О визите в Китай премьер-министра Австралии

13-14 апреля с.г. состоялся официальный визит в Китай премьер-министра Австралии Малкольма Тернбулла – первый с момента его вступления в эту должность в сентябре 2015 г. Правительственная делегация прибыла в КНР в сопровождении тысячи австралийских бизнесменов.

Столь масштабный десант, высадившийся на китайскую территорию, должен был засвидетельствовать исключительный интерес, проявляемый Австралией к развитию отношений с Китаем, который является одним из трёх ведущих игроков в АТР и её главным экономическим партнёром. При этом Канберре важно не переусердствовать в демонстрации “тёплых чувств” в отношении одного регионального лидера в ущерб союзническим отношениям с двумя другими, то есть с США и Японией. Кроме того, процесс выбора Канберрой оптимальной стратегии протекает в условиях активного воздействия со стороны каждого из тройки региональных ведущих игроков.

Для Канберры цена возможной ошибки при выборе оптимальной внешнеполитической стратегии возрастает и потому, что Австралия находится в АТР, куда смещается “центр тяжести” мировых политических процессов. Повышенной политической турбулентностью, в частности, отличается субрегион Юго-Восточной Азии (ЮВА), к которому Австралия географически непосредственно примыкает.

При общей численности населения в 25 млн человек она сегодня занимает 13-ое место по объёму национального ВВП. На содержание относительно небольших (52 тыс. военнослужащих), но вполне современных вооружённых сил тратится порядка 23 млрд долл. (12-ое место в мире). Австралия (наряду с Великобританией и Канадой) является самым активным участником американских военных акций последних лет. Именно поэтому её нередко обозначают как “помощника шерифа” в АТР.

Однако в последние годы резко возросли риски от исполнения обязанностей, связанных с этим статусом, поскольку главным объектом активности “шерифа” всё более определённо становится КНР. Поэтому особо добросовестное оказание “помощи” региональному (и пока ещё глобальному) “шерифу” чревато утратой едва ли не основного фактора процветания Австралии, обусловленного крайне выгодной кооперацией с КНР в сфере экономики.

Китай является главным торговым партнёром Австралии. Его доля в годовом австралийском внешнеторговом обороте приближается к 32% (доля занимающей вторую позицию Японии равняется 16%, Южной Кореи – 7% и США – 5%). При этом австралийский экспорт в Китай на 30% превышает китайский экспорт в Австралию.

Доля же самой Австралии во внешней торговле Китая составляет всего 1,7%, и она занимает лишь 14 место в списке торговых партнёров КНР.

Едва ли приведенные цифры позволяют в данном случае говорить о “взаимовыгодном экономическом партнёрстве”. Для Австралии развитие связей с Китаем прямо выходит на проблематику обеспечения экономического процветания страны. В то время как для КНР роль кооперации с Австралией играет второстепенную роль с точки зрения экономики.

Но не политики. Ибо пребывание в Китае существенной части “желудка” Австралии является решающим фактором в её сдержанном выполнении роли “помощника шерифа” в ЮВА. И этот фактор Пекин, видимо, активно использует в собственных интересах.

В комментариях австралийских экспертов к статьям в китайской прессе на тему визита М. Тернбулла в КНР мелькал термин “скрытая угроза”. Таковая связывалась с обсуждением в этих статьях факта крайней важности для Австралии экономической кооперации с Китаем в контексте американских проектов создания неких конфигураций антикитайской направленности с непременным участием в них Канберры.

Подобные оценки политики китайского руководства в отношении Австралии, скорее всего, близки к правде и объясняются обостряющейся ситуацией в окружающем КНР пространстве. Самым последним свидетельством серьёзности вызовов, перед которыми оказывается Китай, стали американо-филиппинские военные учения “Баликатан”, прошедшие в первой половине апреля с.г. Они завершились высадкой министра обороны США Эштона Картера на палубу авианосца John C Stennis (оказавшегося в это время в Южно-Китайском море), что в КНР оценили как “демонстрацию мускулов”.

Чисто же символическое участие Австралии в этих учениях обусловлено как раз осознанием серьёзности предупредительных сигналов, поступающих из Пекина.

Канберра, видимо, с облегчением восприняла бы (вполне вероятный) переход в ближайшие годы статуса регионального “помощника шерифа” к Токио. Подобная перспектива может стать реальностью, если будут укрепляться позиции американских “неоизоляционистов”, что является едва ли не самой примечательной особенностью нынешней президентской гонки в США. Следовательно, все те принципиальные проблемы, которые сегодня приходится решать Австралии в процессе поиска оптимального позиционирования в отношении связки “США-Китай”, придётся решать относительно пары “Япония-Китай”.

В этом плане в комментариях австралийских экспертов, посвящённых визиту М. Тернбулла в КНР, примечательным стало обсуждение темы “автоматизма” подключения Австралии к гипотетическому вооружённому конфликту между Японией и КНР (например, в районе островов Сенкаку). Ранее подобная тема поднималась в связи с возможным американо-китайским конфликтом (например, в Тайваньском проливе).

В ходе различного рода мероприятий члены австралийской делегации подчёркнуто демонстрировали оптимизм в оценках перспектив развития экономической кооперации. Так, по высказыванию руководителя австралийского казначейства С. Моррисона, поддержание отношений с “нашим торговым партнёром №1 и далее будет способствовать экономическому процветанию Австралии”.

Важно, однако, отметить, что половина австралийского экспорта в КНР приходится на железную руду и 7% на уголь. Но в Китае только что принят новый пятилетний план экономического развития, одним из фундаментальных положений которого предусматривается сокращение производства стали на “зомби-фирмах”, а также доли тепловых электростанций, работающих на угле.

Трудно себе представить, чтобы неизбежные в связи с этим проблемы в торговле с КНР не поднимались премьер-министром Австралии. Однако “на выходе” прошедших переговоров можно было прочитать лишь заявления представителей австралийской стороны о правильности нового курса КНР по реструктуризации экономики с повышением доли внутренней компоненты в суммарном национальном ВВП и о смещении структуры двусторонней торговли в сторону совместных работ в области высоких технологий.

Но это слова. А как будут развиваться экономическая реформа Китая и, следовательно, характер экономической кооперации с ним Австралии, вряд ли кто-либо сегодня возьмётся предсказать. Слишком много факторов неопределённости придётся принимать во внимание. И среди них едва ли не важнейший обусловлен сложной политической ситуацией в ЮВА и в АТР в целом.

Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».