Во время визита президента РК Юн Сок Ёля в объединённые арабские эмираты, случилось «дипломатическое недоразумение» (формулировка МИД РК), которое, если верить политическим противникам Юна, разрушило сестринские отношения между Тегераном и Сеулом.
Со времён Ли Мен Бака на территории ОАЭ размещается южнокорейский спецназ, который должен тренировать местные войска. Выступая перед бойцами 15 января 2023 г. Юн, в частности, сказал: «ОАЭ — наша братская страна… Безопасность братской страны — это наша безопасность. Врагом ОАЭ, самой опасной страной (в другом переводе – самой большой угрозой), является Иран, а нашим врагом — Северная Корея… Мы находимся в очень похожем положении».
Разумеется, в Тегеране потребовали объяснений: МИД Ирана попросил корейское правительство объяснить эти слова президента, назвав их «вмешательством в отношения между Ираном и ОАЭ, двумя соседними странами и союзниками». Кроме того, пресс-секретарь МИД Ирана заявил, что высказывания южнокорейского официального лица показывают, что он совершенно не осведомлен об исторических и дружественных отношениях Ирана со странами Персидского залива, включая ОАЭ, и о позитивных изменениях, которые происходят в этом отношении.
В ответ 17 января Администрация президента и МИД РК поспешили заявить, что слова Юн Сок Ёля не имеют ничего общего с нынешними двусторонними отношениями между Кореей и Ираном. Высказывание главы государства было сделано лишь для того, чтобы поощрить бойцов РК, которые вносят свой вклад в поддержание мира и безопасности в ОАЭ.
Тем не менее, на следующий день глава демпартии Ли Чжэ Мен обрушился с критикой на президента, сравнив инцидент с дипломатической катастрофой: «С помощью одноклеточной и предвзятой дипломатии, основанной на понятии, что «враг друга — мой враг», вы не можете должным образом защищать людей и национальные интересы». Более того, неправильные и необдуманные замечания президента спровоцировали Иран, что может негативно сказаться на гражданах Кореи в стране, а также на южнокорейских судах, проходящих через Ормузский пролив. Правоцентристская «Корея таймс» тоже отметила, что «Юн должен подумать по крайней мере три раза, прежде чем делать дипломатические замечания».
19 января МИД Ирана вызвал посла Южной Кореи Юн Кан Хёна, которому был заявлен протест: замминистра Реза Наджафи подчеркнул дружественные связи Ирана с большинством государств Персидского залива, заявив, что слова Юна равносильны вмешательству в эти отношения и подрыву мира и безопасности в регионе. Наджафи подчеркнул, что «если не будут приняты эффективные меры для разрешения спора, мы можем пересмотреть наши двусторонние отношения».
В тот же день первый заместитель министра иностранных дел Южной Кореи Чо Хен Дон вызвал посла Ирана Саида Бадамчи Шабестари и еще раз объяснил позицию Сеула: замечания президента были сделаны в качестве слов поддержки нашим солдатам, которые несут службу в ОАЭ и не имеют отношения к связям Южной Кореи с Ираном и международным отношениям Ирана.
Однако 23 января представитель МИД Ирана Насер Канаани заявил, что, хотя Тегеран признает усилия Сеула, он не удовлетворен уровнем предоставляемого сотрудничества. После этого, 24 января Демократическая партия вновь заявила, что самой большой угрозой для дипломатии и безопасности Южной Кореи является президент Юн Сок Ель.
Как видно, инцидент еще не исчерпан, но автор хочет обратить внимание на тезис о том, что выступление Юна нанесло ужасный удар по отношениям двух стран. Конечно, президенту стоит быть точнее в формулировках и Юн Сок Ёль не в первый раз допускает оговорки, которые приходится объяснять. Однако, рассуждения о том, что до этого времени между странами не было никаких проблем, мягко говоря, далеки от истины. Отношения можно назвать натянутыми, и причина этой натянутости уходит в правление Мун Чжэ Ина.
Дипломатические отношения между двумя странами были заключены в 1962 г. и в правления Пак Чон Хи много южнокорейских рабочих зарабатывало валюту в Иране. Тегеран-ро на юге Сеула — единственная улица в Корее, названная в честь иностранного города. Аналогичным образом, в 1977 году иранская столица назвала один из своих бульваров Сеульской улицей.
С 2018-м года, по фактическому указанию США, более 7 млрд долларов, которые РК должна выплатить Ирану, остаются замороженными в Промышленном банке Кореи и банке Ури. Счета были номинированы в вонах, чтобы избежать санкций США в отношении Ирана, и Иран использовал корейские счета для оплаты импорта товаров из Кореи, не подпадающих под санкции, и других гуманитарных товаров, освобожденных от санкций. Правительство США дало зеленый свет этой системе после соглашения о денуклеаризации, подписанного с Тегераном в 2015 году.
Исламская республика была третьим по величине торговым партнером Южной Кореи на Ближнем Востоке до того, как Соединенные Штаты в одностороннем порядке вышли из ядерной сделки 2015 года между Тегераном и мировыми державами и включили центральный банк Ирана в свой санкционный список. Иран был ключевым поставщиком нефти в бедную ресурсами Южную Корею и, в свою очередь, импортировал промышленное оборудование, бытовую технику и запчасти для автомобилей.
Несмотря на неоднократные просьбы Тегерана освободить замороженные активы, Сеул придерживается своей позиции, согласно которой он позволит Ирану вернуть свои средства в корейских банках только после отмены санкций США в отношении Ирана. Хотя Корея не является участником Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), она поддерживает восстановление ядерной сделки 2015 года между Китаем, Францией, Германией, Россией, Великобританией и Ираном.
Все дипломатические новости, которые попадались автору в 2020-2021 годах, в той или иной мере были связаны с проблемой замороженных активов, включая историю о захвате южнокорейского судна MT Hankuk Chemi Корпусом стражей Исламской революции в январе 2021 года. В Южной Корее инцидент рассматривался как попытка заставить Сеул передать замороженные средства, хотя Тегеран неоднократно отрицал наличие какой-либо связи.
14 июля 2021 г. агентство Ёнхап со ссылкой на неназванный источник, сообщило, что Иран вернул долг ряду южнокорейских экспортёров из средств, замороженных в южнокорейских банках: 40 южнокорейских фирм получили $70 млн в виде просроченных платежей за товары, экспортированные в Иран.
Однако, в тот же день 14 июля МИД Ирана заявил об отсутствии со стороны Южной Кореи каких-либо существенных шагов по разморозке финансовых активов Тегерана, находящихся в банках РК, несмотря на заявления Сеула и Вашингтона о готовности к сотрудничеству по данному вопросу.
20 июля, на церемонии вручения Юн Ган Хёном верительной грамоты, президент Ирана Хасан Рухани призвал РК приложить усилия для решения проблемы замороженных активов. Рухани выразил надежду на то, что этот вопрос будет решён в ближайшее время, поскольку он очень негативно сказывается на двусторонних отношениях и доверии иранцев к РК: несмотря на обещания Сеула, проблема остаётся нерешённой, и у Ирана возникают проблемы с закупкой медицинского и фармацевтического оборудования, а также вакцин против COVID-19.
4 августа 2021 г. первый заместитель министра иностранных дел РК Чхве Чжон Гон и его иранский коллега Аббас Арагчи встретились. в Тегеране, куда южнокорейский дипломат прибыл для участия в инаугурации президента Раиси. В ходе переговоров Чхве Чжон Гон сказал, что Сеул прилагает «исключительные» усилия для решения данной проблемы.
Тем не менее, «завтраки» не удовлетворяли Тегеран, и Хосейн Амир-Абдоллахиан предупредил, что его страна подаст в суд на Южную Корею, если она продолжит отказываться выполнять свой долг.
29 ноября 2021 г., на фоне продолжающихся дипломатических споров по поводу активов, Южная Корея приветствовала возобновление переговоров о возобновлении ядерной сделки с Ираном 2015 года. Однако 4 января 2022г. представитель Госдепартамента США заявил, что санкции в отношении Ирана останутся в силе до тех пор, пока Тегеран не вернется к полному соблюдению ядерной сделки.
Таким образом, к моменту смены власти в РК отношения двух стран находились в тупике, и Саид Бадамчи Шабестари прямо говорил, что «Корея, участвующая в санкциях, поставила под угрозу свои двусторонние отношения с Ираном» и «имидж Кореи в Иране портится». Тем не менее, посол рассчитывал на новый старт отношений при новом президенте, благо, несмотря на членство Ирана в «оси зла», резкого усиления антииранской риторики в СМИ не произошло.
В июне 2022 г. министр иностранных дел Пак Чжин провел встречу с послом Ирана и выразил надежду, что переговоры о восстановлении иранского ядерного соглашения наберут обороты.
3 октября официальный представитель МИД Ирана Насер Канаани сообщил о подвижках в переговорах по вопросу активов. По его словам, сторонам удалось достичь положительных подвижек в поиске путей решения проблемы. Однако, после трагедии 29 октября 2022 г., пресс-секретарь МИД Ирана Насер Канаани заявил, что в результате трагического происшествия погибли пять иранцев, и что правительство Южной Кореи должно было принять меры безопасности при праздновании Хэллоуина. Кроме того, Канаани также раскритиковал Сеул за выражение озабоченности по поводу иранских протестов против обязательного ношения хиджабов и добавил что «Корея, которая в прошлом поддерживала с нами хорошие отношения, в последнее время демонстрирует безответственное поведение в таких вопросах, как замороженные активы».
Министерство иностранных дел Кореи опровергло критику иранского представителя, заявив, что то, что он сказал, отражает его собственную позицию, а не официальную позицию иранского правительства.
И разумеется, в этом контексте заявление Юна это повод, а не причина – не случайно во всех заявлениях иранцев замороженные $7 млрд упоминались, а 19 января представитель МИД Ирана отметил, что неспособность РК предпринять эффективные действия по решению данных проблем заставит Тегеран пересмотреть свой подход к отношениям с РК.
Что теперь? Автор сомневается, что у Тегерана что-то получится, поскольку в данном вопросе Сеул лишен самостоятельности, а значит, похожие эксцессы будут периодически возникать. На всякий случай Корейская ассоциация судовладельцев (KSA) выпустила предупреждение судам в Персидском заливе и Ормузском проливе, так как через Ормузский пролив Южная Корея транспортирует более 70% импортируемой сырой нефти. Но уже понятно, что, хотя нынешнему президенту РК стоит лучше представлять себе, что все, что может быть понятно неправильно, будет понято неправильно стараниями оппозиции, сказать «спасибо» за кризис стоит не ему, а Мун Чжэ Ину или его сюзерену в США.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
