независимости в 1971 г. и до указанных событий трудно было представить более, чем к Пакистану враждебного позиционирования Бангладеш относительно какого-либо государства. Поэтому почти невероятным кажется появление в середине января с. г. в Пакистане делегации старших офицеров Армии Бангладеш. Для Индии это становится серьёзным настораживающим сигналом.
Иран и Афганистан
Определённой компенсацией данному негативу служат вполне позитивные отношения Индии с Ираном и Афганистаном, которые не являются непосредственными соседями. С Афганистаном связан странный феномен стремления руководства страны к развитию отношений не с единоверцами из Пакистана, а с «язычниками» Индии.
Причём данный курс Кабула отнюдь не полностью объясняется проблемами в отношениях «талибов» (до сих пор запрещённых в РФ) с руководством Пакистана. Задолго до них «светское» руководство Афганистана также отдавало предпочтение Индии.
Упомянутый феномен имеет простое и вполне понятное объяснение: любое афганское руководство никогда не рискнёт признать в качестве границы с Пакистаном обозначенную в конце XIX в. «линию Дюранда», разделившую пополам пуштунов (основное население Афганистана). В данном случае демонстрируется работоспособность ключевых положений Realpolitik – независимо от времени, стран и континентов, а таже вероисповеданий проживающих на них народов. Очередным же свидетельством движения навстречу друг другу Индии и Афганистана стала прошедшая 8 января встреча в Дубаи руководителей МИД обеих стран.
У Ирана всегда были относительно хорошие отношения со всеми государственными образованиями на территории современной Индии. И сегодня его руководство проводит сбалансированную политику в отношении Индии и Пакистана, избегая занимать сколько-нибудь определённую позицию по ключевой для обеих этих стран Кашмирской проблеме.
Этапным событием в ирано-индийских отношениях стало заключение «Меморандума о взаимопонимании» на предмет выделения Тегерану 500 млн долл. в целях модернизации порта Чабехар на берегу Оманского залива, состоявшегося в мае 2016 г в ходе. визита Н. Моди в Тегеран. В Индии этот порт рассматривается в качестве важного многофункционального логистического центра, через который может быть обеспечена последующая транспортная связь по суше с тем же Афганистаном.
Все эти договорённости были подтверждены в феврале 2018 г. во время ответного визита в Нью-Дели тогдашнего президента Ирана Хасана Роухани. В мае 2024 г. указанные договорённости были продлены на последующие 10 лет. Широкий круг вопросов двусторонних отношений обсуждался в начале января 2025 г. в ходе визита в Нью-Дели заместителя руководителя МИД Ирана Маджид Тахт-Раванчи.
Внешнеполитическая обстановка вокруг современной Индии усложняется. Это же применительно ко всем другим основным участникам нынешнего этапа «Большой мировой игры».
Да и вообще, кому в нынешнем сбредившем мире легко.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона