Спустя три с половиной месяца после смены партийности руководства Австралии, вынесенный в заголовок тезис пока достаточно точно отражает ответ на возможный вопрос, что же с тех пор происходит с внешнеполитическим курсом страны, занимающей заметное место в политической игре, которая разворачивается в Индо-Тихоокеанском регионе.
При том, что отмечаются попытки (скорее, впрочем, на уровне риторики) некоторых членов нового правительства и самого премьер-министра Энтони Альбанезе понизить уровень напряжённости в отношениях с КНР, то есть с главным торговым партнёром. Отметим, что наблюдавшееся со второй половины нулевых годов быстрое развитие торговой кооперации между Китаем и Австралией весьма способствовало экономическому прогрессу второй.
Необходимо подчеркнуть, что торгово-экономическая сфера была органичной частью общего процесса налаживания вполне дружественных китайско-австралийских отношений. Он был инициирован Кевином Раддом, лидером Австралийской лейбористской партии, занявшим в конце 2007 г. (по итогам прошедших всеобщих выборов) пост премьер-министра страны. К. Радд не раз тогда публично демонстрировал личные симпатии к КНР, которые, однако, в последние годы заметно поубавились.
Инерция данного позитивного тренда в двусторонних отношениях сохранялась и на большей части последующего длительного периода пребывания у власти блока правоконсервативных партий, сменившего лейбористов в 2013 г. Но резкое обострение отношений США (с которыми Австралия связана военно-политическим союзом) с быстро растущим Китаем не могло не отразиться негативным образом и на состоянии китайско-австралийских отношений. Ухудшение этих последних, наметившееся со второй половины предыдущего десятилетия, стало особенно заметным после занятия в августе 2018 г. должности премьер-министра от право-консерваторов Скоттом Моррисоном.
Уже весной 2019 г. С. Моррисон присоединился к публичным провокационным обвинениям КНР в инициировании коронавирусной пандемии, с которыми выступил тогдашний госсекретарь США М. Помпео. Австралийский премьер согласился с ним и в необходимости финансового возмещения Пекином разнообразных издержек от распространения “Ковид-19”.
Этот выпад (впрочем, одноразовый) резко ускорил упомянутый негативный тренд в китайско-австралийских отношениях. Его апогей пришёлся на сентябрь 2021 г., когда было заявлено о формировании “улучшенного” трёхстороннего партнёрства в сфере безопасности, участниками которого выступили Австралия, Соединённое Королевство и США. Указанное “партнёрство” получило обозначение (по первым буквам названий стран-участниц) AUKUS.
В официальном Совместном заявлении никак не обозначается источник беспокойства, побудившего всех трёх подписантов объединить усилия в целях “обеспечения нашей безопасности, а также интересов в сфере обороны”. И во всех прочих документах, сопровождающих мероприятия Вашингтона по формированию в регионе различного рода межгосударственных конфигураций, прямо не указывается, против кого они направлены.
Что, конечно, не вызывает ни малейших сомнений, кто является их “адресатом”. И в первую очередь у него самого. Поэтому факт создания AUKUS был воспринят Пекином в качестве очередного свидетельства развития всё того же антикитайского тренда, в частности, во внешнеполитическом курсе Австралии. Со всеми понятными последствиями для двусторонних отношений, включая сферу торговли.
Как и повсеместно, экономика Австралии пострадала в последние три года главным образом по причинам глобального масштаба, в числе которых находится тот же фактор “Ковид-19”. Однако и перспектива ухудшения крайне выгодных торгово-экономических отношений с основным внешним партнёром оказалась весомым фактором в ходе борьбы, развернувшейся в Австралии между основными политическими силами накануне очередных всеобщих выборов.
По их итогам правившая в течение последних девяти лет коалиция правоконсервативных партий была вынуждена передать власть конкурентам, которых, однако, тоже с большой натяжкой можно назвать победителями. Во всяком случае, это относится к всё той же АЛП, вошедшей в новую правящую коалицию. Возможность занять пост премьер-министра лидером ЛДП Э. Альбанезе была не очевидной вплоть до последнего момента.
Экспертное мнение относительно политических итогов последних выборов в Австралии носит довольно определённый характер – сегодня становится едва различимой разница между двумя основными партийными группировками, достаточно заметная ещё десять лет назад. Особенно это относится к сфере внешней политики.
Если победа лейбористов в конце 2007 г. сыграла существенную роль в провале попыток Вашингтона уже тогда сформировать некую региональную конфигурацию антикитайской направленности, то после их нынешнего возвращения во власть не следует ожидать восстановления внешнеполитического курса Австралии второй половины нулевых годов. Вряд ли появятся даже сколько-нибудь существенные коррективы в том, что в последние два-три года делало на внешнеполитической арене правительство консерваторов.
Что связано не только с упомянутой трансформацией внутриполитического поля Австралии, но и радикальным изменением внешнего. При том, что оба эти процесса всегда пребывают в тесной взаимосвязи. Главный же элемент произошедших в последние 15 лет изменений на внешнем по отношению к Австралии поле обусловлен, повторим, превращением КНР в глобальную державу и восприятием в Вашингтоне этого факта в качестве всесторонней угрозы.
Кроме того, в Канберре полагают, что и непосредственным образом (то есть не только через “промежуточное звено” в лице США) становление КНР в качестве одного из ведущих региональных игроков является источником разного рода вызовов интересам Австралии. Например, подобным образом оценивается распространение влияния Пекина на пространство Океании в целом, но особенно на прилегающие к Австралии страны Меланезии, такие как Папуа-Новая Гвинея и Соломоновы острова. Особый переполох в Канберре (и Вашингтоне) вызвало заключение в апреле с. г. Рамочного соглашения в сфере безопасности между КНР и второй из упомянутых стран.
В числе прочих примечательных трендов во внешней политике предыдущего правительства обратило на себя внимание его активное подключение к попыткам Вашингтона “перетянуть на свою сторону” Индию. И ещё во время предвыборной кампании Э. Альбанезе обещал в случае прихода к власти расширять всестороннее сотрудничество с этой страной. Свидетельством чему стал визит в Индию министра обороны Р. Марлза, состоявшийся уже через месяц после формирования нового правительства. Комментаторы обращают внимание на то, что это вообще был первый межгосударственный контакт нового правительства. В ходе визита Р. Марлз подтвердил неизменность наметившейся ранее “траектории Всеобъемлющего стратегического партнёрства между Австралией и Индией”.
Масштабно Индия представлена на начавшихся в конце августа в Австралии вторых международных учениях ВВС Pitch Black, которые продлятся три недели. Из 100 задействованных в них самолётов из 17-и стран от ВВС Индии участвуют четыре истребителя-бомбардировщика Су-30 МКИ и два тяжёлых транспортника C-17.
Впервые в учениях Pitch Black принимают участие Япония, Республика Корея и Германия. И если относительно участия первой вообще нет никаких вопросов, второй – почти нет, то всё более заметная военная активность в Индо-Тихоокеанском регионе третьей продолжает вызывать немалое удивление. Тем более, что и масштаб участия германских ВВС (13 самолётов разного класса) в учениях на другой стороне глобуса впечатляет. То есть оказывается, что немецкий фрегат Bayern не случайно в течение второй половины 2021 г. бороздил просторы Тихого океана, базируясь в той же Австралии…
Непонятно, чем Берлину не угодил Китай, в адрес которого демонстрируются германские мускулы. Как военные, так и дипломатические. Посол ФРГ в Индии недавно притянул за уши конфликт на Украине в связи с территориальными спорами между КНР и Индией. Руководителю германского МИД А. Бербок не даёт покоя пресловутая “уйгурская проблема”. Дважды обучавшаяся в Великобритании, предпочитающая говорить на английском, она действительно германский политик? Или…
Удивление (пока ещё) в связи с активностью ФРГ (особенно военной) выражают и в КНР.
Судя по всему, Австралия и при новом правительстве продолжит играть роль одного из центров притяжения антикитайских трендов, носители которых располагаются как в ИТР, так и далеко за пределами данного региона.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”
