Военное противостояние на плато Доклам, продолжавшееся в течение двух с половиной летних месяцев с. г., стало не только самым серьёзным испытанием последних лет для всей системы отношений между двумя крупнейшими азиатскими державами, но и вызовом дееспособности крайне важных международный структур (БРИКС, ШОС), к числу основных участников которых относятся как Китай, так и Индия.
Вплоть до последних дней, предшествовавших очередному саммиту БРИКС (который всё же состоялся в заявленный срок 3-5 сентября в китайском городе Сямэнь), было неясно, будет ли на нём присутствовать премьер-министр Индии Н. Моди.
В конце сентября (то есть уже спустя месяц после завершения конфликта на плато Доклам) китайский официоз Global Times, обсуждая серьёзные проблемы БРИКС “внутреннего плана”, в число основных включил фактор обострения китайско-индийских отношений.
Ранее мы рассматривали, каким образом конфликт в высокогорье Гималаев был, наконец, разрешён. Индия согласилась выполнить требование КНР вывести боевое подразделение с территории плато Доклам, что, видимо, было непременным условием отправки от имени китайского лидера Си Цзиньпина официального приглашения Н. Моди на саммит БРИКС.
На индийскую общественность указанное выше решение правительства произвело шоковое впечатление. Видимо, для его смягчения в первые дни осуществлялись информационные вбросы из сомнительных источников, а некоторыми официальными лицами делались воинственные заявления.
Так, в первый же день после объявления о принятом индийским правительством Индии решении стали распространяться слухи, согласно которым индийский контингент был уведён с плато Доклам не безоговорочно, а на базе “закулисного соглашения” о выделении Пекином Дели льготного кредита в размере 20 млрд долл. (на реализацию неких инфраструктурных проектов). Однако той же Global Times эти слухи были названы “фейк-новостью”.
Далее в медийном пространстве появился командующий сухопутными силами страны генерал Бипин Рават с заявлением о том, что КНР в отношении Индии придерживается “тактики салями” (то есть послойного отрезания индийской территории).
В связи с этим он высказался за необходимость готовиться к одновременному ведению двух войн, то есть с КНР и Пакистаном. Это было не первое его заявление подобного рода. Впервые оно прозвучало в начале января с. г., то есть практически сразу после занятия одного из высших постов в вооружённых силах Индии.
Как и тогда, последовала немедленная негативная реакция МИД КНР, представитель которого задался вопросом, что считать официальной позицией Индии: ту, которая была высказана Н. Моди на встрече с китайским лидером на полях БРИКС, или выраженную в словах Б. Равата?
Судя по всему, на этот раз с решительным генералом была проведена “разъяснительная работа”, поскольку уже 8 сентября он фактически отказался от того, что говорил днём ранее. Чем нанёс серьёзный ущерб своей репутации в глазах индийской общественности.
Следует в связи с этим отметить, что вопреки распространённому среди рядовых граждан Индии мнению о поражении в очередном конфликте с КНР в Гималаях, правительство страны в данном случае, скорее всего, оценивало сложившуюся к концу августа ситуацию в категориях шахматной игры. Решение, принятое по вопросу окончания разгоревшегося здесь опасного конфликта, видимо, рассматривалось в качестве жертвы пешки в процессе продолжающейся сложной стратегической игры с великим соседом.
В этой игре Дели опирается на очевидную поддержку США и Японии, косвенным образом оказанную и в ходе конфликта на плато Доклам. В частности, со стороны Вашингтона сигнал поддержки был послан в ходе выступления президента Д. Трампа на тему “новой американской стратегии в Афганистане”, которое по времени пришлось на пик китайско-индийского противостояния в Гималаях.
С целью развития темы “Индия и Афганистан” в конце сентября Дели посетил министр обороны США Дж. Мэттис. Однако отказ отправить в Афганистан индийских солдат, чётко выраженный в ходе переговоров с министром иностранных дел С. Сварадж, подтверждает намерение Индии не обрывать связей с КНР, а также избежать перспективы превращения страны в простую марионетку США.
Что касается Токио, то посол Японии в Дели выступил в конце августа c заявлением о необходимости “избегать силового изменения статус-кво” на плато Доклам. Это заявление положительно было оценено в Индии и отрицательно в КНР.
Однако реальной демонстрацией поддержки Дели со стороны Японии явились как факт визита в Индию 13-14 сентября (то есть всего через две недели после разрешения китайско-индийского конфликта) премьер-министра С. Абэ, так и итоги его (десятых по счёту) переговоров с Н. Моди.
Сам визит проходил в подчёркнуто пышной обстановке на территории штата Гуджарат – экономического лидера Индии, главным министром которого в течение 2001-2014 гг. (четыре срока подряд) был как раз Н. Моди. Именно в то время, то есть задолго до занятия поста премьер-министра, у него сложились тесные отношения с центральным правительством Японии при всех (часто меняющихся) кабинетах министров страны.
Наиболее зрелищным элементом двусторонней встречи стало символическое открытие строительства скоростной железной дороги длиной 500 км, которая свяжет столицу штата Гуджарат Ахмадабад и крупнейший город-порт на юго-западе страны Мумбаи. Дорога строится при финансово-техническом содействии Японии, которая предоставит и подвижной состав. На реализацию проекта Токио выделяет Дели кредит в размере около 14 млрд долл. сроком на 50 лет с годовым обложением в 0,1%.
Ранее мы обращали внимание на японо-китайскую конкуренцию в получении заказов от развивающихся стран Азии по строительству современной транспортной инфраструктуры. В разных странах борьба идёт с переменным успехом, но в Индии несомненным лидером является Япония.
Обращает на себя внимание отсутствие на этот раз в очередном “Совместном заявлении” непосредственного упоминания таких особо чувствительных для КНР тем, как ситуация в Южно-Китайском море, планов по формированию под японо-индийским патронажем “Азиатско-Африканского коридора роста”, того же конфликта на плато Доклам.
Однако за закрытыми дверями эти и прочие острые темы, скорее всего, обсуждались. Что нашло косвенное отражение в тех пунктах “Совместного заявления”, где говорится, например, о необходимости “соблюдения международного права и обеспечении свободы судоходства в Индо-Тихоокеанском регионе”, “продолжении двустороннего диалога по проблемам Африки”, поддержки Японией строительства транспортной инфраструктуры “на северо-востоке Индии” (то есть в тех же Гималаях).
Несомненный интерес представляют тезисы о стремлении сторон совместить внешнеполитические стратегии (японской) “Открытости и свободы в Индо-Тихоокеанском регионе” и (индийской) “Действовать на Востоке”. Не менее знаковый характер носят слова о намерении Индии и Японии вести диалог по проблемам региональной безопасности в “троичных” форматах, в которых “третьими” названы США и Австралия.
В целом очередной саммит стал свидетельством дальнейшего и всестороннего развития отношений между Индией и Японией, что содействует укреплению позиций каждой из них в сложной стратегической игре с Китаем.
Реакцию последнего на очередной этап процесса укрепления отношений между двумя главными региональными оппонентами носил сдержанно-настороженный характер. Судя по всему, Пекин оставляет каждому из них пространство и возможности для шагов в сторону улучшения отношений с КНР.
В целях позитивного развития ситуации в АТР было бы крайне желательным, чтобы в Токио и Дели воспользовались такими возможностями.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
