Возможно, аудитория помнит громкий скандал в межкорейских отношениях, в ходе которого «Ким Чен Ын извинился за смерть южнокорейского гражданина». Сейчас эта мутная история выходит на второй виток, потенциально весьма неприятный для Мун Чжэ Ина и его администрации.
В свое время автор освещал эту тему, но поскольку текст на НВО пал жертвой одной из хакерских атак на ресурс со стороны США, мы повторим аудитории предысторию вопроса.
В конце сентября 2020 г. отношения Северной и Южной Кореи осложнились из-за инцидента, в ходе которого сотрудник рыболовного контроля Министерства морских дел и рыболовства Республики Корея Ли Дэ Чжун «заплыл в воды КНДР и был застрелен пограничниками».
Патрульный катер с Ли на борту занимался контролем за ведением рыболовства в приграничном районе с Северной разделительной линией, спорной морской границей Севера и Юга. К этому времени дела Ли Дэ Чжуна шли плохо: незадолго до этого он развелся и имел огромные долги на 20 миллионов вон (около $17 тысяч), в том числе за азартные игры. Хуже того, кредиторы, у которых он перезанимал, добились конфискации его зарплаты в счет уплаты этих долгов.
Согласно официальной версии Юга, около полуночи Ли поговорил по телефону с сыном и заступил в ночную смену, а 21 сентября 2020 года в 11 часов 30 минут утра его хватились, найдя на борту лишь его обувь, документы и кошелек и уже через час чиновника искали 20 кораблей и два самолета армии, береговой охраны и министерства морских дел РК. Через 28 часов после исчезновения Ли был обнаружен в территориальных водах КНДР примерно в 4 км от Северной разделительной линии и в 28 км от места, где он исчез с корабля. Всё это время он якобы оставался в воде в спасательном жилете и держался за некий «плавучий предмет». С 16 часов 40 минут северокорейцы, соблюдая дистанцию и будучи одеты в респираторы и комплекты химической защиты, начали переговоры, но Ли оставался в воде. Южнокорейские военные якобы перехватили сообщение командования КНДР с «приказом убить» и вскоре было замечено, что к плававшему чиновнику подошло северокорейское военное судно, с которого Ли расстреляли, затем тело чиновника якобы было облито бензином и сожжено: пламя засекла система наблюдения с о. Ёнпхёндо.
Президент РК Мун Чжэ Ин был поставлен в известность об инциденте еще на этапе поисков, а в ночь с 22 на 23 сентября 2020 года было созвано экстренное совещание с участием администрации президента РК и ключевых министерств. Со второй половины дня 23 сентября информация по неофициальным каналам утекла в ведущие СМИ, после чего практически каждое ведомство или видный политик РК высказался в стиле «шокирующий акт» или «непростительная жестокость».
Представленная позже северокорейская версия говорит о неизвестном, который пытался проникнуть в северокорейские воды, но юлил при расспросах и в итоге попытался бежать, после чего согласно уставу по нему открыли огонь. Затем охрана увидела некий предмет в крови, но не обнаружила тела, а «плавучий предмет» был сожжён в рамках противоэпидемических мер.
Более того, 25 сентября, отдел единого фронта ЦК ТПК передал на Юг письмо: текст его не приводился, но якобы лидер КНДР Ким Чен Ын извинился перед Сеулом за «разочаровывающий» инцидент. Правда, письмо так и не было опубликовано, и об извинениях Кима мы судим со слов южан и потому, что в Пхеньяне этого не опровергали.
Юг стал требовать совместного расследования, но 27 сентября ЦТАК опубликовало сообщение, предостерегавшее южнокорейские власти: тело мы ищем сами, а от Южной стороны требуем немедленно прекратить «самовольное вторжение через военно-демаркационную линию в Западном море, способное вызвать очередной виток напряжения».
СМИ РК и «анонимные, но хорошо информированные эксперты» (в том числе и из числа сотрудников южнокорейской разведки) сразу начали «разгонять» версию о том, что под гнетом насущных проблем Ли Дэ Чжун собирался перебежать на Север. Весьма важная деталь – если Ли пытался сбежать в КНДР и был убит, это делает из него не невинную жертву непростительной жестокости, а предателя, который, в общем-то получил по заслугам.
Однако вопрос о том, каким образом южнокорейская разведка пришла к этим выводам, по сути, остаётся открытым. Официальная южнокорейская версия выполнена на основании косвенных улик, и поэтому реальная картина произошедшего в Жёлтом море остаётся непонятной.
Поэтому у версии побега сразу же нашлись критики, в первую очередь семья убитого. Кроме того, версию того, что покойный не собирался сбегать, подхватили консерваторы. Им было важно выставить в дурном свете как КНДР («убили случайно попавшее в их воды гражданское лицо, вместо того чтобы оказать помощь»), так и правительство Муна («южнокорейского гражданина зверски убили и сожгли, а оно не только ничего не сделало, но и желает скомпрометировать человека, которого они не захотели спасти или не смогли в результате неудачной спасательной операции»).
Политизация вопроса только усилила ажиотаж, хотя главный для автора вопрос – как покойный смог проплыть 38 км и зачем он это сделал – оставался открытым. Ведь в Корее люди, желающие покончить с собой, бросившись в воду или спрыгнув со скалы, часто оставляют обувь на месте гибели. К сожалению, покойный Ли уже больше ничего не расскажет, а тот набор фактов, которым мы располагаем в настоящее время, оставляет место для различных интерпретаций. В том числе версии о том, что чиновник, который пропал, и перебежчик, которого застрелили, — НЕ один и тот же человек.
Именно эта версия кажется автору наиболее логичной. Господин Ли покончил с собой под гнетом жизненных проблем, а вскоре после этого некий неустановленный гражданин пытался бежать на Север и был убит. Кто это был, неизвестно, хотя из невалидных источников автору доходил слух, что убитый северянами неизвестный был обратным перебежчиком – относительно высокопоставленным человеком, который, успешно сбежав на Юг, столкнулся с отношением к себе как к человеку второго сорта, и решил вернуться на Север.
В любом случае такая в общем-то успешная попытка к бегству (границу пересекли и никто его не заметил и не остановил, да еще на фоне усиления, связанного с поисками Ли) означала серьезный нагоняй для всех причастных, ибо и без того известно, что межкорейская граница «на замке» очень условно. Чтобы избежать разбирательства и шума, кто-то предложил не умножать сущности и объявить, что в северокорейские воды попал именно Ли Дэ Чжун.
Казалось бы, извинение Ким Чен Ына расставило точки над «i». Однако, допустим, что северокорейцы знали имя, должность и родной город покойного, но неясно, на каком этапе это стало им известно. Если данная информация впервые появилась не в радиоперехвате, а в отчёте с извинениями, то вполне логичной представляется та версия, что на момент расстрела северокорейцы убили неизвестного, а когда на Юге по этому поводу поднялся шум, то был сделан логичный вывод о том, что в море был убит чиновник Ли, и в более поздних документах погибший фигурировал уже под этим именем.
Семье покойного тоже больше нравится видеть покойного жертвой КНДР, чем человеком, который покончил с собой.
Но от предположений вернемся к фактам. Понятное дело, что семья Ли Дэ Чжуна как могла старалась обелить его. Они обращались в СМИ и международные правозащитные организации, требуя хотя бы предоставить им материалы расследования, но, пока не сменилась власть, их усилия были безуспешными. В ноябре 2021 г. Административный суд Сеула обязал Голубой дом и береговую охрану предоставить секретную информацию о смерти Ли его семье, но оба органа обжаловали это решение, и вопрос завис на неопределенный срок.
Консерваторы же, наоборот, опекали брата Ли, который активнее всего выступал против версии побега. На встрече Ли Рэ Чжина со спецпредставителем ООН по правам человека в КНДР Томасом Охеа Кинтаной его сопровождали Тхэ Ён Хо и Ха Тхэ Гён, тогдашний глава парламентского комитета по разведке.
И вот 16 июня 2022 г. в истории «инцидента в Желтом море» случился неожиданный поворот. Вначале управление национальной безопасности администрации нового президента Юн Сок Еля заявило, что оно и Береговая охрана отозвали апелляцию, поданную администрацией Муна.
Через несколько часов после этого состоялась пресс-конференция, на которой Береговая охрана принесла извинения за то, что ранее предполагала, что Ли Дэ Чжун пытался добровольно перебежать на Север. На этой пресс-конференции присутствовал высокопоставленный чиновник министерства обороны, который заявил, что его министерство тоже не обнаружило никаких доказательств добровольного бегства чиновника на Север, и извинился «за путаницу, вызванную предположением министерства о возможной попытке побега». При этом он подтвердил «обстоятельства, при которых северокорейские военные застрелили и сожгли одного из наших граждан».
На следующий день 17 июня Бюро аудита и инспекции объявило о начале расследования всех обстоятельств инцидента в Желтом море. Главный надзорный орган намерен самым тщательным образом изучить первичные данные, процесс и процедуры получения информации в отношении случившегося, а также законность и обоснованность принятия властями решений. Под проверку для начала попадут Береговая охрана и министерство обороны.
20 июня семья Ли Дэ Чжуна пообещала подать в прокуратуру Центрального округа Сеула уголовные иски против ряда ответственных лиц в РК.
Все это вызвало бурю в СМИ и целый ряд неприятных вопросов. Например, откуда взялась информация военных и разведки про подслушанный разговор с северянами, в котором Ли заявлял о желании сбежать. Получается, что правительство Мун Чжэ Ина манипулировало информацией и преувеличивало косвенные доказательства, если вообще не исказило факты, касающиеся смерти чиновника, невиновный человек был публично опорочен, а Голубой дом скрывал правду, которая противоречит его политической линии.
Для консерваторов это очень удобный набор обвинений, крайне неприятных для Муна и его окружения, благо оно само спровоцировало подозрения, отказавшись полностью раскрыть информацию о смерти Ли и даже проигнорировав постановление суда. Поэтому правящая партия «Сила народа» планирует вести параллельное расследование и создать для этого целевую группу, состоящую из депутатов национального собрания, которые были членами парламентских комитетов, связанных с этим делом. Возглавлять ее будет Ха Тхэ Гён.
Демократическая партия сперва воздержалась от какой-либо официальной реакции. Позднее У Сан Хо, нынешний лидер демократов, заявил, что «Дело было закрыто после того, как Северная Корея извинилась за это. Имел ли он [жертва] намерение сбежать в КНДР или нет, не имеет значения». Кроме того, У подтвердил тезис о том, что данные о попытке побега были получены при помощи особой секретной военной системы прослушивания, и потому «это секретные доказательства. В них надо просто верить», потому что любая огласка подробностей или обнародование документов повредит обороноспособности страны, раскрыв КНДР важные технические детали.
Пока не ясно, какими темпами пойдёт расследование и как оно продвинется. Дело в том, что определённая часть нужной информации по соображениям национальной безопасности считается засекреченной на 15 лет, как, например, часть личных президентских архивов Муна. Для открытия данных фактов широкой публике требуется судебный ордер или одобрение более чем двух третей депутатов парламента, но Демократическая партия, у которой там большинство, выступает против этого. И поэтому полностью докопаться до правды может быть тяжело.
Однако по демократам уже нанесен сильный репутационный удар, который будет еще сильнее, если предположения автора окажутся правдой.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
