В одном из ранних материалов мы уже поднимали вопрос о том, является ли южнокорейский президент Мун Чжэ Ин марионеткой Пекина. Однако аргументация подобного плана озвучивается консерваторами постоянно, и, на взгляд автора, к реальным проблемам отношений КНР и РК добавляются пропагандистские истории о «китайском засилье», работающих на Муна «пекинских интернет-троллях» или абсолютном потворстве властей действиям «китайских нелегалов». Это повод разобрать ряд проблем подробнее.
Нелегальные мигранты
Проникновение в Южную Корею нелегалов осуществляется периодически, но с такой же периодичностью их и ловят. Так, 13 июня задержали шестерых китайских граждан, подозреваемых в незаконном въезде с использованием небольших спасательных шлюпок для пересечения морской границы. Поиски нелегальных иммигрантов начались в апреле, когда на берегу была обнаружена незарегистрированная спасательная шлюпка. Предметы, найденные на лодке, предполагали, что лодка была из Китая. Позже выяснилось, что на борту находилось в общей сложности пять нелегальных иммигрантов, каждый из которых заплатил от 10 000 до до 15 000 китайских юаней (2120 долларов США) за несанкционированную поездку в Южную Корею. Они проникли в страну, чтобы нелегально получить работу на фермах или стройках и были собраны брокером через интернет.
5 августа южнокорейская береговая охрана арестовала всех 18 китайских граждан, которые тайком проникли в страну морем в апреле и мае, а также китайца, который якобы организовал три незаконных рейса подобного типа. Три других гражданина Китая также были арестованы за то, что они якобы помогали этим 18 людям, когда они были в бегах после прибытия на Юг.
Китайские браконьеры в водах РК
По данным представителя оппозиционной партии «Сила народа» Хон Мун Пхё, в 2019 году число случаев ареста или высылки китайских рыболовецких судов, действующих в западных водах Южной Кореи, достигло 6543. Это более чем удвоение по сравнению с 3074 в 2017 году, но, по мнению Хона, власти реагируют слабее, чем следовало – количество арестованных судов снижается (с 278 в 2017 году до 195 в 2019 году), и власти предпочитают высылку, нередко даже без штрафа (с 2796 до 6348). С января по август 2020 года арестовано было вообще только пять судов. По мнению Хона, арестами и штрафами правительство может искоренить незаконный промысел, но власти боятся потенциальных ответных мер со стороны Китая.
Однако, как заявляют представители береговой охраны 23 октября, она усиливает свои репрессии против китайских рыболовецких судов, незаконно действующих в ее водах, включая возобновление операций по захвату. Выдворение без арестов ранее было связано с тем, что требовалось избежать личных контактов во время пандемии коронавируса. В процессе ареста и расследования офицеры береговой охраны будут носить защитную одежду и следовать рекомендациям по борьбе с инфекцией.
Интереснее иная новость: 6 ноября 2020 г. Южная Корея и Китай договорились сократить количество своих лодок, ведущих промысел в ИЭЗ двух стран, с 1400 в этом году до 1350 в 2021 г., поскольку стороны стремятся сохранить морские ресурсы. Южная Корея и Китай также обсудили пути предотвращения незаконного рыболовства китайских судов в водах вблизи Северной разграничительной линии, фактической межкорейской морской границы. Если береговая охрана Южной Кореи предоставит информацию о китайских рыболовецких судах, возвращающихся домой после незаконного промысла в морях Северной Кореи, Китай согласится провести инспекцию этих судов и накажет их по собственным законам, если будет установлено, что они незаконно промышляли в северных морях.
Вторжение китайских военных кораблей и самолетов в корейскую зону идентификацию ПВО и эксклюзивную зону.
24 июня китайский военный самолет, предположительно самолет Y-9, вошел в опознавательную зону ПВО Южной Кореи, что побудило Сеул поднять истребитель. В ответ на протесты Китай заявил, что проводит регулярные учения.
Согласно данным Объединенного комитета начальников штабов, опубликованным 16 октября депутатом Ким Мин Г из правящей Демократической партии, в прошлом году китайские военные корабли пересекли предварительную срединную линию в исключительной двухсотмильной экономической зоне Южной Кореи (ИЭЗ) около 290 раз. Этот показатель вырос примерно в 110 раз в 2016 и 2017 годах до 230 В 2018 году. По состоянию на август этого года сопоставимая цифра составляла 170.
Со «срединной линией» связана дополнительная проблема. Сеул требует, чтобы ИЭЗ Южной Кореи и Китая были разграничены путем проведения средней линии между пересекающимися территориями двух стран. Но Пекин потребовал, чтобы такая линия была проведена с учетом береговых линий и населения вдоль них.
Остается напомнить, что зона идентификации ПВО НЕ является воздушным пространством страны, как бы ни хотелось Сеулу его приватизировать, а проблемы с ИЭЗ начинаются не тогда, когда туда заплывает военный корабль (в отличие от территориальных вод страны), а когда в ней начинают добывать ресурсы.
Интернет-войны и версия «пекинских троллей за Муна»
Здесь слухи и факты смешиваются в наибольшей степени, но острая реакция китайских интернет-пользователей на то, что они считают оскорблением, известна по недавней истории с Ли Хё Ри, после того, как эта знаменитость заявила, что намерена использовать «Мао» в качестве своего сценического имени в недавно показанном по телевидению шоу MBC. Большое количество китайских интернет-пользователей раскритиковали ее за «неуважение» к лидеру коммунистической революции Мао Цзэдуну, и в итоге Ли объявила, что уходит из соцсетей.
Это вызывало у части экспертов заявления, что критика была организована сверху, потому что корейская поп-культура привлекает интерес к Китаю, и ее содержание может работать либо в пользу, либо против распространения патриотизма в китайском обществе. Другие же отметили, что 200 000 негативных комментариев по китайским меркам мелочь, учитывая, что общее число онлайн-пользователей в Китае составляет 600 миллионов. Более того, большинство из тех, кто комментировал, скорее всего, являются китайскими студентами в РК.
Консерваторы отвечают на это тем, что в Южной Корее обучаются примерно 70 000 китайских студентов, и до 75% из них являются членами коммунистической молодежной лиги, которая связана с КПК. Следовательно, «комсомольцы действуют по указке партии». Этим же они объясняют столкновения корейских и китайских студентов, когда в ноябре 2019 года южнокорейские студенты в кампусах ряда университетов разместили плакаты в поддержку протестующих Гонконга.
Не слухами является активность в РК китайских кибермошенников. В сентябре 2020 г. полиция задержала 24 члена банды, базирующейся в Китае и занимавшейся «голосовым фишингом» путем мошеннических телефонных звонков и текстовых сообщений. Им удалось украсть у южнокорейских жертв более 1,7 миллиона долларов. Мошенники действовали из жилой квартиры в Хуэйчжоу, в китайской провинции Гуандун.
Согласно данным, предоставленным военными Национальному собранию, в 2019 году попытки взлома, нацеленные на южнокорейские военные сети, составили 10 655 случаев по сравнению с 1051 случаем в 2017 году, а в 2020 г. было предпринято 7113 попыток.
Впрочем, тут южане обычно оговариваются, что попытки взлома, следы которых ведут в КНР, не обязательно означают, что в них замешаны китайские хакеры. Северокорейских хакеров часто обвиняют в попытках атаковать Южную Корею через Китай.
Куда интереснее рассуждения ультраконсерваторов о том, что интернет-выступления в поддержку Муна ведутся не из Кореи, а из Китая.
На принадлежащих консерваторам ресурсах «общеизвестно», что Китай использует свою «50-центовую армию» для манипулирования общественным мнением и троллинга в интернете РК. Кроме того, они используют этнических корейцев, которые являются гражданами КНР (т.н. чосонджок) и китайских студентов в Южной Корее. Оказывается, «один из пользователей Сети заметил», что говорящие на китайском языке дают указания в интернете подписать петицию в поддержку Муна. Доказательства? — фотография, на которой изображена инструкция на китайском языке, о том, что «среди бушующей эпидемии президент Мун Чжэ Ин сталкивается с оппозицией южнокорейцев, и давление достигло высшей точки, но он все еще дает Китаю маски, защитные костюмы и деньги на поддержку». Есть свидетельства того, как некий твиттер-аккаунт @comewithmesir инструктировал свои 4600 подписчиков нажимать «большие пальцы вниз» рядом с публикацией антимуновской направленности, а когда скриншоты этого разошлись по сети, @comewithmesir сделал аккаунт Twitter непубличным, а затем окончательно удалил его. Ему же приписывают использование программного обеспечения, позволяющего многократно увеличивать число «лайков» или «дизлайков» — то же самое, за что посадили пресловутого Drukinga.
Как можно заметить, теории заговора строятся на основании одного-двух постов из анонимного источника (напоминает новости про ужасы в КНДР того же типа), при том что указанные аккаунты-манипуляторы могут иметь и домашнее происхождение. То, что ближнее окружение президента занималось и занимается интернет-манипуляциями, – секрет Полишинеля.
«Китайцы все скупили»!
Другой слух сводится к тому, что в рамках инициативы «Один пояс – один путь» Китай строит в Южной Корее анклавы. Например, в городе Чхунчхон и уезде Хунчхон в провинции Канвон якобы строится огороженный китайский квартал площадью 1 200 000 квадратных метров. Делается это на китайские деньги при попустительстве губернатора Чхве Мун Суна в рамках туристической зоны La Vie Belle и выглядит как «Китайский культурный комплекс». Предполагаемая стоимость проекта составляет 540 млн долл, и в перспективе такой «маленький Китай» должен будет привлекать как китайских туристов, так и инвестиции.
Однако неназванные консерваторами эксперты в области национальной безопасности выражают стратегическую озабоченность и в области безопасности. Оказывается, менее чем в 10 минутах ходьбы от комплекса находятся многочисленные военные объекты, точнее базы для резервистов или склады длительного хранения на случай войны. Неподалеку также находится один из ключевых комбинированных полигонов подготовки южнокорейских и американских военных.
В другой части города Чунчхон строится 15-этажный роскошный отель, который, как выясняется, имеет целью уничтожить в процессе строительства более 10 000 доисторических артефактов, опровергающих китайские теории о том, что древняя Корея была частью китайской истории.
Еще большим по площади является строящийся «китайский квартал на острове Чиндо». Согласно новостям Sisa News сентября 2018 года, государственная Китайская железнодорожная строительная корпорация будет развивать порт и инфраструктуру острова, строя как курорты, так и университеты или клиники для медицинского туризма. Наиболее важным проектом является строительство южнокорейско-китайского университета для отправки китайских студентов в Южную Корею в рамках инициативы «Пояс и путь», которая заключается не только в создании инфраструктуры, но и в расширении влияния и контроля Китая.
Консерваторы утверждают, что, хотя официально правительство Мун Чжэ Ина не заявило о своем участии в инициативе «Пояс и путь», бывший премьер-министр Ли Нак Ен встретился с премьером Китайской Народной Республики (КНР) Ли Кэцяном на острове Хайнань в марте 2019 года, после чего МИД КНР заявил, что Южная Корея хочет активно участвовать в инициативе «Пояс и путь». Администрация Муна тогда категорически отрицала это, однако в мае 2019 года Чан Ха Сон, посол Южной Кореи в Китае, якобы сказал Си Цзиньпину, что Южная Корея хочет активно участвовать в инициативе КНР, и эта фраза была запечатлена на государственном телевидении Китая.
Для поддержки «Пояса и пути» в августе 2017 года была основана южнокорейско-китайская бизнес-ассоциация, председатель которой, глава гонконгской группы BP Ли Чжун щедро пожертвовал Ассоциации 900 000 долларов. Но когда репортер-расследователь из Chosun Monthly попытался связаться с BP Group в Гонконге и ее филиалом в Корее через данные на веб-сайте, он не смог установить связь с BP Group, поскольку телефон был занят, а отправленные электронные письма возвращались обратно. Более того, выяснилось, что по указанному адресу указанной компании нет.
Развивая тему «анклавов», южнокорейские консерваторы обнаруживают в РК 29 скрытых чайнатаунов, представители которых голосовали на выборах президента РК и привели к власти Муна. Китай подозревается даже в том, что его представители массово принимали участие в «свечной революции» и протестах против THAAD.
Каков результат всего этого? Согласно данным опроса американского исследовательского центра «Pew Research Center», проведённого с июня по август среди жителей 14 стран, включая Южную Корею, 75% респондентов в РК ответили, что воспринимают КНР отрицательно. Это самый высокий показатель за последнее время. С 2015 по 2017 гг. он возрос с 37% до 61%, а в прошлом году составил 63%. Лишь 24% опрошенных корейцев заявили о положительном отношении к Китаю.
И если не смотреть через шоры, прокитайского курса или китайского беспредела все еще не видно.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».