1 июля с. г. в КНР отметили случившееся ровно 25-ю годами ранее весьма примечательное событие, связанное с возвращением Гонконга в состав страны. Оно не только имело крайне важное значение для самого Китая, но и содержало в себе весомую внешнеполитическую компоненту. Причём значимость этой последней со временем только возрастает.
Что нашло подтверждение в том разнообразном внимании, которое в период празднования в КНР по случаю указанного события было уделено в Соединённом Королевстве, в течение полутора веков владевшем территорией Гонконга, в США и некоторых других западных странах. По мере роста в Вашингтоне и Лондоне опасений (обоснованных или нет, в данном случае не имеет значения) в связи с процессом превращения КНР в новую глобальную державу, в перечне поводов для пропагандистских атак против неё ситуация в Гонконге стала занимать столь же важное место, как и всё происходящее в “национальных” Автономных районах страны (Тибетском, Синьцзян-Уйгурском), а также вокруг Тайваньской проблемы.
Что касается Специального административного района Сянган (Гонконг), то главным предлогом для подобного рода атак служит якобы нарушение Пекином китайско-британской “Декларации”, подписанной в 1984 г. лидерами обеих стран Дэн Сяопином и М. Тэтчер. Согласно этому документу, с момента передачи в состав КНР Гонконг должен был находиться в “50-летнем переходном состоянии”, которое, однако, не было прописано детально.
Но представляется несомненной заведомая неприемлемость для Пекина длительной “заморозки” (предполагавшаяся, впрочем, скорее по умолчанию) политико-правового пространства Гонконга, сформировавшегося к 1 июля 1997 г. Находившийся в течение 150-и лет под воздействием чуждой Китаю культуры, Гонконг вернулся в его состав в качестве инородного тела, которое вполне могло стать источником “политического заражения” всего общественно-социального организма КНР.
Не исключено, кстати, что правительством М. Тэтчер процедура передачи Гонконга в подчинение Пекину рассматривалась в качестве закладки мины замедленного действия, которая рано или поздно должна была подорвать изнутри действующий политический строй Китая. Для этого, конечно, в течение длительного времени руководство последнего не должно было располагать сколько-нибудь действенным инструментом по оказанию влияния на ситуацию внутри самого Гонконга. Отсюда требование М. Тэтчер о “50-летнем переходном периоде”, как непременном условии передачи Китаю Гонконга. Хотя формально в 1997 г. просто завершился 99-летний период “аренды”, в соответствие с которой в течение всего XX в. Лондон владел Гонконгом.
В определённой мере ответом на указанное требование стала сформулированная Дэн Сяопином концепция “Одна страна, две системы”. Поскольку сама категория “система” применительно к государственному устройству носит достаточно каучуковый характер, то данная формула тогдашнего китайского лидера заключала в себе возможность корректировки политического “устройства” Гонконга.
Между тем потребность в ней постепенно актуализировалась по мере обострения всесторонней американо-китайской конкуренции на международной арене, когда Гонконг стал рассматриваться Вашингтоном и Лондоном в качестве поля и инструмента борьбы с новым геополитическим оппонентом.
С момента возвращения в состав Китая ситуация в Гонконге, всегда пребывавшая в состоянии той или иной степени турбулентности, пережила несколько периодов достаточно серьёзных обострений. В целях взятия, наконец, под контроль политических процессов в крайне важном Специальном районе, Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей принял 30 июня 2020 г. “Закон о национальной безопасности Гонконга”. В процессе постепенного встраивания Гонконга в государственно-правовое поле КНР этот акт стал важным этапом. Послужив также очередным поводом для усиления антикитайских пропагандистских атак Вашингтона и Лондона.
Пекину же он позволил, помимо прочего, решить крайне важную проблему обеспечения контроля над процессом очередного переизбрания в Гонконге нового состава местного Законодательного собрания (что-то вроде однопалатного парламента). В прежнем его составе были, что называется, “особо буйные” депутаты, которые доставляли немало хлопот как Центральному правительству, так и местной Администрации во главе с вполне лояльной Пекину Кэрри Лам, занимавшей до недавнего времени пост Главного министра.
Похоже, что теперь в парламенте Гонконга, сформированном по итогам прошедших в декабре 2021 г. выборов, будет, что называется, “царить тишь и гладь”. Отметим, кстати, что данный электоральный процесс, который должен был состояться осенью 2020 г., был перенесён на год под предлогом разного рода угроз со стороны эпидемии “Ковид-19”.
Столь же гладко и без проблем уже в текущем году прошла процедура передачи (по истечении положенного срока у К. Лам) поста руководителя местной Администрации. В праздничный день 1 июня он был занят (утверждён по итогам состоявшихся месяцем ранее выборов) Джоном Ли, ранее отвечавшим за сферу обеспечения безопасности и руководившим, в частности, подавлением неоднократных (по разным поводам) “акций протеста”. Газета Global Times имела все основания назвать нового руководителя Администрации Гонконга сторонником “жёсткой линии”. Расставание с прошлым в курируемых им ранее структурах распространяется и на относительные мелочи. В полиции, например, теперь отменяется ответ Yes, Sir на приказ начальника.
Тем не менее отметим, что в процессе “закручивания гаек” в Гонконге Центральное правительство старается всё же придерживаться некоторой меры, руководствуясь двумя главными соображениями. Во-первых, в рамках всё той же концепции “Одна страна, две системы”, приверженность которой подтвердил китайский лидер Си Цзиньпин во время пребывания на торжествах в Гонконге, жители данного Специального района должны почувствовать, что они сохраняют определённую “особость” в составе (в немалой степени и всё ещё) новой для них страны. Те или иные репрессалии (на авторский взгляд, весьма умеренные) предпринимаются по отношению к совсем уж “отмороженным” публичным активистам. Не только уличным, которые занимаются разного рода бесчинствами в ходе демонстраций, размахивая британскими флагами, но также к владельцам неких изданий, публикующих тексты, откровенно вызывающего содержания по отношению к Центральному правительству и местной Администрации.
Во-вторых, не упускается из виду не менее сложная и крайне важная проблема возвращения Тайваня в поле юрисдикции КНР. С территории первого весьма внимательно наблюдают за всем, что происходит в Гонконге, а также в ТАР и СУАР. У тайваньцев не должно складываться негативного впечатления о политике Центрального правительства в “окраинно-национальных” административных районах КНР. В случае возникновения среди тайваньцев сколько-нибудь серьёзных опасений относительно последствий (потенциального) вхождения в состав КНР, Пекину придётся расстаться с планами мирного решения Тайваньской проблемы. Добавим, абсолютно предпочтительного для руководства КНР.
Наконец, отметим, что празднование 25-летия возвращения Гонконга в состав Китая послужил поводом для очередных желчных реплик в адрес Пекина со стороны его “лучших друзей” в лице таких западных государственных деятелей, как Энтони Блинкен, Лиз Трасс, высшее чиновничество ЕС, политики из отдельных европейских стран. Ранее такими поводами оказывались меры по нейтрализации бесчинствующих на улицах Гонконга “протестантов”, принятие упоминавшегося “Закона о безопасности”, форматы проведения выборов в местный парламент и нового руководителя Администрации. Содержание претензий всё то же: “нарушение Китаем условий возвращения Гонконга”.
МИД КНР, конечно, реагирует на это брюзжание, но оно никак не отражается на процессе постепенного встраивания Гонконга в состав страны.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”.
