10 августа в столице, Пхеньяне прошло Общереспубликанское заседание по подведению итогов чрезвычайно-противоэпидемической работы, созванное ЦК ТПК и Кабинетом Министров КНДР под председательством Ким Чен Ына, который объявил о полной победе над COVID-19 и смягчении уровня «максимально строгого чрезвычайного карантина».
Общее число переболевших составило 4,77 миллиона при населении страны в 25-26 млн и хотя 15 мая количество лиц с высокой температурой достигло пикового значения в 390 тысяч заболевших в день, к концу мая число заболевших в день составляло менее ста тысяч, а к концу июня менее 5000. С 29 июля 2022 г. число новых зараженных стало равно нулю.
Ким Чен Ын называл эпидемию самым тяжелым испытанием страны со времен Корейской войны 1950-53 гг и стресс-тестом для административной системы. Зарубежные «оценщики» шли еще дальше, сравнивая ситуацию с «трудным походом» 1990-х и пророча если не смену режима, то, как минимум, крах экономики и здравоохранения. Именно поэтому новость о том, что КНДР победила, вызвала определённый ажиотаж и автору пришлось не раз отвечать по этому поводу как в устных, так и письменных интервью. Этот список ответов на часто задаваемые вопросы мы представляем аудитории НВО.
Была ли верна стратегия «самоизоляции всей страной»?
Да, потому что она позволила выиграть время. Как помнит аудитория, ранние штаммы вируса имели меньшую контагиозность, но большую летальность. КНДР, которая не стала преуменьшать угрозу эпидемии и закрыла границы практически сразу, пережила первые волны и в нее проник крайне заразный, но относительно нелетальный «стелс-омикрон».
Кроме того, за это время были отработаны те технологии, которые затем были применены в ходе общенационального локдауна. Так, в июле 2020 г. после того, как перебежчик с Юга на Север дал странные анализы, на две недели был закрыт город Кэсон, второй по значению в стране. Коронавирус в итоге не подтвердился, но приобретенный опыт не делся никуда
Как собиралась статистика и можно ли ей верить?
В Северной Корее есть система т.н. «народных групп», которая является низовой формой самоорганизации и контроля. Каждая «народная группа», будучи аналогом соседской общины, объединяет несколько семей. Глава народной группы, если описывать её советскими методами, является гибридом управдома и участкового. Поэтому оперативно и ежедневно собирать сведения о том, сколько человек на данной территории имеют высокую температуру, не составило бы труда. По той же самой причине автор не видит серьёзных манипуляций с этой статистикой. Проблема в ином.
Во-первых, в эту статистику не попадают те, у кого ковид-19 прошел бессимптомно. У разных штаммов этот процент различен, однако если нас интересует давление на систему здравоохранения, то бессимптомные больные ее не оказывают.
Во-вторых, сообщения ЦТАК честно говорили не о коронавирусе, а о лихорадке или высокотемпературном синдроме. Это означало, что в данную статистику к заболевшим коронавирусом в каком-то количестве добавлялись и жертвы иных заболеваний, вызывающих высокую температуру. Тем более, что в КНДР открыто писали: параллельно с эпидемией коронавируса случилась вспышка какой-то иной кишечной инфекции. Поэтому высока вероятность того, что параллельно с короной в стране могла произойти вспышка какого-то иного заболевания. Именно это дало столь малый процент смертей, который в разы уступает даже самым нелетальным штаммам коронавируса: 0, 002% против 0, 12% на Юге. За всё время эпидемии умерло 74 человека, причём 60 из них в первую неделю распространения заболевания, отчасти в результате неправильного лечения.
Разумеется, южнокорейские и западные авторы не верят в такое количество смертей, заявляя, что «власти скрывают». Обычно это сводится к тому, что они берут классический коэффициент летальности и рассчитывают предполагаемое количество смертей, который «должно быть» несколько десятков тысяч. К этому добавляются рассуждения о нехватке лекарств, от которой людей теоретически должно умирать ещё больше. Однако понимание того, что статистика обладателей высокой температуры НЕ тождественна статистике больных коронавирусом, разбивает этот тезис и уводит вопросы смертей в область предположений и моделирования, итоги которого опасно выдавать за реальные результаты.
Верно ли, что эпидемия случилась, потому что власти не стали проводить массовую вакцинацию?
Понятно, что антипхеньянская пропаганда пыталась подать отказ Северной Кореи принимать вакцины как «нежелание принимать помощь от империалистов и их пособников», однако все сложнее.
Начнем с того, что, судя по опыту Южной Кореи, заразность «стелс-омикрона» частично перекрывает эффекты вакцинации. С конца февраля по середину апреля 2022 г., когда данный штамм пришел в РК, темпы заражения составляли 150-200 тысяч заболевших в день, а на пике, 22 марта 2022 года в стране было 490707 заболевших в день. При том, что к этому времени в Республике Корея уже успешно провели вакцинацию большинства (70+%) населения. Некоторыми специалистами утверждается, что «омикрон» показал себя резистентным к большинству вакцин и потому вакцинация, если бы ее провели, снизила бы число заболевших, но не предотвратила бы эпидемию вообще.
Массовой вакцинации в КНДР действительно не происходило, причем Север отказывался не только от международной или южнокорейской, но и от китайской помощи. В 2021году Пхеньян отказался от примерно 3 млн доз вакцины китайского производства Sinovac и 2 млн доз вакцины AstraZeneca из-за опасений возможных побочных эффектов. Тем не менее, автору известно, что ограниченные партии вакцин в КНДР попадали: часть их передавалась детям, а часть – тем, кто был занят обработкой товаров из-за границы.
Что привело к решению не проводить массовую вакцинацию — более интересный вопрос, но автору представляется, что учитывались следующие возможные проблемы:
- Для вакцинации всей страны требуется 60 миллионов доз вакцины, и их доставка представляет собой сложную логистическую операцию, чреватую проникновением вируса – подобно тому, как в РК рассадником заражения оказывались приемные отделения больниц, где толпился народ.
- К вакцинам прилагается инфраструктура хранения, а как показала инспекция пхеньянских аптек, проведенная лично Ким Чен Ыном несколько дней спустя эпидемии, даже в столице не все аптеки имели холодильники для лекарств. Нехватка современного медицинского оборудования, которое входит в санкционные списки как потенциальная продукция двойного назначения (либо, по мнению антипхеньянских экспертов, будет отправлено на нужды армии или номенклатуры, а не страдающего народа) – большая проблема Севера.
- Те вакцины которые предлагались КНДР, в частности, АстраЗенека, критиковались из-за таких частых побочных эффектов, как повышение свёртываемости крови. В этом контексте у северокорейской системы здравоохранения могли возникнуть проблемы не столько с проведением массовой вакцинации, сколько с преодолением побочных эффектов, для борьбы с которыми требуется медицинское оборудование, многое из которых остаётся под санкциями. Страна рисковала устроить себе дополнительную вспышку заболеваемости, а также репутационные потери. Кроме того, в СМИ КНДР постоянно подчеркивали, что вакцинация не панацея (особенно когда ряд первых образцов вакцин плохо показали себя против летального штамма «Дельта») и не заменит карантин
- Затем, даже низкокачественные вакцины не предоставляются бесплатно и требуют оплаты валютой, а из-за санкционного давления в КНДР таковой почти нет
- Наконец, оставались соображения секретности и опасность диверсии, в связи с которой мы переходим к следующему вопросу.
Можно ли верить официальной северокорейской версии о том, что коронавирус был специально заброшен с Юга?
На мероприятии 10 августа с речью сестра лидера Северной Кореи Ким Ё Чжон обвинила Южную Корею в проникновении коронавирусной инфекции в КНДР и пригрозила рассмотреть возможность принятия жёстких ответных мер в случае продолжения акций с заброской через ДМЗ воздушных шаров с листовками и не только.
Ранее, 30 июня 2022 г. Государственный чрезвычайно-противоэпидемический штаб (ГЧПШ) КНДР предал гласности результат работы, проведенной в целях выяснения канала проникновения вируса. Согласно заявлению ЦТАК, первыми инфицированными оказались 18-летний солдат и 5-летний ребёнок в приграничье с РК. Первые симптомы заболевания стали проявляться у них после того, как в начале апреля они контактировали с «чужеродными предметами, принесёнными с юга». СМИ предупредили жителей прилегающих к территории Южной Кореи районов о необходимости воздерживаться от контактов и обращения с «вещами и предметами, прикреплёнными к воздушным шарам».
Весьма вероятно, что эта официальная версия, призвана, с одной стороны, подчеркнуть синдром огненного кольца, а с другой – лишний раз убедить массы не трогать ничего подозрительного, учитывая то, что проблема недостаточной идеологической крепости, особенно среди молодёжи, обсуждается в СМИ. Вариант, при котором коронавирус пришел из Китая вслед за открытием торговли, кажется более предпочтительным, однако в пользу версии Пхеньяна, увы, есть аргументы.
Дело в том, что мы все хорошо помним, какого рода личности занимаются заброской на территорию КНДР воздушных шаров с листовками и не только. Биографию Пак Сан Хака мы рассказывали в предыдущем материале про него, включая попытки терактов с территории КНР при помощи дронов, которые он признавал сам. И то, что, по утверждению перебежчика Хон Ган Чхоля, еще в 2020 г. биотерроризм вполне обсуждался. Как заявлял Хон в интервью газете «Хангёре синмун»: «Люди в сообществе перебежчиков действительно говорили об этом. Отправка зараженных вещей только навредит другим корейцам. Элементарная человеческая порядочность подсказывает вам, что даже с врагом нельзя так обращаться».
Теперь вспомним, что вспышка началась в самом конце апреля, а 25-26 апреля 2022 г. «Союз движений за свободную Северную Корею» отправил на территорию Северной Кореи на 20-ти больших воздушных шарах 1 млн листовок пропагандистского характера.
Всё, что мы знаем о предшествовавших попытках Пак Сан Хака и Ко «раскачать лодку», свидетельствует о том, что подобная публика могла не только додуматься до концепции биотерроризма, но и применить его на практике. Иное дело, что, подобно дронам со взрывчаткой, диверсия могла провалиться по техническим причинам, но для нас важен не столько факт успеха диверсии, сколько наличие умысла. Министерство объединения РК, комментируя соответствующее заявление Пхеньяна, опровергло возможность передачи COVID-19 подобным способом. Но даже если шанс заражения при контакте с предметом составляет одну сотую процента, когда такие предметы запускаются партиями по полмиллиона штук, вероятность повышается.
Причастен ли к этому официальный Сеул? — По мнению автора, подобные диверсии являются инициативой не столько режима Юн Сок Ёля, который пытается проявлять прагматизм, сколько ультраправых консерваторов, которые, на фоне смены власти в РК решили, что новая консервативная администрация, в отличии от демократов, не будет пытаться мешать подобным планам. Однако Пхеньян возлагает на Юн Сок Ёля как минимум символическую ответственность, так как на Севере сложно принять идею, что мероприятие, способное привести к столь тяжким последствиям, не получало никакого одобрения со стороны властей. Тем более, что и при демократах прикормленные НГО очень часто делали вещи, которые официальная администрация делать побаивалась.
Ким Чен Ын переболел коронавирусом? Что бы это значило?
Из выступления Ким Ё Чжон на общенациональном заседании по вопросам чрезвычайных карантинных мер, состоявшемся накануне, стало известно, что её брат маршал Ким Чен Ын переболел т.н. «высокотемпературным синдромом»: болезнь протекала достаточно тяжело, но руководитель страны продолжал заниматься государственными делами. Это похоже на правду, т.к. мы знаем, что Ким действительно много работает и старается ставить себя в пример партийным кадрам, а во время вспышки коронавируса много руководил на месте, лично выясняя ситуацию «на земле».
По мнению СМИ РК, с учётом известного времени, необходимого для излечения от COVID-19, наиболее вероятными сроками болезни лидера КНДР можно рассматривать: 2-12 мая, 29 мая-9 июня, 8-27 июля: в эти промежутки Ким не особенно появлялся на публике.
Если же разбирать пропагандистский смысл новости, то у нее два аспекта. Во-первых, это показывает, что государство настолько не бросает своих и не прячется от пандемии, что переболел даже вождь, которому по канонам правителя страны зла вообще-то положено скрываться в бункере. Этот момент очень важен с учетом того, что еще тридцать лет назад, во время природных катастроф и вызванного ими голода, государство могло спасать только крупные города и значимые структуры, а остальным гражданам – просто не мешать выживать.
Во-вторых, такая новость свидетельствует, что Ким не пытается создать себе культ и позиционирует себя как такого же человека, как и все остальные, а не сакрального вождя. Несмотря на то, что третий Ким очень похож на первого, он до сих пор не создал культ личности, равный отцу или деду.
Каким образом победили коронавирус и при чем тут авторитарный режим?
Заслуга того, что эпидемию получилось удержать под контролем – особенность структуры управления. Жесточайший карантин, позволивший КНДР два года и два месяца продержаться без вируса, общенациональный локдаун, введенный, как только проникновение было подтверждено, привлеченная к доставке и распространению лекарств армия, позволили оперативно принять карантинные меры. Рабоче-крестьянское красное ополчение, выполняющее функции территориальной обороны, использовалось для снабжения населения продовольствием и лекарствами.
Для увеличения количества специалистов мобилизовали студентов-медиков и военврачей, а также медиков-пенсионеров. Это позволило большинству заболевших болеть на дому и получать консультации в ходе поквартирных обходов, что давало нагрузку на врачей, но позволяло беречь больницы и их штат для действительно серьезных случаев.
Постоянное открытое информирование о темпах развития эпидемии и личное участие Ким Чен Ына в противоэпидемической деятельности скорее продемонстрировало народным массам, что в этот раз государство их не бросает и дополнительно стимулировало массовое соблюдение дисциплины. Можно спорить, что играло большую роль, рвение или страх, но исполнительность в любом случае оказалась выше, чем в европейских странах, где одной из причин распространение вируса было недоверие народа к власти, отчего ее распоряжения не торопились выполнять, приписывая им конспирологическую природу.
У авторитарного режима немало недостатков, но один из плюсов – это способность быстро манипулировать силами и ресурсами, в том числе игнорируя возмущение рядовых граждан.
Чем заплатила КНДР за победу?
Вопрос о том, какова была цена всего этого, нам пока непонятен. Известно, что Кэсонский локдаун столкнулся с проблемами в обеспечении города и в итоге Ким Чен Ын выделил средства (рис) из стратегических резервов. Но в какой мере это учли в 2022 г. – неизвестно, да и вообще представления о северокорейской подушке безопасности прочно зависят от ангажированности авторов.
Известно, что май-июнь в КНДР – время посевной, и, несмотря на локдаун в городах, работы на селе велись, как и ключевые для страны строительные проекты.
Тем не менее можно отметить, что о волне экономических проблем или обусловленным пандемией взлетом цен на черном рынке не писала даже антипхеньянская пропаганда. Поэтому можно предположить, что поначалу для решения вопроса были использованы средства из резерва, но в итоге проблема была решена.
И в заключение…
Вспышка «лихорадки» хорошо показала то, какова цена «анонимных сообщений от хорошо информированных и сочувствующих идеалам демократии источников из КНДР», которые так часто цитирует антипхеньянская пропаганда.
Во-первых, хотя ранее они кормили аудиторию слухами о «катастрофических масштабах» эпидемии на Севере, настоящую вспышку они проморгали. Во-вторых, хотя каждое исчезновение Ким Чен Ына из публичного пространства больше чем на две недели немедленно обставлялось слухами о перевороте, смерти или хотя бы болезни, в том числе коронавирусе, когда Ким реально заболел – об этом никто так и не сообщил.
Так что автор очень просит свою аудиторию запомнить этот момент, когда она в очередной раз столкнётся с описанием «тайн пхеньянского двора» от подобных пропагандистов.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
