Мы не раз обращали внимание на то, что одним из серьёзных факторов, дестабилизирующих межкорейские отношения, является деятельность антисеверокорейских НПО, отправляющих через границу листовки откровенно непристойного и неприемлемого содержания. В основном этим занимаются «Борцы за свободную Северную Корею» во главе с одиозным перебежчиком Пак Сан Хаком.
По следам событий лета 2020 года, когда Северная Корея ударила кулаком по столу и подкрепила свои требования взрывом центра межкорейской связи в Кэсоне, в декабре парламент РК принял поправку к закону о межкорейских обменах, которая вступила в силу в конце марта. Теперь распространение через границу Севера и Юга листовок, содержащих антисеверокорейскую пропаганду, запрещено, и максимальное наказание за нарушение запрета – до трёх лет тюремного заключения или штраф до 30 млн вон (примерно 27 тыс. долларов США).
Теоретически такой закон должен был быть принят ещё в 2018 году, когда на фоне «олимпийского потепления» стороны договорились о прекращении всяких враждебных действий. Однако, опасаясь критики со стороны консерваторов, закон был принят формально не во исполнение межкорейских договорённостей, которые к настоящему моменту находятся в тупике, а ради обеспечения безопасности жителей приграничных районов, так как КНДР не раз заявляла, что будет отвечать на запуск листовок огнём. Речь может пойти не только о попытках сбивать воздушные шары, но и об атаках тех регионов, откуда происходит запуск.
Разумеется, закон вызвал критику как консервативных сил РК, которые окрестили его «законом Ким Ё Чжон», так и антипхеньянских правозащитных НГО. Так, 20 февраля 2021 года Human Rights Watch выразила озабоченность по поводу запрета, отметив, что он ограничивает свободу слова. По мнению Human Rights Watch, закон «налагает строгие ограничения на некоторые виды деятельности северокорейских беглецов и организаций гражданского общества, которые направлены на отправку и получение информации и идей людям в Северной Корее». При том что «большинство этих ограниченных видов деятельности защищены свободой выражения мнений, признанной в статье 19 Всеобщей декларации прав человека и статье 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, который Южная Корея ратифицировала в 1990 году».
В ответ 9 марта Министерство объединения обнародовало руководящие принципы нового закона и прояснило некоторые вещи. В частности, было отмечено, что закон касается только отправки листовок или других предметов через межкорейскую границу и не распространяется на случаи, когда предметы отправляются из третьей страны.
31 марта министерство подтвердило свою позицию: доступ северокорейского народа к внешней информации должен быть расширен, но «нежелательно, чтобы такие усилия предпринимались образом, который наносил бы ущерб правам других людей, а также жизни, телам и миру людей, живущих в приграничных регионах».
Однако американские консерваторы не удовлетворились подобными объяснениями. 15 апреля комиссия по правам человека Тома Лантоса провела по этому вопросу публичные слушания, на которых выступали свидетели и эксперты. В том числе правозащитница Сюзанна Шольте, которая, по некоторым сведениям, была спонсором Пак Сан Хака и даже лично принимала участие в некоторых запусках. Председатель «Коалиции за свободу КНДР» еще в декабре 2020 объявила, что «законодатели Южной Кореи принимают указания от сестры диктатора».
В объявлении о грядущих слушаниях отмечалось, что принятый закон является «весьма спорным» и «может помешать усилиям по продвижению прав человека в Северной Корее, включая программы, финансируемые правительством США, такие как распространение USB-накопителей, содержащих информацию о внешнем мире».
Южнокорейские консервативные СМИ вышли по этому поводу с заголовками типа «о боже, какой позор». Консервативные публицисты писали, что Сеул позволял северокорейским перебежчикам и другим активистам переправлять через границу антипеньянские листовки более десяти лет.
С другой стороны, левые южнокорейские политики и НПО осудили факт слушаний и даже назвали их вмешательством во внутренние дела Республики Корея. Выбор даты 15 апреля (день рождения Ким Ир Сена) также посчитали намеренной провокацией.
Министерство объединения, однако, не стало придавать этому большое значение, заявив, что комиссия ближе к исследовательской группе, чем к государственному органу и слушания в Конгрессе не окажут никакого влияния на альянс между Сеулом и Вашингтоном.
Несмотря на опасения Сеула, слушания не прекратились, хотя оба сопредседателя комиссии выразили по поводу закона озабоченность.
Джеймс Макговерн выразил надежду на то, что парламент РК «решит исправить законопроект. Опять же, это преимущество жизни в условиях демократии. Всегда есть шанс переделать». Макговерн отметил, что те, кто поддерживает закон, оправдывают его соображениями безопасности, и провел четкую грань между поддержкой свободы слова и тем, что он назвал недовольством политикой взаимодействия Мун Чжэ Ина с Северной Кореей, но раскритиковал закон за использование расплывчатых и чрезмерно широких формулировок.
Кристофер Смит, инициировавший слушания, был, по его словам, встревожен «упадком демократии в РК» и тем, что закон блокирует предоставление северокорейцам информации о религии и культуре. Коснувшись обвинений в том, что слушания являются вмешательством во внутренние дела другой страны, Смит сказал, что Конгресс обязан высказаться, когда имеют место нарушения гражданских прав. Также Смит заявил, что правительство Мун Чжэ Ина вышло за рамки своих полномочий, приняв закон, ограничивающий свободу выражения мнений, и политизировало органы прокуратуры, чтобы оказывать давление на гражданские организации, отправляющие пропагандистские материалы на Север.
Член комиссии Ян Ким напомнил, что воздушные шары, которые раньше летели через границу, предоставляли северокорейцам хотя бы минимальную информацию о внешнем мире, и выразил озабоченность по поводу того, что теперь такой информации нет.
У автора в связи с этим возникает вопрос: какое отношение к религии, культуре и информации имеют полупорнографические изображения жены Ким Чен Ына, благо картинки с листовок Пак Сан Хака вполне можно найти в Сети.
Интереснее то, что выступавшие эксперты разделились, и разделились весьма нетривиально. Если против закона выступили профессиональные пропагандисты и горлопаны, в его поддержку высказывались люди, более знакомые с ситуацией в КНДР.
Юрист и политический обозреватель Гордон Чанг заявлял, что свобода в Южной Корее находится под угрозой и Мун Чжэ Ин «обратил вспять десятилетия демократизации», поскольку собирается сделать южнокорейское общество более похожим на Север. Чанг также увязал закон против запуска листовок с иным законом, который запрещает клеветнические высказывания в отношении демократического движения 1980 года (восстания в Кванчжу), сделанного по образцу европейских законов о наказаниях за отрицание Холокоста. По мнению Чанга, таким образом Мун пытается криминализировать свободу слова ради «установленной правительством исторической правды».
Грег Скарлатойу, исполнительный директор «Комитета по правам человека в Северной Корее» в Вашингтоне, отметил, что главное значение слушаний заключается в том, что США действительно заботятся о состоянии демократии, свободы и прав человека в Южной Корее.
Однако южнокорейские правозащитники и представители организаций, которые непосредственно «работают в поле», заявили, что листовки не только носят излишне провокационный характер, но и мало что делают для продвижения прав человека в КНДР, скорее подвергая опасности тех, кто имел дело с подобным контентом.
Как заявила правозащитница и председатель группы активистов Общества примирения и мира Чон Су Ми, «листовки усугубили страдания северокорейцев, вместо того чтобы продвигать их права человека».
Джессика Ли, научный сотрудник по Восточной Азии в Институте государственного управления Куинси, также указала, что пропагандистские листовки мало что сделали для продвижения прав человека в Северной Корее, в то же время создавая большую угрозу тому, что она назвала хрупким миром и стабильностью на Корейском полуострове.
В итоге из пятерых экспертов и свидетелей трое (Чанг, Шольте и Скарлатойу) осудили закон, а двое (Чон Су Ми и Джессика Ли) высказались в его поддержку.
Тем временем пошли слухи о том, что в закон о межкорейских обменах будут вносить ещё один комплекс поправок, ужесточающих обмен электронной информацией. Дескать, теперь для отправления или получения электронных писем, видеофайлов, сканированных книг и т.п. через интернет или на USB-накопителях пользователь должен получить предварительное одобрение Министерства объединения. Хотя формально это ограничение работает в обе стороны, консервативные СМИ расценили его как ещё одну попытку ограничить пропаганду на Север.
22 апреля Томас Охеа Кинтана, специальный докладчик ООН по положению в области прав человека в Северной Корее, вместе с ещё тремя докладчиками обратился к южнокорейскому правительству со специальным письмом, требуя предоставить дополнительную информацию о соответствии «закона Ким Ё Чжон» международному законодательству в области прав человека. Кинтана выразил обеспокоенность тем, что запрет на распространение листовок может повлиять на «законную деятельность» южнокорейских неправительственных организаций.
23 апреля «Борцы за свободную Северную Корею» заявили о своих планах отправить через границу новую партию листовок. По словам Пак Сан Хака, партия насчитывала полмиллиона листовок, однодолларовые купюры на общую сумму 5000 долларов США и пропагандистские буклеты. «Листовки будут включать в себя сообщение, критикующее их наследственную диктатуру в трех поколениях и призывающее их выдавать по крайней мере минимальное количество продовольствия, необходимое для северокорейского народа», — сказал Пак Сан Хак.
Министерство объединения, однако, никак не отреагировало на подобные действия и лишь заявило, что будет «управлять ситуацией» во взаимодействии с полицией и другими соответствующими органами.
30 апреля Пак Сан Хак заявил журналистам, что в интервале между 25 и 29 апреля через межкорейскую границу улетело 10 больших воздушных шаров из неопознанных пограничных районов в провинциях Кёнги и Канвон. В качестве доказательства Пак предъявил видеозаписи, где якобы запечатлены те самые пуски.
2 мая факт запуска косвенно подтвердило ЦТАК, выпустив заявление заместителя заведующего отделом ЦК ТПК, «первой сестры» Ким Ё Чжон: «отребье – перебежчики» опять совершили непростительное провокационное деяние, хотя мы не раз строго предостерегали южнокорейские власти, к каким тяжелым последствиям приведет их нежелание заниматься этим вопросом. А раз так, «нам нельзя больше сидеть сложа руки», и «независимо от того, какие решения мы будем принимать и какие поступки будем совершать, ответственность за возможные последствия полностью лежит на южнокорейских властях».
Пока, правда, южнокорейские военные утверждают, что подозрительной активности КНДР не замечено даже на уровне установки громкоговорителей, не говоря уже о массовых митингах или подготовке своей флотилии воздушных шаров с листовками и мусором, которую планировалось отправить на Юг летом 2020 года. Но автора куда более волнуют действия полиции и Минобъединения. Начальник полиции приказал провести «быстрое и тщательное расследование» только 3 мая, хотя теоретически какие-то действия по предотвращению нарушения закона можно было начинать уже тогда, когда Пак Сан Хак и Ко только объявили о своих планах.
Министерство объединения также, с одной стороны, заявило, что «изучает вопрос» и рассмотрит его в соответствии с «духом закона», а с другой — призвало всех воздержаться от действий, усиливающих напряжённость. Официальная точка зрения заключается в том, что «мы сначала выясним, где и когда было снято видео предполагаемого запуска, и если незаконная деятельность обнаружится, вопрос будет рассмотрен в соответствии с законом».
Подводя итоги этих важных событий, автор обращает внимание на два момента. Во-первых, однозначного осуждения «закона Ким Ё Чжон» не произошло даже в США. Во-вторых, Пак Сан Хак и Ко открыто нарушили новый закон, который запрещает пуски листовок через границу. Более того, поскольку речь шла о партии в 500 тысяч листовок, подобное действо нельзя было провести скрыто и полностью незаметно от южнокорейских властей.
Из этого следует два равно неприятных варианта выводов. Либо Мун Чжэ Ин настолько превратился в «хромую утку», что те, кому положено следить за выполнением закона, откровенно игнорируют его распоряжения. Либо после американских слушаний (хотя они не привели к однозначному осуждению Сеула, и мнения разделились) Мун Чжэ Ин понял американский намёк и отдал приказ не замечать активистов.
Между тем апрельский пуск листовок имеет очень неприятные внешнеполитические последствия. Во-первых, оно очень серьёзно подрывает репутацию и престиж Муна и как переговорщика, и как руководителя страны, обнуляя все его нынешние и будущие инициативы. Северокорейцы давно смотрят не на слова, а на факты и получили ещё одно подтверждение того, что президент РК «не сидит на водительском сиденье».
Во-вторых, в своём заявлении Ким Ё Чжон довольно чётко сказала, что в такой ситуации «мы не будем сидеть сложа руки», и это означает вероятные ответные действия. Какие – увидим.
В-третьих, автору не дают покоя новости лета 2020 года, когда один из перебежчиков слил в левую прессу РК информацию о том, что в кругах, связанных с Пак Сан Хаком, всерьёз обсуждался план занесения в Северную Корею COVID-19 посредством заражённых материалов, которые планировалось отправлять через границу вместе с листовками. Автор ОЧЕНЬ надеется, что этот проект не вышел за рамки обсуждений или столкнулся с техническими трудностями, потому что иначе Пак Сан Хак и сотоварищи претендуют на роль людей, которые «ради великой цели воссоединения Кореи» пошли на терроризм с использованием биологического оружия. Отмечу лишь то, что если подобное случится и будет доказано, то с точки зрения международного права это однозначный casus belli.
Конечно, хочется надеяться, что до подобного не дойдёт, но в любом случае апрельский запуск листовок может очень серьёзном раскачать ситуацию на полуострове, и мы будем очень внимательно следить за развитием событий.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
