EN|FR|RU
Социальные сети:

Соглашение США—Талибан и ситуация в регионе

Владимир Терехов, 10 марта

USTR34322

Для США, кажется, забрезжил свет в конце тоннеля, который называется “Афганский капкан”. Этот свет излучает подписанное 29 февраля с. г. в столице Катара — Дохе Соглашение между представителями США и запрещенным в РФ движением Талибан.

Сразу отметим роль РФ, очевидным образом способствовавшей подготовке и подписанию данного документа, чем была оказана важная услуга администрации Д. Трампа. Сошлёмся лишь на факт посещения в мае 2019 г. делегацией Талибана Москвы, где при посредничестве МИД РФ состоялись переговоры с посланниками бывшего афганского президента Х. Карзая. Представитель президента РФ присутствовал на процедуре подписания в Дохе обсуждаемого Соглашения, которое включает в себя несколько положений.

В том числе прекращение боевых действий, а также беспрепятственный и полный вывод из Афганистана войск США с союзниками в течение 14-и месяцев. Но уже в первые 4,5 месяца их численность должна сократиться до 8,5 тыс.

Официальное руководство Кабула уже в ближайшее время выйдет в СБ ООН с инициативой об исключении движения Талибан из санкционного списка. Что, в частности, должно способствовать устранению нынешней нелепицы, когда представители движения посещают некую страну, но при этом наказываются редактора изданий, допустивших в публикации отсутствие слова “запрещённое”.

В течение последних двух веков Афганистан исправно выполнял роль “могильщика империй” и своего рода “геополитической чёрной дыры”, в которой (как в астрофизических аналогах) бесследно, а также в гигантских количествах исчезала разного рода “материя”, то есть деньги, техника, люди. Ещё 10 лет назад появлялись публикации на тему перетекания бюджетных средств, выделяемых американским Конгрессом на борьбу с Талибаном, в руки тех же талибов. В самом Конгрессе эта тема не раз становилась предметом рассмотрений.

Итак, на этот раз из Афганистана “уносят ноги” США. А перед этим (30 лет назад) то же пришлось проделать СССР на излёте его существования. Как и в случае с СССР, возникает не праздный вопрос: зачем они (“ноги”) вообще туда были “принесены” и чего уже теперь, а также спустя оговоренные в документе 14 месяцев, следует ожидать в регионе в целом и в Афганистане в частности?

Ранее автор неоднократно высказывался на тему мотивации американского вторжения в эту страну после пресловутых “Событий 9/11” 2001-го года. Сегодня лишь укрепляется мнение о том, что главная (но, конечно, не единственная) цель всей афганской авантюры заключалась в восстановлении и резком наращивании наркотрафика из этой страны. Который, согласно данным ООН, к моменту упомянутых “Событий” был сведён почти к нулю. Напомним, что тогда Афганистаном руководил тот самый Талибан.

В этом плане полной нелепицей выглядят нередкие сентенции о “неудаче американцев” в борьбе с производством и вывозом из Афганистана наркотиков в объёмах, возросших с конца 2001 г. в 50 раз.

Руководству США упомянутый мотив, скорее всего, был “скормлен” под густой “шубой” политико-стратегических выгод, которые последуют за установлением контроля над территорией Афганистана. То есть “за спиной” Китая, который уже тогда рассматривался Вашингтоном в качестве потенциально главного геополитического оппонента на весь наступивший XXI век. В борьбе с таким оппонентом открылась перспектива создания своего рода “второго фронта”. Роль “первого” давно выполняет Тайвань.

Сегодня итоги афганской авантюры США не вызывают сомнений: никаких политико-стратегических выгод, гигантские материально-финансовые издержки и чьи-то (столь же гигантские) доходы от наркотрафика. Не исключено, что этих последних надо искать среди тех же, кто в не меньших масштабах нажился 150 лет назад в ходе “Опиумных войн”.

Впрочем, такая перспектива, видимо, была ясна ещё 15 лет назад Б. Обаме, который в ходе первой предвыборной борьбы за пост президента США обещал американцам завершение войны и полный вывод войск из Афганистана. Именно президент Б. Обама сократил в 10 раз численность американских военнослужащих в этой стране и ещё при нём был установлен переговорный канал с руководством Талибана.

В 2016 г., будущий президент Д. Трамп, несмотря на в целом “антиобамовскую” предвыборную риторику, фактически пообещал завершить в Афганистане то, что начал предшественник. Свою позицию в данном вопросе уже в должности президента он обозначил спустя полгода после инаугурации.

Указанная позиция включила в себя противоположную оценку Индии и Пакистана как в делах региона вообще, так и в афганской проблематике в частности. Первая оценивалась в самых комплиментарных тонах, в то время как второй обозначался в качестве “безопасного убежища для террористов”.

Потребовался год на то, чтобы осознать невозможность достижения главной цели без привлечения к тесному сотрудничеству Пакистана (располагающего определённым потенциалом влияния на запрещенный в РФ Талибан) и, следовательно, сменить в отношении него риторику. Её резкое изменение обозначилось в конце 2018 г. в личном послании Д. Трампа премьер-министру Пакистана И. Хану.

Последовавшие далее по разным случаям личные встречи Д. Трампа с тем же И. Ханом (в сентябре 2019 г. в Вашингтоне и в середине февраля 2020 г. в Мюнхене) закрепили тренд на улучшение американо-пакистанских отношений.

На торжественной церемонии встречи американского президента, прибывшего 24 февраля в Индию с официальным визитом, премьер-министру Н. Моди, наряду с потоком комплиментов в его личный адрес, а также в сторону руководимой страны, пришлось выслушать реплику (вряд ли его обрадовавшую) о “хорошем состоянии” американо-пакистанских отношений.

Комментируя достигнутое в Дохе Соглашение, руководитель МИД Пакистана Ш.М. Куреши заявил о “центральной роли” своей страны в факте подписания данного документа. Что является немалым преувеличением с учётом роли других стран и прежде всего самих участников конфликта, то есть США и Талибана.

Кроме того, не следует преувеличивать степень влияния руководства Пакистана на Талибан, и здесь мы переходим к вопросу: чего же следует ожидать дальше? Ключевое значение в ответе на него может приобрести оценка самого феномена религиозного движения талибов, сформированного пакистанскими спецслужбами периода борьбы с присутствием советских войск в Афганистане, а также с поддерживаемым СССР тогдашним правительством в Кабуле.

На авторский взгляд, на самом деле Талибан оказался лишь “религиозной оболочкой” давнего стремления пуштунов (одной из основных “местных” народностей) решить собственную проблему, очень схожую с проблемой курдов. То есть с разделённостью в той или мере единого народа в количестве (тех же, что у курдов) 40 млн человек. Из которых, по разным оценкам, приблизительно две трети проживают на территории Пакистана и треть в Афганистане.

Пуштуны разделены так называемой линией Дюранда (М. Дюранд – один из высших чиновников британской колониальной администрации в Индии конца XIX в.). Пуштуны отказываются признавать указанную “линию” в качестве афгано-пакистанской границы. Кстати, как и “светское” правительство в Кабуле, которое в немалой степени поэтому тяготеет не к “единоверцам” в Исламабаде, а к “язычникам” в Дели и “еретикам” в Тегеране.

Одним из пунктов Соглашения является налаживание диалога Талибана с правительством Кабула, а также уважение определённых “светских” положений нынешнего устройства официальной государственности Афганистана. Однако невозможно предсказать, как этот процесс будет протекать на самом деле. Тем более что результатом только что прошедших президентских выборов является фактическое двоевластие в Кабуле, а, по крайней мере, часть талибов заявила о возобновлении атак на правительственные войска уже через 2 дня после подписания Соглашения.

В этих условиях единственное, что можно более или менее уверенно прогнозировать, связано с постепенным снижением (вплоть до нуля через 14 месяцев) роли США в процессе решения только усложняющегося клубка проблем в Афганистане, а также в окружающем его пространстве. Собственно, выход из афганской проблематики как таковой и является целью Вашингтона, который, повторим, “уносит ноги” из страны, в которую его угораздило влезть 20 лет назад.

При этом следует ожидать плавного перетекания головной боли, порождаемой самим фактом существования указанной (несчастной) страны, из Вашингтона в столицы других стран, например в Исламабад, Дели, Пекин, Тегеран. В отличие от Вашингтона, последние не могут устранить фактор соседства с Афганистаном.

Ситуация будет усугубляться тем, что эти “другие” составляют весьма сложную межгосударственную конфигурацию. И все они по-разному оценивают подписание в Дохе Соглашения “США-Талибан”.

Наконец, вновь и особо подчеркнём, что последний (всё ещё) запрещён в России.

Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».