Состоявшийся 16-17 апреля с. г. визит премьер-министра Японии Ё. Суги в США и его переговоры с президентом Дж. Байденом — событие весьма примечательное по целому ряду обстоятельств. Основные итоги этого мероприятия изложены в Совместном заявлении, опубликованном на сайте Белого дома.
Документ состоит из преамбулы и трёх именованных разделов. Прежде всего отметим, что, как и ранее, в самых сильных выражениях характеризуется подписанный в 1960 г. окончательный вариант двустороннего военно-политического альянса. В данном случае к традиционной характеристике (“краеугольный камень”) “Соглашения о безопасности 1960” добавлено определение “непоколебимый и как никогда ранее готовый к ответу на вызовы в регионе”.
Что касается сферы обороны и безопасности (в двустороннем формате и в масштабах ИТР), то в основном воспроизводится всё то, что было записано в более ранних документах. В частности, в Совместное заявление почти без изменений перекочевали основные положения итогового документа, подписанного по результатам состоявшейся месяцем ранее американо-японской встречи в формате “2+2”.
Особый интерес вызвала запись, касающаяся островов Сенкаку/Дяоюйдао, то есть одной из тех нескольких “реперных точек” ИТР, ситуация вокруг которых достаточно точно отражает политико-стратегические аспекты всей региональной игры, а также политический курс США. Представляется несомненным особо тщательный подход при выборе слов именно в данном отрезке текста, которые должны соответствовать стратегии Вашингтона “действовать по обстоятельствам”, не слишком связывая себя обязательствами, грозящими вовлечением в “ненужные” конфликты.
С одной стороны, подтверждается распространение на указанные острова всех обязательств США перед Японией в рамках “Договора о безопасности 1960”. Но в то же время фактический их статус определяется термином Japan’s administration, то есть вопрос законного владельца островами Сенкаку/Дяоюйдао Вашингтоном обходится. Что, впрочем, наблюдается и в случае с Тайванем, а также островными архипелагами в Южно-Китайском море.
Плотную тень на весь документ отбрасывает фактор превращения КНР в главного геополитического оппонента США. Непосредственно Китаю посвящён большой абзац (раздела “Альянс: выковывание свободы и открытости ИТР”), в котором перечисляются уже устоявшиеся претензии к Пекину. Касающиеся не только поведения КНР на международной арене (главным образом в прилегающем к нему водном пространстве), но и внутриполитической ситуации (прежде всего в СУАР и Гонконге).
Тем примечательнее представляется тот факт, что наряду с тезисом о намерении сдерживать Китай (в целях “поддержания мира и стабильности в регионе”), выражается пожелание вести с ним “откровенный диалог в сферах, представляющих общий интерес”.
В целом “китайский” раздел Совместного заявления оставляет впечатление переходного состояния, в котором продолжает пребывать политика новой администрации США.
Не был забыт и ныне основной антикитайский проект формирования “Четвёрки” (Quad) с участием также Индии и Австралии, относительно которого сказано, что он должен послужить обеспечению в ИТР всё тех же “свободы, открытости, доступности, разнообразия и процветания”.
Стороны также “согласились с тем, что трёхсторонняя кооперация с участием Республики Корея играет исключительную роль в обеспечении совместных безопасности и процветания”. Отметим лишь, что такое “согласие” выражается в течение не менее 20-и лет с практически нулевым результатом. По причинам, сложная (и туманная) природа которых не раз обсуждались в НВО. Упоминается, конечно, и КНДР — главным образом в связи с её “ракетно-ядерной программой”.
В документе “жёстко осуждается насилие военных и полиции Мьянмы против граждан” страны и выдвигается требование “незамедлительного возвращения к демократии”.
Наконец, обратим внимание на то, что в Вашингтоне вели переговоры лидеры стран, которые обладают первой и третьей позициями в мировой экономике. Между тем давно обозначившиеся в ней проблемы, резко обострившиеся с приходом коронавирусной пандемии, представляют собой едва ли не основной мотив современного этапа “Большой мировой игры”.
Что, вообще говоря, может послужить поводом для хорошего настроения у оптимистов: находящееся на пути непрерывной деградации “мировое сообщество” всё ещё озабочено состоянием глобальной экономики и пока не готово заняться очередной взаимной резнёй в борьбе за конкретные кусок хлеба и глоток чистой воды.
Между тем эта последняя проблема (почти буквально) становится всё более актуальной для большинства человечества, сосредоточенного в так называемом третьем мире. И успехи на внешнеполитической арене Пекина, которые сегодня (почему-то) служат главным источником головной боли в Вашингтоне, существенным образом обусловлены тем, что Китай, решивший проблему бедности в собственной полуторамиллиардной стране, не только делится приобретённым опытом с третьим миром, но и оказывает ему вполне реальную помощь в преодолении аналогичных проблем.
Вновь особо подчеркнём, что быстро прогрессирующая “военная” компонента национальной мощи Китая продолжает играть весьма вспомогательную роль в его внешнеполитических достижениях. Что вполне соответствует древнему её обозначению Ultima ratio. Бряцание этим инструментом проводится лишь по поводам, которые расцениваются в Пекине как действительно жизненно важные. Таковой считается главным образом тайваньская проблематика.
Постоянное же напоминание о наличии военной силы (чем занимаются главным образом “пикейные жилеты” от пропаганды, что примечательно) может означать дефицит в располагаемом арсенале других инструментов. Повторим, крайне сегодня необходимых для успешного функционирования на международной арене. Что, повторим, ни в коем случае не относится к Китаю, у которого с разнообразием упомянутого арсенала всё выглядит весьма неплохо.
Отдадим должное новой американской администрации, которая, наконец, поняла, что абсолютно недостаточно в конкурентной борьбе с главным геополитическим оппонентом противопоставлять ему угрозу формирования военно-политических блоков в ИТР (на авторский взгляд, дело в основном безнадёжное). При дальнейшем ментальном прогрессе в Вашингтоне могут дойти (а вдруг!) и до осознания ненужности вообще поисков неких альтернатив китайской глобальной концепции “Сообщества единой судьбы” с её “материальным” воплощением Belt and Road Initiative.
Единственную исходящую от нее “угрозу” могут усмотреть для себя только сторонники пресловутого “мирового лидерства” США, то есть фейковой категории, немалое количество которых наплодили разного рода американские “умные танки”.
Как только упомянутое осознание наступит, то тут же выяснится, что проще и гораздо выгоднее присоединиться к BRI. Или совместно доработать “китайский” проект до приемлемого для новых участников варианта. Особо подчеркнём, что такое решение будет особенно выгодно главному целевому объекту реализации BRI в лице тех же “третьих стран”.
Впрочем, в обсуждаемом Совместном заявлении его возможная “демократическая” альтернатива прямо не упоминается. Но ещё за две недели до поездки Ё.Суги в США в Японии говорилось о возможности формирования некоего “инфраструктурного” проекта в контексте конкуренции с китайским BRI.
В этом плане обратила на себя внимание специальная “вставка” в Совместном заявлении, посвящённая проблеме укрепления конкурентности и устойчивости двустороннего партнёрства (US—Japan Competitiveness and Resilience (CoRe) Partnership). В частности, говорится об американо-японской кооперации в целях развития и распространения в мире передовых технологий. Таких, например, как следующие (“за поколением 5G”) коммуникационных систем, для обеспечения разработки которых предполагается выделить 4,5 млрд долл.
В ту же тему конкуренции с Китаем встроены как проблематика борьбы с эпидемией SARS—CoV-2, разработка и распространение вакцин от неё, так и разнообразный комплекс проблем в связи с “климатическими изменениями”.
То есть перспектива формирования “альтернативно-демократического BRI”, видимо (и всё же), выходит на переднюю линию борьбы с КНР. Что, однако, можно посчитать (с позиций тех же оптимистов) позитивной тенденцией по сравнению с попытками формирования антикитайского военно-политического “азиатского НАТО”. Будем надеяться на дальнейший, упоминавшийся выше, ментальный прогресс в Вашингтоне и Токио.
Хотя ритуальные “танцы с (военными) бубнами” исполнялись и в ходе обсуждаемого визита в США премьер-министра Японии. Видимо, чтобы особо не раздражать (до поры до времени) подозрительных и обидчивых “духов войны”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
