23 мая в Риме прошел пятый раунд переговоров Ирана и США по урегулированию разногласий вокруг иранской ядерной программы.
Почему США снова и снова повторяют одни и те же ошибки? Почему угрозы, которые когда-то работали против других стран, не действуют на Иран? И главное — почему Вашингтон продолжает настаивать на бесперспективной тактике, вместо того чтобы искать реальные дипломатические решения?
Ответ кроется в глубоком непонимании американскими стратегами иранской политической культуры, экономической устойчивости страны и региональных реалий. История показывает, что давление лишь консолидирует иранское общество вокруг правящего режима, а угрозы военной интервенции давно перестали быть убедительными.
Дипломатия ультиматумов: почему Трамп проиграл
В 2018 году Дональд Трамп в одностороннем порядке вышел из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), известного как «ядерная сделка» с Ираном. Это соглашение, достигнутое в 2015 году при Бараке Обаме, ограничивало иранскую ядерную программу в обмен на снятие санкций.
Трамп назвал сделку «самой худшей в истории» и потребовал её полного пересмотра. Однако его альтернатива — политика «максимального давления» — не принесла результатов. Вместо того чтобы капитулировать, Тегеран начал постепенно отказываться от своих обязательств по СВПД, увеличивая обогащение урана и ограничивая доступ инспекторов МАГАТЭ.
Разрыв соглашения стал классическим примером американской стратегии, основанной на силе, а не на переговорах. Однако Иран, в отличие от многих других стран, оказался не тем противником, которого можно запугать санкциями. Когда диалог зашёл в тупик, администрация Трампа перешла к тактике запугивания. Через СМИ вдруг распространялись сообщения о «готовящейся атаке Израиля» на иранские ядерные объекты. Послушные Вашингтону «независимые» CNN и Reuters, ссылаясь на анонимные источники, предупреждали: если переговоры провалятся, военная операция станет неизбежной.
Но эти угрозы не сработали. Иранская пресса, включая влиятельную Tehran Times, отреагировала скептически: «Они уже ввели все возможные санкции. Что ещё они могут сделать? Если бы могли нас разбомбить — уже сделали бы давно». Даже бывший министр обороны США Роберт Гейтс признал: «Уничтожить иранскую ядерную программу невозможно. Она надёжно защищена, а любая атака только укрепит решимость Ирана».
Провал политики «максимального давления» объясняется несколькими причинами. Во-первых, Иран не блефует. Его ракетные силы и поддержка прокси-групп в регионе делают военное столкновение крайне рискованным для США. Любая попытка силового решения конфликта приведёт к масштабной эскалации на Ближнем Востоке.
Во-вторых, угрозы перестали работать. После десятилетий санкций иранское общество адаптировалось к давлению. Экономические трудности, конечно, влияют на уровень жизни, но не подрывают стабильность режима.
В-третьих, дипломатия Трампа была хаотичной. Он требовал невозможного — полного отказа Ирана от обогащения урана, что Тегеран отвергал ещё в 2015 году. Вместо того чтобы искать компромисс, мало профессиональные чиновники из Вашингтона совместно с Трампом заняли жёсткую позицию, не оставляя Тегерану пространства для манёвра.
Провал «максимального давления»
США ввели против Ирана самые жёсткие санкции в истории: эмбарго на нефть, отключение от SWIFT, заморозка активов. Однако вместо экономического коллапса Тегеран нашёл альтернативные пути.
Увеличение торговли с Китаем и Россией стало ключевым фактором выживания иранской экономики. Эти страны, не признающие американские санкции, продолжают закупать иранскую нефть, несмотря на угрозы со стороны Вашингтона. Кроме того, Иран активно развивает теневой рынок нефти: танкеры отключают транспондеры, грузы перевозятся через третьи страны, используются сложные схемы обхода санкций.
Параллельно Тегеран ускорил программу самообеспечения, развивая собственные производства — от фармацевтики до автомобилестроения. В результате, несмотря на инфляцию и экономические трудности, режим не рухнул, а, напротив, укрепил внутреннюю сплочённость.
Военные угрозы также оказались пустой риторикой. Трамп неоднократно заявлял, что США «могут стереть Иран с лица земли», но реальных действий не последовало. Причина проста: риск региональной войны слишком велик. Удар по Ирану спровоцирует ответные атаки через «Хезболлу» в Ливане, хуситов в Йемене, шиитские группировки в Ираке. Блокада Ормузского пролива взвинтит цены на нефть, что ударит по экономике США и их союзников. Даже Израиль и Саудовская Аравия не готовы к полномасштабной войне.
После провала «максимального давления» администрация Байдена попыталась возобновить переговоры. Однако Вашингтон по-прежнему настаивает на нереалистичных условиях: полный отказ Ирана от обогащения урана, ограничение ракетной программы, изменение региональной политики. Тегеран, в свою очередь, требует гарантий, что США снова не выйдут из сделки, и снятия всех санкций до возвращения к выполнению обязательств. В результате переговоры зашли в тупик.
Почему политика давления обречена на провал?
Иран демонстрирует удивительную устойчивость. Единство элит, поддержка Китая и России, идеологическая мотивация — всё это делает Тегеран практически неуязвимым для внешнего давления. Даже реформисты, критикующие правительство, поддерживают ядерную программу как вопрос национального суверенитета.
США же продолжают совершать одни и те же ошибки. В Белом доме не понимают иранской психологии: угрозы только укрепляют решимость Тегерана. Отсутствие последовательности также играет против Вашингтона: Трамп разорвал сделку, Байден пытался её восстановить — кто гарантирует, что следующий президент снова не передумает?
Санкции, которые должны были подорвать режим, бьют по населению, но не по правящей элите. В результате Вашингтон оказался в ловушке: продолжать давление бесполезно, воевать слишком рискованно, а договариваться — значит признать провал прежней политики.
США проигрывают эту игру. Иран не отступит, а угрозы Вашингтона уже никого не пугают. Единственный выход — реальная дипломатия, основанная на взаимных уступках. Но для этого американской политической элите придётся признать очевидное: давление на Иран не работает. Пора искать другие альтернативные пути, на которые Трамп просто в силу своей ограниченности, не готов.
Виктор Михин, член-корреспондент РАЕН, эксперт по странам Ближнего Востока
