Директору Института востоковедения РАН доктору исторических наук Аликберу Аликберову — 60!
Беседа с доктором исторических наук директором Института востоковедения РАН Аликбером Аликберовым получилась невероятно интересной, насыщенной и обстоятельной. Мы затронули огромное количество тем, поговорили об актуальных вопросах и поразмышляли о вечных.
Почему общество сегодня нуждается в объективных знаниях о Востоке? С чем связано мнение, что хорошие востоковеды начинаются после 50-ти лет, как выдержанный коньяк? Почему в сильных и умных государствах политика основана на науке? Интересно, тогда читайте первую часть нашего интервью.
– Аликбер Калабекович, этот год для вас богат на юбилеи. Вам исполнится 60 лет, 25 из которых вы посвятили нашему замечательному Институту востоковедения. Во время юбилея принято подводить итоги. Я же предлагаю нарушить эту традицию и поговорить о Ваших планах, как учёного и как руководителя научного института, ну скажем, на ближайшую пятилетку. И несколько слов о том, чем сейчас живет Институт востоковедения – крупнейший и старейший гуманитарный научно-исследовательский академический центр в России.
– Институт востоковедения – мой дом. После окончания аспирантуры в его Санкт-Петербургском филиале я фактически всю жизнь проработал в одном институте. Если же говорить о юбилеях… Пять лет назад мы отмечали двухсотлетие Института востоковедения. Это юбилей не только нашего института, но и питерского, поскольку исторически сначала институт был образован там, а уже впоследствии часть сотрудников переехала в Москву, и был организован Институт востоковедения здесь. Полное наше название звучит так Институт востоковедения Российской академии наук. А академия в этом году отпраздновала трёхсотлетний юбилей.
В составе института много подразделений, центров, отделов. Например, скоро будем отмечать 75-летие установления дипломатических отношений с Китаем, а в прошлом году было столетие установление дипотношений с Монголией.
Российская академия наук, являясь старейшей на постсоветском пространстве, в свое время помогала создавать академии бывшим союзным республикам. Поэтому их юбилеи связаны с нашей общей историей. Юбилей – это повод обернуться назад и вспомнить, что и как было сделано, осмыслить пройдённый путь и наметить будущие шаги, а при необходимости и переосмыслить что-то, чтобы движение вперёд было наиболее оптимальным и продуктивным.
Не буду говорить о своем юбилее, поскольку дата 60 лет не такая весёлая, ведь ты попадаешь в когорту семидесятилетних. Хотя у востоковедов есть такая специфика – специалист с возрастом становится все лучше и лучше. Это у математиков пик приходится на 30 лет. У нас же, чем старше ты становишься, тем больше у тебя опыта в плане знаний языков, культуры, межкультурных коммуникаций. Поэтому за редким исключением хорошие востоковеды начинаются примерно после 50 лет.
– Как хороший коньяк, выдержанные…
– Совершенно верно. Опыт и знания позволяют лучше понимать предмет нашего исследования – Восток в разных его проявлениях. Восток очень многообразный и во многом ещё не исследованный мир, который мы начинаем по-настоящему познавать только после стратегического поворота.
– Это в масштабах страны. Но востоковеды всегда были повёрнуты на Восток, который всегда был в фокусе ваших исследований…
– Вы правы. Востоковедам никуда поворачиваться не пришлось. Страна повернулась вслед за нами туда, куда мы смотрим традиционно. Поэтому можно сказать, что сейчас наступило единение стремлений, взглядов и надежд.
Мы изучаем Восток комплексно, используя мультидисциплинарный подход. У нас много разных направлений исследований, основное из которых классический цикл, подразумевающий фундаментальные исследования в сфере классических текстов, археологии, изучение истории, филология, литературоведение и культура, этнография и социология, религиоведение. Таким образом, удается получить целостное знание о Востоке, что очень важно. Это основное направление, отличающее нас как крупнейший академический центр гуманитарного профиля в России. В наших стенах трудится порядка пятисот человек – ведущих учёных, академиков, докторов и кандидатов наук, аспирантов.
Второе наше направление – также фундаментальные исследования, но уже в области изучения современных стран Востока. Самая актуальная форма не-Запада – это Восток. Латинская Америка – тоже, как и Африка. Но северную Африку мы рассматриваем как часть Востока. Поэтому получается, что мы изучаем наиболее актуальные для России формы и страны не-Запада.
Третье направление – прикладные аналитические исследования актуальных проблем, возникающих в отношениях между странами. Общество сегодня нуждается в объективных знаниях о Востоке. Но при этом мы должны быть полезны и государству в его текущей политике. Поэтому мы в рамках наших проектов занимаемся очень актуальными проблемами, в том числе и современного развития государств Востока.
– Аликбер Калабекович, у истоков нашего курса на Восток стоял Евгений Максимович Примаков. Уникальный человек, одно время возглавлявший Институт востоковедения, выдающийся политический и государственный деятель, дипломат, журналист и ученый с мировым именем, которого называют светилом российского востоковедения. В свое время им было разработано новое в международных отношениях направление аналитической работы с прямым выходом на политику – ситуационный анализ, позволивший прогнозировать и предотвращать развитие различных военно-политических и экономических ситуаций, в том числе в периоды обострения международных конфликтов на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. А сегодня в условиях стратегического поворота России на Восток, можно ли говорить о том, что востоковедение переживает определенный подъем, становится более востребованным в новых реалиях?
– Как раз за вашей спиной находится полное собрание сочинений Евгения Максимовича. Безусловно, он задал новые измерения нашим исследованиям. Примаков, как и предыдущий директор Бободжон Гафурович Гафуров, были не только директорами и исследователями, они были государственниками. А Примаков в этом смысле был ещё и аналитиком. Именно это государственное отношение позволило ему более глубоко понимать происходящие процессы. Он пришел к этому в том числе и через свои новые методологические подходы – форматы обсуждений ситуационных анализов, когда делаются сценарные прогнозы: первый сценарий, второй, наиболее вероятный, наименее вероятный. Как говорил один известный философ истории: есть такое понятие, как историческое будущее. Если ты знаешь основные исторические тенденции развития, то на их основе можно выстраивать контуры будущего. И Евгений Максимович умел это делать. У него достаточно легко получалось в массе сложных фактов грамотным образом их вычленять, видеть и выстраивать внутреннюю логику событий.
Примаков, и поэтому он мне особо близок, был ещё исламоведом. Виталий Вячеславович Наумкин, наш научный руководитель, помимо того, что он арабист, политолог и исследователь, занимающийся классическими текстами, также исламовед. Одно дело, когда ты понимаешь политику, и совершенно другое, когда, помимо политики, понимаешь ещё и специфику социальных процессов общество. А специфика определяется как раз религией. Это и есть комплексный подход.
Внутри религии Примаков различал деструктивные силы, позитивные, внутрирелигиозные политические течения. А это уже высший пилотаж, позволивший ему показать, насколько наука может быть востребована и полезна для общества и государства. Политика может быть разная, но, когда она опирается на научный фундамент, она бывает успешной. В сильных и умных государствах политика обычно основана на науке. Тогда существует стратегия, вырабатываются подходы, ведущие к успеху в реализации намеченных планов и программ.
Когда в марте 1999года силы НАТО начали бомбардировку Югославии и Примаков совершил знаменитый исторический разворот, он сделал это не только как политик, но и как учёный. Некоторые исследователи философы и методологи говорят о том, что историки должны быть абсолютно политически неангажированными. Но при этом любая наука дает тебе картину, и ты должен использовать свои знания, чтобы принести максимальную пользу своей стране. Знание каких-либо процессов, происходящих на Востоке, а Восток – это половина мира, позволяет оценивать и события в других частях света, давая глубинное понимание происходящих событий.
– На Востоке сегодня, и так было всегда, присутствуют те же самые глобальные игроки – США, западноевропейские страны, бывшие ранее колониальными державами, пытающиеся теперь при помощи различных форматов удерживать свое лидерство и доминирование…
– Да, они никуда не делись. И когда вы занимаетесь историей какой-либо страны, к примеру, Сирии или Ирака, вы прекрасно помните, какая митрополия считала эту территорию своей колонией. Это часть истории, которую невозможно забыть и закрасить, сказав, что этого не было. Восток очень тесно связан с Западом. И тому, кто глубоко копает и хорошо понимает историческую ретроспективу, легче делать оценки более общего характера. Обобщения обязательно должны опираться на эмпирический материал. А Евгений Максимович как раз хорошо знал эту эмперику, как и наш научный руководитель Виталий Вячеславович. И мы фактически, как вы сказали, получили, практически, новое дыхание.
Времена застоя нас также не обошлись стороной. Общие проблемы, возникающие в замкнутых системах, коснулись и нас. Сегодня политика стала в большей степени опираться на науку, поэтому мы должны выдавать адекватные реальности результаты, на которые можно опираться. Они должны быть верифицируемыми. Если вы не можете воспроизводить результат на основе разных данных и подходов, значит его не нужно его выдвигать. Уровень ответственности невероятно высок. Ведь неверные экспертные оценки в конечном итоге могут привести к неверным политическим решениям. Мы не можем так рисковать. И если мы в чем-то не уверены, лучше сразу сказать, что здесь определённые пределы возможности, а дальше слишком много переменных. Нужно обобщать так, чтобы завтра к вам не было претензий. Золотое правило: не знаешь – не говори.
– Когда произошёл поворот на Восток, вы стали вырабатывать новые методологические подходы, адекватные сегодняшней жизни и учитывающие коммуникации, интеграционные процессы, глобализацию?
– Совершенно верно. Например, есть китайская модель глобализации. Несмотря на то, что глобализация в основном отвечает интересам Западного мира, у Китая прекрасно получилось вписаться в нее и получить свои выгоды. На данный момент пределы его роста в рамках этой модели исчерпаны, Китай нельзя рассматривать только как мировую фабрику. Он уже стал политической силой, конкурентной Западу. Вот это переосмысление в том числе и методологическое, привело к выработке новых подходов.
Один из них – трансдисциплинарный подход, разработкой которого применительно к нашей стране и нашей исследовательской практике занимаюсь и я, подразумевает использование возможностей на основе научных дисциплинарных и полидисциплинарных практик. Теоретическое знание и даже признание эмпирического материала – это не всегда гарантия полноценного и исчерпывающего знания, потому что есть ещё и практическое знание, которое также надо учитывать. А оно выходит за пределы академических компетенций исследователей. Например, если вы изучаете международные отношения и не привлекаете практический опыт дипломатов, то можете что-то упустить. Ведь в международных отношениях много внутренних процессов, которые извне изучать чрезвычайно сложно. Мы же с помощью привлечения экспертов-практиков смогли добиться прекрасных результатов. Не случайно на последнем заседании Валдайского клуба министр иностранных дел РФ Сергей Викторович Лавров два раза упомянул Институт востоковедения и три раза нашего научного руководителя В.В.Наумкина. Мы невероятно горды тем, что полезны государству и обществу.
Продолжение следует…
Беседовала Юлия Новицкая, писатель, журналист-интервьюер, корреспондент «Нового Восточного Обозрения»
