Сообщения новостных агентств о попытке роспуска нижней палаты парламента Пакистана, предпринятой 3 апреля премьер-министром Имран Ханом, стали свидетельством выхода на качественно новый уровень процесса (очередного) обострения ситуации в стране, которое нарастало в течение нескольких последних недель.
При том, что внутриполитическое поле Пакистана более или менее постоянно находится в состоянии той или иной степени турбулентности. Поскольку набор внутренних проблем самой разнообразной природы (характерный почти для всех азиатских стран “постколониального периода”) едва ли не полностью представлен в современном Пакистане.
Укажем лишь на фактор жёсткого противостояния двух ветвей (шиитской и суннитской) господствующей мусульманской конфессии. Население современного Пакистана составлено из разных этносов, у каждого из которых своя история, что служит базой для сепаратистских движений (например, среди белуджей). Внутриполитическое пространство поделено между несколькими конкурирующими друг с другом семейными кланами. Впрочем, в нынешнем процессе наступления на И. Хана все кланы и “курируемые” ими партии, кажется, объединились. По крайней мере, в парламенте.
В этих условиях реальным гарантом целостности Пакистана выступают армия и спецслужбы. Именно эти последние стояли летом 2018 г. за внешне демократической процедурой победы на выборах центристской партии “Движение за справедливость” (PTI) во главе с мастером в области игры в крикет И. Ханом, который значительную часть жизни провёл в среде лондонской аристократии. Видимо, пакистанский генералитет усмотрел в PTI и её лидере ту “свежую кровь”, в которой уже давно нуждался погрязший в коррупции и межклановых склоках достаточно узкий политикум страны, оказавшийся не в состоянии разрешить обостряющиеся проблемы. Как внутренние, так и внешние.
Из вторых всё более обременительным становилось многолетнее противостояние с Индией (не забудем, что обе страны обладают ядерным оружием). Причём тяжесть связанной с этим нагрузки на государственный организм обусловлена не только экономическим фактором. В Пакистане подозревают, что за вооружёнными акциями сепаратистов Белуджистана могут стоять индийские спецслужбы.
За полгода до выборов 2018 г. и прихода к власти новой парламентской коалиции во главе с PTI пакистанский генералитет (через прямой контакт с индийскими коллегами) запустил инициативу с конечной целью резкого снижения напряжённости в отношениях с Индией. Дальнейшее развитие этой инициативы необходимо было передать в “свежие” гражданские руки. Правительство же И. Хана, если и не достигло в этом особых успехов (которые, конечно, могут быть только при взаимном стремлении к этому обеих сторон), но, кажется, и не привнесло в двусторонние отношения нового негатива. Что уже немало в нынешних условиях.
Естественно, что в Дели внимательно наблюдают за всем происходящим в последнее время в Пакистане. Тем более что лишь месяцем ранее случился крайне неприятный инцидент, связанный с падением на территорию Пакистана некой индийской ракеты, запущенной, как утверждают в МО Индии, “случайно из-за технических неисправностей”. К счастью, никто не пострадал, и первоначальная достаточно резкая реакция на этот инцидент того же И. Хана быстро сошла на нет.
Что, повторим, вписывается в общий тренд последних нескольких лет, связанный с попытками обеих стран хотя бы снизить уровень напряжённости в двусторонних отношениях. В свою очередь, этот тренд, несомненно, сокращает пространство для антикитайских и антироссийских интриг Вашингтона (и Брюсселя) в крайне важном для него регионе. На одном из прошедших в двадцатых числах марта митингов И. Хан положительно оценил факт продолжения закупок Индией в России энергоносителей, “вопреки американскому давлению” (в связи с украинским кризисом) и запросу на ту же тему со стороны руководства ЕС.
Повторим, что аналогичной позиции в данном случае придерживается и правительство И. Хана, несмотря на того же плана внешнее давление. “Я ни перед кем не склоняюсь и не позволю принудить к этому мою нацию” – сказал в связи с этим пакистанский премьер.
Отметим в связи с этим о знаковой встрече И. Хана с президентом РФ В.В. Путиным, состоявшейся в конце февраля в Москве. Что вписывается в общий курс последних лет по налаживанию двусторонних отношений, которые в период холодной войны (и особенно во время операции СССР в Афганистане) носили почти враждебный характер. Указанный курс вполне соответствует и процессу сближения РФ с КНР, то есть с ключевым союзником Пакистана и геополитическим оппонентом США номер один.
В целом же список акций, предпринятых в последнее время пакистанским премьер-министром, которые в Вашингтоне должны оцениваться как “антиамериканские”, видимо, подошёл к концу на отведенной для него странице в бухгалтерской книге учёта конкретных дел “друзей и врагов США”.
И всё же кажется убедительной точка зрения, согласно которой из всего набора “прегрешений” перед Вашингтоном спусковым крючком для запуска процесса радикального решения “проблемы И. Хана” послужил именно упомянутый выше визит в Москву. В ходе которого, помимо прочего, получил дополнительный импульс для реализации проект строительства газопровода “Пакистанский поток” с участием РФ.
Видимо, в Вашингтоне посчитали уже откровенным вызовом и то, что указанный визит пришёлся на начало российской операции на Украине с последовавшим тут же введением антироссийских санкций. И в это время лидер одного из основных азиатских союзников периода холодной войны, а ныне почти союзника Китая посещает “агрессора”. Да ещё развивает с последним кооперацию в области энергетики. В то время как “цивилизованный мир” прекращает с “агрессором” практически все связи, и прежде всего как раз в энергетике. Такое стерпеть трудно.
В этом плане вряд ли проявлением необоснованных эмоций (“загнанного в угол политика”) стали слова И. Хана о готовящемся против него заговоре при поддержке внешних сил и даже о подготовке его убийства. Но поскольку никаких документальных доказательств на эту тему предоставлено не было, то в США, естественно, всё отрицают и прозрачно намекают на плохую работу в данном случае спецслужб Пакистана, которые “подвели” своего премьер-министра.
Вообще говоря, что-то похожее ранее наблюдалось на Филиппинах, где сменивший в 2016 г. прежнего (полностью проамериканского) президента новый лидер Р. Дутерте, который заявлял поначалу о намерении резко изменить внешнеполитический курс страны, “вдруг” столкнулся с целым рядом серьёзных проблем.
В момент написания статьи разразившийся в Пакистане политический кризис находился в самом разгаре. Он получил название “конституционного”, поскольку в ходе противостояния (пока ещё мирного) обе противоборствующие стороны ссылаются на те или иные статьи национальной конституции, а также на собственную их трактовку. Объединившаяся разношёрстная оппозиция указывает на то, что руководство парламента “незаконно” сорвало процедуру голосования по вопросу недоверия действующему правительству. Противники И. Хана сформировали своё “правительство” во главе с представителем одного из упоминавшихся выше кланов Шахбазом Шарифом, братом занимавшего (в период 2013-2017 гг.) пост премьер-министра Наваза Шарифа.
Сам же И. Хан, как сообщается, продолжит “временно” (не менее трёх месяцев) выполнять обязанности премьер-министра. В развивающемся конфликте должен принять участие Верховный суд. Пока неясна перспектива внеочередных парламентских выборов, на проведении которых настаивал И. Хан в своём обращении к нации.
Что касается военных, то от них последовало заявление о непричастности к данной “полностью политической” (добавим, опасной) заварушке в крайне важной стране, каковой сегодня является Пакистан. Хотя высказывается экспертное мнение, что они в ней (как, впрочем, и всегда в прошлом) очень даже “причём”.
Так что будем с напряжённым интересом наблюдать за дельнейшим развитием политического кризиса в де-факто ядерной державе.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”.
