Последние годы правления Мун Чжэ Ина запомнились войной прокуратуры и министерства юстиции, следствием чего стало избрание президентом бывшего генерального прокурора. Но, похоже, в правление Юн Сок Еля мы можем наблюдать противостояние между администрацией президента/министерством административного управления и безопасности (МАУБ) и национальным полицейским агентством.
Здесь нужна предыстория. Что при японцах, что при военной диктатуре, полиция имела очень большие полномочия и находилась под контролем тогдашнего министерства внутренних дел. На низовом уровне полицейский был основным представителем власти, а не просто «служителем порядка». Уровень репрессий и жестокости тоже был соответствующим, и хочется обратить внимание на то, что в июне 1986 года студента Пак Чхон Чхоля, со смерти которого началось падение режима Чон Ду Хвана, «запытали» насмерть именно полицейские, а не спецслужбисты. Также, некоторые политические скандалы, связанные с теми, кто находится у власти, часто скрывались или фальсифицировались.
Поэтому, когда демократы пришли к власти, они довольно сильно ослабили полномочия полиции, и, что более важно, в 1991 году сделали её структурой, не подчиненной напрямую МАУБ, которое в южнокорейской административной системе играет куда более меньшую роль, чем российское МВД.
Однако, в правление Мун Чжэ Ина и его погромах в силовых структурах, на Национальное полицейское агентство (НПА) была возложена большая часть полномочий сперва разведки, а потом прокуратуры. В январе 2021 года полиция получила полномочия по ведению расследований и право самостоятельно их закрывать. С сентября 2022 г., как только вступят в силу законопроекты, направленные на лишение прокуратуры ее следственных полномочий, полиция сможет расследовать любые серьезные преступления, за исключением коррупционных и экономических. В 2024 году она получит от Национальной разведывательной службы право расследования шпионажа и иных политических преступлений. Хотя полицию планировалось разделить на муниципальную и на аналог ФБР, который занимался бы крупными преступлениями, непонятно, насколько эта организованная Муном реформа при Юн Сок Ёле будет доведена до конца.
В результате получается, что с полицией надо что-то делать, поскольку она а) имеет слишком много полномочий б) существует вне основного контроля государства, что чревато всеми бедами, которые сопровождают бесконтрольность. Речь идёт не только о коррупции самой по себе: полиция, особенно муниципальная (если её отделят), будет очень неустойчива к влиянию со стороны, скажем так, «местных уважаемых людей». Это весьма важно, учитывая, что сексуальные преступления и домашнее насилие должны расследовать именно муниципалы. Многие «невыгодные» преступления могут быть в итоге «спрятаны под ковёр».
При Мун Чжэ Ине взаимодействие государства и полиции, как правило, проходило через аппарат старшего секретаря президента по гражданским делам, который нередко «рекомендовал», в какую сторону полиция должна копать, а в какую нет. Но Юн Сок Ёль упразднил этот пост, который позволял слишком активно вмешиваться в дела общества. И возник вопрос: «как направлять работу полиции в новых условиях».
Уже в мае правительство начало обсуждать способы контроля за усилением полиции, создав комитет по совершенствованию полицейской системы. Таковой рекомендовал предоставить МАУБ нанимать/рекомендовать кандидатуры, увольнять и наказывать сотрудников полиции. Затем, хотя в соответствии с Конституцией страны, Законом о сотрудниках полиции и Законом об уголовном судопроизводстве роль министерства предполагала сотрудничество с НПА (от разработки новых законов, касающихся полиции, до определения должностных инструкций), в министерстве до сих пор не было подразделения, занимающегося поддержкой таких задач. И 21 июня 2022 г. его рекомендовали создать, дав ему, в том числе, полномочия по аудиту полицейских расследований, управлению персоналом и инспектированию полиции. Включая право рекомендовать кандидатов на руководящие должности, а министру внутренних дел — право требовать дисциплинарных мер в отношении начальника Национального полицейского управления и других высокопоставленных сотрудников полиции. В общем, «прощай, независимость».
В тот же день произошел любопытный инцидент. 21 июня НПА опубликовало в средствах массовой информации документ, содержащий список из 28 высокопоставленных чиновников, претендующих на повышение. Но всего два часа спустя был опубликован второй список, в котором семь чиновников из первого списка были заменены на другие должности в результате решений МАУБ. Юн Сок Ёль, который не поддержал первый список, заявив, что это либо нарушение национальной дисциплины, либо бессмысленная ошибка правительственных чиновников.
Полицейские чиновники, разумеется, выступают против. Для кого-то это удар по корыстным интересам, и тут можно вспомнить, как в делах Чо Гука или Ким Гён Су ключевые улики «терялись» именно на этапе полицейского расследования. Для кого-то это опасение того, что новое бюро будет «обрезать» возможности полиции – некоторые вещи придётся согласовывать, а это занимает время. Кто-то и впрямь верит в то, что полиция должна быть независимой, и эти настроения активно раздувают демократы, в нарративе которых хочет нарушить политический нейтралитет полиции, Дескать, Юн строит тоталитарное полицейское государство, а в перспективе хочет вернуть «тёмные времена». Как заявил де-факто лидер демократов Ли Чжэ Мён, «не может идти и речи о демократии в Корее без истории независимости полиции от политической власти». «Задача полиции — защищать общественные интересы, а не власть». У Сан Хо, временный глава Демократической партии Кореи, тоже разразился риторическими вопросами о том, почему прокурорам протестовать было можно, а полицейским нельзя.
27 июня 2022 г. глава МАУБ Ли Сан Мин сообщил журналистам, что новое подразделение по контролю за работой полиции будет укомплектовано в общей сложности 16 сотрудниками, 12 из них из полиции. Кроме того, министерство разработает ряд нормативных актов, дающих министру право утверждать или отклонять ключевые политические решения полиции и получать отчеты от полиции по ключевым вопросам, включая бюджет. Также, министр внутренних дел будет иметь право получать предварительные отчеты о ключевых законодательных предложениях или других вопросах, которые полиция представляет на утверждение Кабинета министров, а также планы зарубежных командировок начальника национальной полиции.
В тот же день 27 июня начальник полиции РК Ким Чхан Рён, срок полномочий которого истекал через 26 дней, подал в отставку, взяв ответственность и за инцидент назначениями и добавил, что создание предполагаемого полицейского бюро в корне подорвет основы полицейской системы.
23 июля, несмотря на неоднократные предупреждения руководства НПА, 190 полицейских начальников уровня суперинтенданта (треть от общего числа по всей стране) собрались в Институте развития людских ресурсов полиции в городе Асан. 50 присутствовали лично, 140 – онлайн. По итогам четырехчасового собрания участники пришли к выводу, что создание новой надзорной структуры нарушает принцип верховенства закона и неправомерно: МАУБ должно получить согласие на такой шаг 130 тыс. сотрудников полиции, прежде чем настаивать на нём.
Такая групповая акция неповиновения со стороны высокопоставленных сотрудников полиции была беспрецедентной.
Главным «мятежником» стал Рю (Ю) Сам Ён, старший суперинтендант полицейского участка Центрального района г. Ульсан , по словам которого сотрудники полиции глубоко обеспокоены тем, что план министерства «поставит под угрозу следственный нейтралитет и фундаментальную ответственность национальной полиции». Интересно, связано ли это с тем, что суперинтендант Рю руководит участком в Ульсане, где в правление Муна полиция очень помогла его ставленнику выиграть выборы мэра, развязав громкую компанию по коррумпированности его соперника, действующего мэра и его помощников. Когда выборы прошли, выяснилось, что «факты не подтвердились», но махать кулаками после драки было поздно.
Через два часа после встречи Рю был отстранен от работы, а власти инициировали проверку на предмет вынесения дисциплинарного взыскания в отношении 50 полицейских, принимавших во встрече личное, а не онлайн-участие.
Днем спустя глава администрации президента Ким Дэ Ги выступил с резкой критикой собрания, назвав встречу «неуместной», — есть три агентства, которые являются «более могущественными», чем министерства — прокуратура, полицейское управление и налоговая служба, однако прокуратура и налоговая служба контролируются соответствующими подразделениями других министерств.
Министр Ли Сан Мин 25 июля пошел дальше: «Если бы это произошло в армии, это было бы похоже на переворот 12 декабря», имея в виду военный переворот во главе с Чон Ду Хваном.
Кроме того, Ли отверг утверждения о том, что со стороны правительства несправедливо разрешать прокурорам проводить такие собрания и запрещать это делать полицейским, подчеркнув, что полиция отличается от прокуратуры, поскольку является организацией, владеющей огнестрельным оружием.
Юн Сок Ель много не высказывался, но 25 июля заявил, что ожидает, что Министерство и НПА предпримут «необходимые шаги».
СМИ оценили демарш по-разному. Консервативная «Чунъан ильбо» пишет: «выбор старших офицеров полиции в пользу лобового столкновения с правительством был не самым мудрым ходом. … Если они начнут коллективные действия только потому, что им не нравится политика правительства, кто удержит их от более экстремальных действий»?
«Корея Херальд» обращает внимание на то, что сотрудники полиции, выступающие против бюро, ссылаются на пункт 1 статьи 34 Закона о государственных организациях, в котором перечислены должности министра внутренних дел и безопасности. В этом параграфе нет упоминания о «полицейской деятельности». Но в пункте 5 той же статьи уточняется, что Национальное полицейское агентство находится под контролем министра внутренних дел и безопасности в целях управления работой полиции. Затем, когда полиция контролировалась старшим секретарем президента по гражданским делам, ни один офицер не приводил подобных аргументов, но чем подчинение министерству отличается от подчинения Голубому дому при Муне?
26 июля проект постановления об изменении структуры МАУБ и создания полицейского управления был одобрен на заседании кабинета министров РК. В тот же день депутаты от оппозиции провели перед президентской канцелярией акцию протеста, обвинив правительство в административном перевороте.
После этого 26 июля Юн Сок Ель заявил, что коллективные действия сотрудников полиции против планируемого создания полицейского управления при министерстве внутренних дел могут быть приравнены к «серьезному нарушению национальной дисциплины«. Юн признал, что могут быть «различные мнения», но отметил, что «фундаментальный порядок и дисциплина в стране не должны быть поколеблены».
29 июля Министерство назначило первым главой нового полицейского управления старшего суперинтенданта Ким Сун Хо, ранее возглавлявшего Бюро расследований национальной безопасности НПА, а 2 августа управление приступило к работе. Новый орган состоит из 16 человек, 12 из которых — представители полиции, и трех отделов – по общим вопросам, по кадровым вопросам и по вопросам региональной полиции. Интересно, что при назначении отдавали приоритет не выпускникам полицейского университета, а тем, кто делал карьеру в полиции с самых низов.
По данным министерства, полицейское бюро будет отвечать за внесение законопроектов, связанных с полицией, в Кабинет министров, а также за управление персоналом высокопоставленных офицеров и поддержку других мероприятий правоохранительных органов.
Насколько на этом протесты закончились и какова реакция общества? Последний опрос на эту тему говорит, что 56% считают бюро неуместным, опасаются компрометации политического нейтралитета и независимости правоохранительных органов. Около 32% заявили, что это необходимый шаг, чтобы обуздать растущую власть полиции.
Демократическая партия тоже не собирается складывать оружие, создав «комитет реагирования» и попросив Рю Сам Ена явиться для дачи показаний на слушаниях по утверждению кандидатуры нового руководителя НПА.
Как бы то ни было, правительство Юна затеяло важную, но болезненную реформу силовых структур, и насколько у него с полицией получится лучше, чем у Мун Чжэ Ина с прокуратурой – покажет время. Будем следить.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».