Заголовок данной статьи ещё год назад вызвал бы удивление у самого автора. Вполне ожидаемой тогда выглядела бы реакция в стиле “этого не может быть, потому что не может быть никогда”. Оказывается, может и прямо сейчас.
Что лишний раз иллюстрирует крайне высокий уровень непредсказуемости продолжающегося процесса переформатирования глобальной политической карты, запущенного с окончанием холодной войны. Которая (непредсказуемость) обнуляет значимость любых прогнозных оценок даже ближайшего будущего. Неплохо было бы хотя бы понять, почему случилось то, что случилось “здесь и сейчас”, не претендуя на большее.
Но даже эта (внешне простейшая) задача ставит в тупик, ибо остаётся не вполне понятной мотивация подключения Франции к акции совершенно очевидной антикитайской направленности. При том что более или менее понятны мотивы участия в начавшихся 11 мая упомянутых манёврах двух других стран, Японии и США (через неделю к ним присоединилась Австралия).
Япония является их основным участником. Иначе просто и быть не может, поскольку в ходе данных учений решаются главным образом “японские” проблемы. Шесть из десяти боевых кораблей сформированной международной военно-морской группировки являются японскими. Большую часть наземных подразделений сухопутных сил и боевой авиации предоставила также Япония.
Активность в данном случае представляется Токио в качестве реакции на повышение в последнее время масштабов военных демонстраций подразделений НОАК (ВМС, ВВС, десантных сил), а также кораблей пограничной службы. Причём в тех зонах ВКМ, которые в Японии рассматривают в качестве имеющих особо важное значение с позиций обеспечения национальных интересов и безопасности.
К подобным зонам относят главным образом так называемые удалённые острова, то есть южная часть архипелага Рюкю и прежде всего пять необитаемых островов Сенкаку, на владение которыми претендует КНР, где их называют Дяоюйдао. Обострение в последнее время ситуации вокруг островов Сенкаку/Дяоюйдао служит одной из основных причин сложностей в политической сфере японо-китайских отношений.
Более или менее постоянная военная активность США во всей протянувшейся с севера на юго-запад морской акватории, которая прилегает к побережью КНР, тоже может найти объяснение. Речь, в конце концов, идёт о всестороннем (включая военную сферу) противостоянии двух главных участников современного этапа “Большой мировой игры”. В обсуждаемых же учениях Вашингтон участвует на правах ключевого союзника Японии, у которой имеются некие проблемы в сфере безопасности.
Но почему эти проблемы должны беспокоить Францию, формально не связанную никакими обязательствами перед Токио, находящуюся по другую сторону глобуса от упомянутых выше “зон” и конкретного места данных учений?
В мире много разного рода проблемных мест. Даже ведущая мировая держава давно (задолго до прихода к власти администрации Д. Трампа) не проявляет желания вмешиваться в каждый из них, оставляя для этого только те, которые считаются Вашингтоном наиболее значимыми с позиций обеспечения национальных интересов.
Однако нынешняя Франция, которая остаётся в числе важных участников глобальной политической игры, всё же не является претендентом на ведущие в ней роли. Ещё можно как-то объяснить её активность в Африке (прежде всего в Северной) и на Большом Ближнем Востоке. Но что Париж забыл в восточных и южных регионах Азии?
Центр мировой игры действительно смещается в ИТР. Но это повод для озабоченности как местных значимых игроков, так и двух ведущих мировых держав, то есть США и КНР.
Почему Франция совершенно определённо отдаёт предпочтение одной из сторон в приобретающих всё большую значимость отношениях между двумя азиатскими гигантами Индией и Китаем? Зачем наносятся уколы Пекину в его крайне болезненное место, связанное с Тайваньской проблемой? Наконец, зачем эта самая последняя антикитайская демонстрация уже с непосредственным участием вооружённых cил Франции?
При том что Пекин, кажется, не даёт никаких поводов для того, чтобы Париж хмурил брови в его сторону. Да, в крайне важной для Франции Африке Китай сегодня ведущий игрок. Но его главным инструментом завоевания популярности среди элит и населения африканских стран является предоставление услуг по решению их же фундаментальных проблем. Существенным образом проистекающих как раз из предыдущего периода господства “белого человека”, несшего здесь своё тяжкое “бремя”.
Вряд ли в Африке будут возражать, если этот последний предложит им сегодня свою альтернативу китайскому проекту Belt and Road Initiative. Но пока не просматривается ничего, кроме слов самого общего плана от нынешних “белых людей”, включая самого главного. Который, кстати, может и оскорбиться от обозначения его сегодня “белым человеком”.
Франция является членом ныне главных политико-экономически-военных объединений всё тех же “белых людей”, каковыми являются НАТО и ЕС. А эти оба смотрят на Китай (опять почему-то?) с возрастающим подозрением. Но Париж не раз демонстрировал приоритетность для него собственных интересов над некими союзническими.
Поэтому позволим себе высказать предположение, что Китай может быть достаточно сопутствующим элементом процесса актуализации неких фундаментальных комплексов на самом европейском континенте, уходящих вглубь веков. Например, тех, которые обусловлены крайне сложной историей отношений Франции со страной, расположенной не “за тридевять земель”, а совсем рядом, всего-то через узкий пролив Ламанш. Которая тоже принялась “уклоняться” в ИТР в целом и в ту же Индию в особенности.
Причём зачатки такого “уклонения” внешней политики Соединённого Королевства были обозначены ещё летом 2016 г. в бытность нынешнего премьер-министра Б. Джонсона на посту министра иностранных дел страны. За неделю до проведения исторического (без всяких кавычек) референдума на тему выхода СК из ЕС, сторонником чего он как раз являлся, Б. Джонсон отправился в Австралию. Здесь тогдашний руководитель МИД СК делал разного рода заявления, призванные подчеркнуть необходимость (после Brexit) расширения присутствия страны в делах данного региона.
Отметим, что в это же время и почти рядом (конкретно в Сингапуре по случаю участия в очередном форуме “Диалог Шангри-Ла”) находился тогдашний министр обороны и нынешний министр иностранных дел Франции Ж.-И. Лё Дриан. Выступая перед участниками форума, он назвал главным мотивом заинтересованности своей страны в делах ИТР наличие в регионе принадлежащих ей территорий. На которых проживают 1,6 млн французских граждан, находящихся под защитой постоянного контингента ВС Франции общей численностью в 8000 тысяч военнослужащих. Среди стран, с которыми Париж готов кооперироваться в целях обеспечения собственных интересов, была упомянута “даже Япония”.
Сделаем к этому две ремарки. Во-первых, напомним, что обозначенные докладчиком территории приобретались Францией в жёсткой конкурентной борьбе с СК, которая велась в течение нескольких веков.
Во-вторых, всё же признаем, что ещё пять лет назад существовали некоторые признаки того, что в начале статьи было обозначено как почти невозможное. Хотя всё равно остаются вопросы с разного рода “зачем” и “почему”. Кроме того, можно было бы ожидать обозначения военного присутствия Франции в “привычном” для неё Южно-Китайском море. Кстати, из Сингапура Ж.-И. Лё Дриан отправился тогда с визитом в “исторически привычный” для Франции Вьетнам, где ему был оказан самый тёплый приём. По вполне понятным причинам, не раз обсуждавшимся в НВО.
Но зачем Франции обозначать свою вовлечённость в проблемы Восточно-Китайского моря, где вырисовывается перспектива прямого военного противостояния между двумя ведущими азиатскими державами? Столь дорогие Франции территории в Индийском и Тихом океанах располагаются на удалении в 10 тыс. километров от ВКМ.
Впрочем, в том же выступлении нынешнего главы МИД Франции можно усмотреть и ответы на некоторые из поставленных здесь вопросов. Главное, что его беспокоило тогда (и, видимо, сегодня), связывалось “с несоблюдением Китаем” международных законов, призванных обеспечить “стабильность” в регионе. Кстати, вместе с КНР в аналогичных “нарушениях” докладчиком была замечена и Россия. Но в другом регионе.
Продолжая задавать вопросы, на которые вряд ли существуют однозначные ответы, поинтересуемся, не служит ли участие Франции в упомянутых учениях целям борьбы с СК за влияние на Японию, которая является одним из основных игроков в ИТР? Если да, то Лондон, у которого своя история отношений с Токио, не собирается уступать. В частности, на лето с. г. также запланированы совместные учения британской авианосной группы с ВМС Японии, в которых, видимо, поучаствуют те же США и Австралия. “На пути” в западную часть Тихого океана указанная группа проведёт учения с ВМС Индии.
В связи со всем изложенным выше укажем на быстрое нарастание проблем внутри самих обоих исторических оппонентов. Заняться бы ими, а не продолжать бои с историческими тенями, задевая при этом, в общем, посторонних игроков.
Наконец, отметим, что каковы бы ни были мотивы появления антикитайских элементов во внешней политике Франции, крайнее сомнение вызывает их обоснованность и, главное, продуктивность для неё самой.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».