Всё смешалось в мире в условиях разразившейся пандемии коронавируса — закрываются границы, обваливаются национальные валюты, отменяются авиасообщение между государствами и регионами, внутренние авто и железнодорожные связи, а люди в большинстве своём «ушли» на карантин или самоизоляцию. Пока говорить о положительных результатах многих из этих, порой жёстких мер говорить преждевременно (кроме Китая, который показал всему сообществу пример дисциплины и самоотверженности).
Мир, безусловно, будет иным после того, как преодолеет COVID-19. Явно иными будут принципы и характер международных отношений, механизм мировой экономики, традиционные узы межгосударственного сотрудничества и взаимодействие на уровне “people—to—people”, общечеловеческие ценности. А по большому счету, можно ли вообще ныне говорить о глобализации и действующем мировом порядке, когда и государства, и люди, по сути, отгородились друг от друга и спрятались за дверями своих квартир, чтобы пережить этот экономический и геополитический шок и многочисленные тяжелейшие последствия на ближайшие годы?
Тем не менее стоит и необходимо задуматься о будущем, о судьбах крупнейших проектов, например «Одна дорога – один путь» (BRI) Китая, который базируется на абсолютно противоположных пандемии основах – широчайшей интеграции и сотрудничестве на огромном пространстве суши и моря по различным направлениям. При этом нельзя не признать, что пандемия, выявив все риски и слабости глобальной взаимозависимости и взаимодействия, не могла не затронуть и китайскую инициативу. В связи с напряжённой обстановкой закономерно возникают вопросы: есть ли сценарии развития проекта BRI на ближайшие месяцы или перспективу? С какими наиболее сложными проблемами столкнётся Пекин?
Напомним. Первое: BRI – любимое детище Си Цзиньпина, о планах реализации которого он провозгласил в сентябре 2013 г., зачиналось во времена, когда годовой рост ВВП составлял около 8%, а «в заначке» Китая было около 4 трлн долл. В Пекине сложилось экспертное мнение, что и сухопутный проект, и Морской шёлковый путь являлись для председателя КНР приоритетами за № 8 и 9 из списка 10, в котором №1 – это сохранение власти КПК, №2 – упрочение национального единства, наконец №3 – непрерывный экономический подъем.
Второе: по данным банковского конгломерата Stanley Morgan на март 2018 г., затраты на проект могли достичь от 1,2 до 1,3 трлн долл к 2027 г. А как ныне — в период межгосударственной, деловой и социальной разобщённости и в первые месяцы после неё — могут выглядеть данные цифры? Прогнозы — вещь коварная и слишком рано их давать, но вместе с тем есть возможные сценарии на сегодня, которые прежде всего будут зависеть от внешнего фактора – обстановки в мире, масштабов экономического коллапса, шаткости архитектуры глобальных институтов, основных социальных и политических последствий как в целом, так и в отдельных странах. В этих условиях руководству Пекина предстоит преодолеть извилистый курс по тонкому льду между Сциллой и Харибдой, в ходе которого, с одной стороны, необходимо зализать раны и последствия «Уханя», обратив приоритетное внимание в первую очередь на внутренние проблемы (а их много!). А с другой — как не растерять накопленные дивиденды от позиций великой державы за рубежом, активность и даже напористость внешней политики, крупные заделы по своим инициативам, в частности по BRI.
К числу внутренних проблем следует отнести падение ВВП (оно уже наблюдалось незадолго до коронавируса), ограниченные возможности стимуляции экономики, перегрев китайского экспорта и падение внутреннего спроса из-за хаоса в связи с COVID-19, предстоящие огромные финансовые затраты на восстановление производств после их закрытия и социальной стабильности, рост безработицы (от 6 млн в городах до 9 млн к концу 2020 г.) и др. Как выше отмечалось, мир будет иным. Иным будет и китайский проект, хотя следует признать, что его продвижение вперёд не остановится. Эта позиция подогревается начавшейся кампанией риторики в стране и странах-участницах о его необходимости, о том, что пандемия повлияет на его реализацию лишь временно.
Судя по худшему сценарию, проект будет испытывать падение объёмов финансирования и замедление сроков реализации как в целом, так и его отдельных объектов по странам. Тот же Пакистан с его мегапроектом экономического коридора между странами, по предварительным оценкам Азиатского банка развития, висит на волоске от потери 8,2 млрд долл., как и Бангладеш – 3 млрд.
Поэтому Китай будет вынужден:
- пересмотреть свою стратегию, заражённую, по сути, иным вирусом (задолго до пандемии) непрофессиональных расчётов проектов, некачественного их исполнения на принципе «лишь бы как» и т.п.;
- скорректировать прежнюю стратегию создания глобальной сети и строительства любых объектов за рубежом вдоль BRI на принципе быстро создавать и строить – экономические коридоры, логистические зоны, финансовые и туристические центры с упором на морские порты по всему свету и обустройство прилегающих районов, к примеру, вокруг Суэцкого канала в Египте или грандиозного порта Коломбо на Шри-Ланке;
- тщательнее просчитывать риски и юани на тот или иной проект, принимая во внимание факт, что после «Уханя» ему уже быстро не вернуть в огромном объёме суммы запланированных выгод от них. В ближайшие месяцы, т.е. летом 2020 г., по другому сценарию, очевидно, некоторые конкретные инфраструктурные проекты BRI на Шри-Ланке, в Бангладеш, Индонезии, Непале, Мьянме, Малайзии будут «ползти со скоростью змеи» из-за нехватки китайского оборудования и рабочей силы, которую эти страны постараются всячески избегать из-за боязни угрозы заражения коронавирусом. По данным “Economic Times”, свыше 130 стран закрыли границы для въезда китайских рабочих, инженеров и менеджеров. Немало стран будут по-новому оценивать плюсы и минусы нового BRI, его заострённость на синоцентризме, сверхзависимость от китайских компаний и займов у китайских банков.
Вместе с тем, мало кто знает, что одно из направлений инициативы «пояс — дорога» задумывалось в своё время как широкая платформа по предотвращению и контролю инфекционных болезней, созданию центров качественного медобслуживания и индустрии здоровья, медицинского обучения и исследований, наконец, развития международной помощи в данной сфере. Эта идея «сотрудничества в сфере здравоохранения в рамках BRI» впервые появилась в 2015 г. как часть 3-х летнего плана на 2015-2017 гг. реализации указанных задач. Спустя некоторое время Си Цзиньпин в беседе с премьер-министром Италии Джузеппе Конти подчеркнул необходимость создания «Шёлкового пути здоровья» (Health Silk Road).
К сожалению, в большей мере эта «медицинская часть» осталась на бумаге. За истекшие годы было сделано мало по распространению информации, технологий, финансирования подготовки экспертов и медперсонала в рамках BRI, но широко продвигались достижения традиционной китайской медицины. Однако, например, Хуавэй и крупнейшая корпорация ZTE по производству телекоммуникационного оборудования и мобильных телефонов инвестировали в технологии здоровья в ряде африканских стран. Китай стал партнёром Центра по контролю и предотвращению болезней Африки (Africa CDC). Но это делалось вне рамок инициативы «путь — дорога», которая не создала какой-либо отдельной структуры, а действовала в этой области на двухстороннем уровне с отдельными партнёрами.
В период пандемии Китай подвергался жёсткой критике якобы за утечку вируса из лаборатории в Ухане, за слабую разработку идеи «Шёлковый путь здоровья». Злые языки незаслуженно называли китайский проект BRI широким авеню распространения инфекции. Обвиняли Пекин и в «дипломатии масок». В СМИ активно муссировалась «победа» китайской модели борьбы с коронавирусом над американской с целью лишний раз вбить клин в их сложные отношения и «торговую войну». Всё это далеко от справедливости, хотя бы потому, что, пережив огромные невосполнимые человеческие и экономические потери, Китай (надо отдать должное!) активно оказывал широкую безвозмездную внешнюю помощь, в первую очередь Италии в самые её трагические дни. К 10 апреля с.г. Китай отправил 12 групп медицинских экспертов в Сербию, Камбоджу, Пакистан, Иран, Ирак, Лаос, Венесуэлу, Филиппины, Мьянму и др., чтобы помочь им в борьбе с COVID-19, как отметил Чжао Лицзянь, официальный представитель МИД КНР на брифинге для журналистов в начале апреля 2020 г. Всего государственные и частные фирмы доставили свыше 1,8 млн масок, 210 тыс. тест-систем, 36 тыс. специальных халатов, несколько тысяч аппаратов искусственной вентиляции. Думается, это не конец китайской помощи. Поступки красноречивее слов.
А может быть, это стремление Китая к помощи другим государствам в преодолении COVID-19 шаг за шагом придаст динамизм инициативе «пояс-дорога» за счёт осуществления нереализованного прежде её компонента «Шёлковый путь здоровья»?
Нина Лебедева, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра индийских исследований ИВ РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
