В центр всей системы отношений между двумя ведущими мировыми державами продолжает перемещаться обобщённая “Тайваньская проблема”, которая становится фокусом региональной политической воронки, втягивающей в себя других игроков разной степени значимости. Как всегда в подобного рода явлениях, сопутствующие события отличаются быстрыми и существенными изменениями, требующими постоянного отслеживания.
Последний раз мы обращались к данной проблеме в связи с развитием процесса приобретения Тайванем статуса “обычного” объекта-субъекта международных отношений, в обозначении которого будут отсутствовать какие-либо “китайские” признаки. До недавнего времени данная тенденция проявлялась в виде внешне случайных “казусов”, таких как отсутствие слова “Китай” в проекте обложки нового паспорта, а также на логотипе одного из посольств Тайваня.
Однако в конце сентября указанная тенденция обозначилась значительно более определённо, когда фракция правящей Демократической прогрессивной партии вышла в парламент с инициативой внесения в список предлагаемых поправок действующей конституции и ту, которая призвана «поощрять использование слова “Тайвань” при ведении международных дел».
Отметим, что процесс постепенного избавления от признаков “китайскости” в позиционировании Тайваня на международной арене отнюдь нельзя свести к сфере “чистой политтехнологии”, поскольку он опирается на вполне реальные самооценки большинства тайваньцев. Уже в течение многих лет, разного рода социологические исследования (при всей, как всегда, условности используемых методов) показывают приблизительно одно и то же – большинство тайваньцев не желают рассматривать себя в качестве части гигантского по численности народа, проживающего на территории по другую сторону Тайваньского пролива. Что подтверждается итогами самых последних опросов, проведенных в связи с обсуждением упомянутых конституционных поправок. Вновь нарисовались цифры, которые появляются в результате подобных мероприятий (многих) последних лет: “тайваньцами” себя определили 62,6% респондентов, “китайцами” — только 2%, “тайваньце-китайцами” — 32,6%.
Что касается самоопределения острова на тех или иных международных мероприятиях, то сохранение нынешнего (“Китайская Республика”) поддержала только треть респондентов, в то время как в пользу упомянутой выше поправки (“Тайвань”) высказались уже свыше половины опрошенных.
Избежать влияния подобных настроений “электората” не смогла и старейшая китайская партия Гоминьдан, ещё совсем недавно исповедовавшая как раз “политический китаизм”. Который она пыталась распространить на всех тайваньцев, рассматривая их (в соответствии с основополагающими взглядами Сунь Ятсена и Чан Кайши) в качестве неотъемлемого элемента “единого китайского народа”.
Те же взгляды, кстати, являются базовыми и для коммунистического руководства КНР. Поэтому именно с Гоминьданом (некогда злейшим врагом) Пекин до недавнего времени связывал надежды на мирное решение “Тайваньской проблемы”.
Однако как раз “китайскость” Гоминьдана и его стремление поддерживать конструктивные отношения с “мейнлендом” (прежде всего в сфере экономики) при неопределённой позиции во всё более актуальном вопросе “государственности” Тайваня были основной причиной тяжёлых поражений на двух последних всеобщих электоральных циклах (2016 и 2020 гг.).
Видимо, поэтому Гоминьдан решил резко поправить свой имидж в глазах тайваньцев, предложив в начале октября две резолюции, единогласно принятые парламентом, которые призывают руководство Тайваня “восстановить” дипломатические отношения с США (разорванные по инициативе Вашингтона в 1979 г.) и укрепить американо-тайваньские связи в сфере обороны “перед лицом коммунистической угрозы” (исходящей ясно от кого). Излишне говорить, что это произвело шокировавшее впечатление на Пекин, как в содержательном плане принятых резолюций, так и тем, кто был их инициатором.
Но крайне удивились не только в Пекине, ибо в небывалом ранее рвении Гоминьдан далеко заехал на «политический огород» правящей ДПП. Комментируя упомянутые призывы политического конкурента, в официальном представительстве президента Тайваня заявили, что отношения с США строятся “на основе прагматики” и всесторонне развиваются в режиме step—by—step.
Сама президент Цай Инвэнь выступила 10 октября по случаю национального праздника (общего для КНР и Тайваня) с речью, которую в “мейнленде” оценили как “существенно более мягкую и менее вызывающую”, чем ранее. Здесь полагают, что причиной этому оказался не только формальный повод очередного выступления тайваньского президента, но и жёсткость позиции, которую в последнее время Пекин занял в отношении “тайваньских сепаратистов”.
Последние, впрочем, продолжили усилия по максимально возможному вовлечению в тайваньскую проблематику как действующих, так и бывших иностранных государственных лиц. В частности, обратил на себя внимание проведенный 8 октября высшим руководством Тайваня (в режиме видеоконференции) очередной “Форум Юйшань”. Наиболее знаковыми его иностранными участниками на этот раз оказались бывшие премьер-министры М. Тернбулл и К. Бильдт (соответственно, Австралии и Швеции).
В ходе выступлений оба показали чудеса словесной эквилибристики. С одной стороны, демонстрировалось уважение “принципа одного Китая”, всё более определённо отвергаемого Тайванем. В тоже время демонстрировалась разнообразная поддержка последнего, а также высказывался весь устоявшийся набор западных претензий к КНР, в частности, в связи с ситуацией в Гонконге.
Напомним, что именно М. Тернбулл в 2016 г. возглавлял визит в КНР правительственной делегации Австралии, с крайне выгодными для неё итогами. И что же, теперь тот же М. Тернбулл поддерживает мазохистскую антикитайскую политику своего преемника С. Моррисона? Как иначе можно оценить его высказывание о возможном вхождении Тайваня в региональную организацию “Транстихоокеанское партнёрство”?
Не отставал в схожей риторике и К. Бильдт, использовавший применительно к политике КНР образ “воина-волка” из популярного китайского боевика.
Вызывает удивление активизация в последнее время на другой стороне глобуса и вокруг одной из самых опасных проблем современности представителей далеко не самых значимых европейских стран. К. Бильдту скучно коротать время на заслуженном отдыхе – можно продолжить “окормлять” не чуждых Швеции наследников Мазепы, проживающих совсем рядом.
Не забывал заявлять о себе и главный бенефициар процесса “государственного становления” Тайваня. Выступая 7 октября в университете штата Невада, советник президента США по национальной безопасности Р. О’Брайен затронул вопрос перспективы проведения НОАК десантной операции на остров. Видимо, непосредственным поводом для высказывания на эту тему послужила характеристика газетой Global Times недавних военных учений НОАК в Тайваньском проливе как “репетиция” именно захвата острова, “а не предупреждение” о вероятности такого развития событий.
В связи с этим Р. О’Брайен воспроизвёл давнюю официальную позицию США по вопросу возможности военного вмешательства в (гипотетический) конфликт в окрестностях Тайваня, которую принято обозначать как “стратегическая двусмысленность”. Согласно которой США не связаны с Тайванем неким обязывающим союзом, но оставляют за собой право совершить такое вмешательство. По мнению Вашингтона, подобная неопределённость в данном крайне важном для Пекина вопросе оказывается для него немаловажным сдерживающим фактором.
Кроме того, Р. О’Брайен выразил готовность США оказать помощь Тайваню в приобретении потенциала “военного дикобраза”. По его словам, “львы не любят есть дикобразов”.
Впрочем, в той же Global Times последнее высказывание высокого американского чиновника расценили как нежелание США ввязываться в возможный военный конфликт (в районе, отстоящем на 12000 км от американского побережья) с трудно предсказуемыми последствиями.
Как бы то ни было, но приведенная выше фактура свидетельствует о развитии разнообразных опасных игр (включая военными мускулами) вокруг обобщённой “Тайваньской проблемы”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
