Нынешняя осень оказалась весьма насыщенной на событийную хронику конфликтной политики. Очевидно, в этом присутствует некая закономерность, ибо: у политиков завершились летние отпуска; мир по-прежнему раздираем рядом противоречий и конфликтов; а вероятный театр военных действий в некоторых регионах, как правило, воспринимает осень как лучший период для начала наступательных операций.
Сохраняющийcя российско-украинский военно-политический кризис вызвал серьезный раздел на мировой арене, а экономическая война коллективного Запада во главе с США против РФ в виде жестких санкций предопределила поиск новых обходных коммуникаций и конкурентных рынков. В этом процессе некоторые ключевые страны Ближнего Востока (в частности, Турция и Иран) становятся прямыми и потенциальными центрами формирования и контроля стратегических транзитных коммуникаций. Последнее инициирует новые потоки столкновения интересов, ибо новые маршруты торговых караванов гарантируют дивиденды и влияние стран, контролирующие дорожные коридоры.
Турция в этой связи пытается максимально плодотворно воспользоваться своим выгодным экономическим положением, предлагает соответствующие сервисы услуг заинтересованным странам и даже континентам, пытается укрепить свою экономическую независимость и реализовать собственные амбициозные геополитические цели. Подобная активность реваншистской Турции не может вызвать однозначную реакцию внешнего мира.
Так, политика неоосманизма и неопантуранизма под лозунгом «Золотой век турок» получает максимальную поддержку новосозданных тюркских стран постсоветского пространства и нынешних властей Венгрии. В России и Китае пока полагают, что Турция слаба и ее амбиции на «тюркском полюсе» никак не создают им внешних и внутренних угроз. Великобритания и Израиль пытаются вновь использовать туранский вектор турецкого государства для удовлетворения собственных экономических и политических интересов (торговля нефтью, газом и другими сырьевыми ресурсам каспийского бассейна и центральноазиатского региона в сочетании с нейтрализацией Ирана). В свою очередь Иран выступает категорическим противником усиления Турции на севере своих границ со странами Закавказья и Центральной Азии. США же стараются занять выжидательную тактику продвижения натовской Турции в постсоветский юг против России и Китая.
Однако Соединенные Штаты, претендующие и называющие себя мировым лидером (гегемоном), никак не желают образования новой турецкой державы, способной контролировать богатейшие регионы на Востоке и оказывать влияние на международные дела. Вашингтон исходит из традиционного имперского принципа «разделяй и властвуй» или «ничто не может быть выше роста фараона, кроме самого фараона». К тому же, на Западе достаточно хорошо знакомы с гибкой и непредсказуемой турецкой дипломатией со времен «больного человека Европы» Османской империи.
Исходя из сказанного, США во всех региональных делах пытаются использовать политику сдерживания, дабы исключить риски угроз своей монополии. В годы «холодной войны» именно Вашингтон, из-за независимой и просоветской политики кипрского президента архиепископа Макариоса, стимулировал военное вторжение Турции на северную часть острова Кипр в июле 1974 г. (кодовое наименование «операция Аттила»).
В нынешней же ситуации независимой политики Эрдогана, США предпочитают:
– в средиземноморском бассейне усилить военную поддержку Греции (создание новых баз, активное вооружение, поставки многофункциональных истребителей F-35 пятого поколения и т.д.);
– в ближневосточном театре поддерживать проамериканские курдские боевые формирования, действующие на границе с той же Турцией;
– на кавказском фланге дополнить свое присутствие в Грузии установлением контроля над Арменией.
Курдский вопрос со времен Берлинского конгресса 1878 г. вошел в повестку международной дипломатии как часть Большого Восточного вопроса (в то время вопроса этнических территорий в составе Османской империи). Первая мировая война и итоги Лозаннского мира 1923 г. так и не решили ни курдский, ни армянский вопросы. С тех пор и до сих пор эти исторические территориальные проблемы так и остались проблемами, не получив разрешения на Ближнем Востоке. Время от времени курдский вопрос актуализируется в региональной дипломатии тех или иных центров силы.
США понимают степень угроз территориальной целостности той же Турции, исходящих от курдского вопроса внутри и вовне Анатолии. Официально США поддержали своего союзника по НАТО Турцию в части подавления боевого сопротивления Рабочей партии Курдистана (РПК), ареста ее бессменного лидера Абдулы Оджалана в 1999 г. и признания РПК террористической организацией. Во многом подобное отношение США к РПК было продиктовано двумя причинами:
1) противодействие советскому наследию поддержания курдского вопроса против натовской Турции на Ближнем Востоке, ибо РПК ориентировался на социалистические ценности и Москву;
2) не допущение возрастания роли РФ на рубеже ХХ–ХХI вв. на постсоветском юге и Ближнем Востоке с опорой на курдский фактор (в тот период США и Великобритания вместе с Турцией решали вопрос прокладки в обход России новых нефте- и газопроводов из Азербайджана через Грузию в Турцию и на европейский рынок).
Вместе с тем, Соединенные Штаты не исключают возможности использования политического и боевого потенциала курдских сил на Ближнем Востоке в зависимости от своих интересов и поведения четверки стран региона с компактным расселением разделенного курдского народа (то есть Турции, Ирана, Ирака и Сирии).
В ситуации с сирийским кризисом, где США заняли подчеркнуто враждебную позицию к действующему легитимному режиму Башара Асада, Вашингтон рассматривает часть курдских сил в качестве своих союзников, снабжает их стрелковым вооружением, обеспечивает определенную подготовку командного и штурмового состава, использует их в своих акциях в пределах САР. В этой связи США никак не удовлетворяет антикурдская военная активность Турции в северных и северо-западных районах Сирии, проведение пяти локальных военных операций турецких специальных и прокси сил и планов Анкары по созданию в названных районах, примыкающих к южным границам Турции, 30-км буферной зоны с выселением местных курдов и переселением туркмен.
Более того, курдская тема приобрела особую остроту в вопросе вступления Швеции в НАТО, где проживает до 140 тыс. курдов, преимущественно покинувших пределы Турции по национальным причинам. Анкара выдвигает обоснованные, а порою и не связанные с курдами требования к Стокгольму, что может позволить туркам выразить согласие на членство Швеции в Североатлантический альянс. США, естественно, пока с трудом выдерживает согласованный «турецко-венгерский мятеж» внутри НАТО. И вновь курдский вопрос выходит на передний план как удовлетворения амбиций Турции, так и вероятно сдерживания (или подрыва) данных амбиций.
На июльском саммите НАТО в Вильнюсе Реджеп Эрдоган выразил надежду, что турецкий парламент примет положительное решение по судьбе Швеции, но при этом выдвинул встречную просьбу Стокгольму в плане ускорения приема Турции в состав ЕС. Это, как известно, вызвало отрицательную реакцию Брюсселя и ряда столиц европейских государств. В ответ лидер Турции взял тайм-аут на три месяца в связи с уходом депутатского корпуса в летние отпуска и связал решение шведского вопроса с мнением турецких парламентариев в начале октября с.г.
За прошедший с июльского саммита НАТО период Турция в разной форме и на разных этажах параллельно с темой Швеции обсуждала и зондировала возможность оказания Западом внушительной финансовой помощи из-за сложившегося кризиса в стране и разрушительного землетрясения, а также организации военных поставок модернизированных истребителей F-16. США в лице госсекретаря Энтони Блинкена пообещали положительно отнестись к просьбам турецких партнеров при положительном решении шведского статуса.
В этой связи Белый дом даже пошел на некое усмирение последовательного антитурецкого сенатора Роберта Менендеса, выступавшего против военных поставок Турции из-за поведения Анкары в адрес союзников и партнеров США (Греции, Кипра, проамериканских курдов Сирии и Армении). В частности, в сентябре с.г. неожиданно в отношении Менендеса и его супруги возбудили дело с подозрением в коррупции, что позволило временно отстранить его на период следствия от председательства в Комитете по международным отношениям Сената, от мнения и решения которого зависит оказание военной помощи иностранным государствам (включая и Турции). Данное кадровое решение было положительно воспринято самим Эрдоганом, как возможность ускорения военных поставок США. В частности, президент Турции в этой связи заявил: «Отсутствие Менендеса в поле зрения – это преимущество». Однако Америка не спешит выполнять свои обещания перед Турцией и, проще говоря, выжидает прежде соответствующего решения турецкого парламента.
И вот наступил октябрь, а в первый же ее день в Стамбуле прогремели взрывы недалеко от здания парламента и МВД. Ответственность за террористический акт взяла на себя РПК, что воспринимается в Турции как некая попытка внешних сил оказать предупредительное давление на мнение турецких депутатов по шведскому вопросу. Курдов, конечно, вряд ли устроит подчинение Стокгольма требованиям Анкары по части членов РПК. Проще говоря, курды в таком случае потеряют благополучное место базирования в преуспевающей стране Европы.
Ответные действия со стороны спецслужб и ВВС Турции не заставили себя долго ждать на территории Иракского Курдистана и севере Сирии. Турецкие военные рапортуют, что поразили уже почти 60 целей РПК и захватили ряд боевиков, причастных к последней акции. Между тем, 5 октября с.г. истребитель F-16 ВВС США в небе над Сирией в районе Хасаке сбил турецкий военный беспилотник, который оказался в полукилометре от американских военных в САР. Об этом изданию Reuters сообщил представитель Пентагона бригадный генерал Пэт Райдер.
Американцы восприняли турецкий беспилотник, сбрасывавший бомбы на курдские объекты в Хасаке, в качестве военной угрозы. Военное же ведомство Турции исключила связь официальной Анкары со сбитым дроном.
Случайность ли это, что ВВС США впервые поражают боевой беспилотник союзника по НАТО? В принципе от случайностей никто не застрахован, и даже турецкие БПЛА. Вместе с тем, следует не исключать и версию предупредительного сигнала туркам не вторгаться в зону интересов США по тем же курдам, иначе можно обжечься. А что же в таком случае ожидать Эрдогану, если вдруг сознательная часть турецкого парламента поверит в независимые силы своего лидера и проголосует против членства Швеции в НАТО?
Как видим, октябрь в этом году отличился напряженным началом. Посмотрим, чем же он завершится на Ближнем Востоке и смежном Южном Кавказе, где Эрдоган не унимается успехом в Карабахе и рвется в Зангезур. Приведет ли конфликтный потенциал к новой региональной ирано-турецкой войне, либо стороны сохранят мир ради новых транзитных коммуникаций – покажет близкое и бесконечное время…
Александр СВАРАНЦ – доктор политических наук, профессор, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
