Оправданность таких ассоциаций обусловлена выходом из ТТП США, то есть одной из двух главных тягловых лошадок данного проекта. Какой-то смысл ханойской встрече придавала заинтересованность в его продолжении второй лошадки, каковой является Япония.
Но в чём заключается реальный интерес Токио в попытках (или имитации таковых) реанимировать ТТП? Этот вопрос прямо выходит на проблематику трансформации ситуации в стратегическом треугольнике “США-Китай-Япония”, который решающим образом влияет на развитие всех процессов в АТР.
Вплоть до избрания в ноябре 2016 г. Д. Трампа на пост американского президента и подписания им через три месяца акта о выходе США из ТТП, не было особых проблем с выделением основного вектора трансформации ситуации в треугольнике: в регионе формируется политико-экономический блок более или менее определённой (антикитайской) направленности. Возглавить указанный блок собрались оба геополитических оппонента КНР, то есть США и Япония.
Реакцией Пекина на такую перспективу явились собственные амбициозные интеграционные проекты и, прежде всего, инициатива по возрождению “Великого шёлкового пути”.
Однако после того как ТТП оказался в состоянии скорее мёртвого, чем живого пациента, карты на столе, за которым сидят три основных игрока, полностью перепутались.
Возникшее состояние неопределённости в игре между ними не прояснилось и после пекинского форума на тему ВШП. Несмотря на громкие заявления, прозвучавшие в ходе проведения этого мероприятия, которые иллюстрировались поражающими воображение цифрами, в целом оно оставило впечатление скорее масштабного политического шоу.
Не следует упускать из виду, что осенью с. г. должен состояться очередной 19 съезд КПК, на котором нынешним лидерам партии необходимо представить свидетельства внутри- и внешнеполитических успехов руководства страной.
Как бы то ни было, но очень похоже на то, что все три основных участника политической игры в АТР согласились на сдачу карт “по новой” и сейчас заняты оценкой позиций, а также намерений партнёров на следующем её этапе. Причём уже в самом его начале от каждого из участников вполне можно ожидать использования элементов блефа.
Взять хотя бы ту же Японию. В течение всего послевоенного периода решение обеих основных проблем любой страны, обусловленных необходимостью обеспечения национальной безопасности и экономического развития, осуществлялось Токио главным образом в рамках военно-политического союза с США. Ввод же в действие ТТП должен был резко укрепить базу двустороннего союза.
И, несмотря на то, что новый американский президент подтвердил обязательства Вашингтона перед Токио в сфере безопасности, выход США из ТТП вынуждает Японию искать варианты в сфере внешнеэкономических (и политических) связей. К тому же предвыборная риторика Д. Трампа наверняка не забыта, включая его предложение союзникам больше полагаться на собственные силы в сфере безопасности.
Объектом таких поисков естественным образом стал Китай, хотя именно Пекин в последние десятилетия рассматривается Токио в качестве главного источника вызовов национальной безопасности. В треугольном формате игры других стратегий просто не существует. Возникают сомнения в надёжности одного из двух “углов” – “зондируем” другого.
Тем более что в данном случае этот “другой” (то есть Китай) оказался совсем не против такого “зондажа” со стороны Японии, который и состоялся 16 мая на полях пекинского форума на тему ВШП.
Прошедшая в этот день встреча лидера КНР Си Цзиньпина с руководителем японской делегации Тосихиро Никаи, который возглавляет правящую в Японии Либерально-демократическую партию, носила непривычно тёплый для последних лет характер. В ходе встречи Т. Никаи передал руководителю КНР личное послание премьер-министра Синдзо Абэ.
Следует отметить, что в последние месяцы наблюдались вбросы в медийное пространство по поводу, с одной стороны, возможности вовлечения Китая в “ТТП без США” и “присоединения Японии к ВШП” – с другой. В этом плане зондаж на встрече Си Цзиньпин–Т. Никаи наверняка носил взаимный характер.
Однако каковы её реальные цели? Не посылают ли оба участника самим фактом японо-китайской встречи в Пекине некий месседж (каждый, впрочем, свой) в адрес третьего “угла”?
Эти вопросы не кажутся праздными с учётом формирующейся реальной политики США при новом президенте, которая уже сегодня имеет весьма косвенное отношение к его же “неоизоляционистской” риторике периода предвыборной борьбы.
Все аспекты дальнейшего развития американо-китайских отношений наверняка обсуждались на последнем двустороннем саммите на ранчо Д. Трампа в штате Флорида. Представительная американская делегация присутствовала на форуме в Пекине.
Активизируется и военная компонента американской политики на китайском направлении. Однако эта компонента продолжает вносить исключительно негатив в комплекс американо-китайские отношений.
В частности, резко отрицательная реакция Пекина последовала на первый при новом президенте заход американского боевого корабля в 12-мильную зону вокруг одного из искусственных островов в архипелаге Спратли Южно-Китайского моря, случившийся 25 мая с. г. Де-факто остров контролирует КНР, но на него претендуют Филиппины.
Таким образом, у Пекина сохраняются серьёзные мотивы для различного рода демаршей в сторону Вашингтона, каковым можно считать и японо-китайскую встречу в Пекине.
Тот же “американский” подтекст можно усмотреть в мотивах участия в ней Японии. Кажется парадоксом, но между двумя ближайшими союзниками и крупнейшими торговыми партнёрами до сих пор не заключено соглашение о свободной торговле. Хотя каждый из них имеет такие соглашения с другими странами.
Недовольство в США нынешним состоянием торговли с Японией обусловлено главным образом дефицитом баланса (составившего в 2016 г. 70 млрд долл. при общем объёме в 350 млрд долл.), который Вашингтон связывает как с “заниженным” курсом йены, так и с препятствиями в доступе американских товаров (сельхозпродукции и автомобилей) на японский рынок.
Проблемы в американо-японских торговых отношениях предполагалось решать в рамках ТТП, но теперь новая администрация США инициирует переговоры на предмет заключения двустороннего ССТ. На официальном уровне они начались в ходе визита в Токио вице-президента Майка Пенса в Токио, состоявшегося 18 апреля с.г.
Собственно, уже тогда выявились кардинальные различия в подходах обеих стран к заключению соглашения, поскольку Япония продолжает настаивать на встраивании двустороннего формата переговоров в более широкий контекст попыток создания многосторонней региональной зоны свободной торговли.
Мнения относительно того, чего сторонам удалось достичь за месяц переговоров на рабочем уровне, расходятся. 18 мая новый американский посол в Японии У. Хэгерти заявил, что в сфере экономических отношений на двустороннем уровне удастся достичь почти того же, что и в рамках ТТП. Однако министр торговли Японии Х. Сэко продолжает настаивать на возвращения США в ТТП, для чего, по его словам, “двери всегда открыты”.
В связи с этим любопытным представляется мнение третьего “угла” (в данном случае Китая), откуда с понятным интересом наблюдают за американо-японским “перетягиванием каната”. Указанное мнение носит достаточно скептический характер относительно как перспективы возвращения США в ТТП, так и успеха Японии в усилиях по реанимации этого проекта.
Впрочем, нельзя исключать, что сам факт проведения Японией в Ханое (всего через неделю после пекинского форума) встречи 11-и оставшихся членов ТТП носил скорее демонстрационный характер. Объектами такой демонстрации могли быть оба партнёра по региональному стратегическому треугольнику.
Наконец, отметим, что без честной экономической кооперации в конфигурации “США-Китай-Япония” трудно рассчитывать на создание в АТР столь необходимой атмосферы политического доверия.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
