EN|FR|RU
Социальные сети:

«Холодная война» между Турцией и ОАЭ прекратилась?

Владимир Одинцов, 12 сентября

ERDMH3534

Состоявшийся по инициативе Анкары 31 августа телефонный разговор между турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом и наследным принцем Абу-Даби Мухаммедом бен Заидом бен Султаном Аль Нахайяном привлек внимание широкого политического истеблишмента и заставил задуматься о его возможных последствиях для многих стран арабо-мусульманского мира. Прежде всего, является ли он сигналом прекращения «холодной войны», уже многие годы влиявшей на двусторонние связи Турции и ОАЭ и на ближневосточную политику? А также каковы могут быть последствия от дальнейшего возможного усиления сотрудничества этих двух государств?

«Холодная война» между Турцией и Объединенными Арабскими Эмиратами длится уже не один год. Анкара на протяжении последних лет считала Абу-Даби вражеским государством, еще год назад президент Турции обещал отозвать посла из Эмиратов.

С приходом к власти «Партии справедливости и развития» (ПСР) Эрдогана в 2002 году, Анкара во внешней политике определила для себя два главных вектора отношений с арабским миром: неоосманизм и политический ислам/ихванизм (идеология движения «Братьев-мусульман», запрещенного в РФ). При этом ПСР активно стремилась возродить в арабских странах трепетное отношение к прошлому авторитету Османской империи при главенствующем положении сегодня последователей «Братьев-мусульман».

ОАЭ, в свою очередь, выступали резко против политического ислама и идеологии запрещенного движения «Братьев-мусульман», что привело уже в начале нынешнего столетия обе страны к разногласиям и столкновениям, причем не только на идеологическом фронте, но и в рамках гибридных войн на Ближнем Востоке. Эти столкновения особенно ярко проявились, в частности, в Ливии, где Анкара поддержала Правительство национального согласия (ПНС) вместе с «Братьями-мусульманами», а Абу-Даби – противостоящую ПНС Ливийскую национальную армию (ЛНА).

В феврале 2020 года в результате атаки ЛНА по складам в порту Триполи погибли, по сообщениям издания Yenicag, один турецкий военный и два офицера Национальной разведывательной организации (MIT), а пятеро других турок получили ранения. Они находились на пришвартованном в гавани турецком судне, на котором незаконно перевозилось оружие и боеприпасы для боевиков ПНС в обход эмбарго ООН. Провластные турецкие СМИ обвинили Арабские Эмираты в том, что именно они заплатили за эту атаку по порту, где находился турецкий корабль с военнослужащими на борту.

В ливийских же событиях Анкара обвинила Абу-Даби и в бомбардировке военной базы Аль-Ватия, где находились турецкие ВВС. Хотя достоверно установить причастность ОАЭ к атаке так и не удалось и даже высказывались предположения, что удар мог быть нанесен силами Франции или Египта, тем не менее турецкое государственное агентство Anadolu спустя несколько дней после нападения опубликовало материал, в котором обвинило ОАЭ.

19 мая с.г. министр внутренних дел Турции Сулейман Сойлу, выступая на государственном телеканале TRT Haber, заявил, что в попытке группы военнослужащих Вооруженных сил Турции захватить власть в стране 15 июля 2016 года хотя непосредственно и виновен исламский проповедник Фетхуллах Гюлен, проживающий в США, и его организацию ФЕТО, тем не менее эта акция была также организована и профинансирована ОАЭ. О том, что в одном из важнейших трагических событий, потрясших Турцию, якобы сыграли роль Эмираты, говорили и ранее, но впервые это прозвучало от действующего официального высокопоставленного чиновника.

Кроме Ливии, ОАЭ и Турция явно конфликтовали и в Сирии. Абу-Даби с подозрением отнеслись к укреплению влияния Анкары за счет поддержки экстремистских группировок в северной Сирии и якобы даже решили помочь президенту Башару Асаду с восстановлением подконтрольных ему территорий. Турции также не нравилась поддержка ОАЭ курдских боевиков из YPG в Сирии.

Нельзя забывать и выступление ОАЭ на стороне коалиции Кипра, Греции, Египта, Израиля и Франции в споре с турками по поводу месторождений газа в Восточном Средиземноморье, проведение с этими странами военных учений.

Однако в последнее время произошедшие в мире определенные изменения политического ландшафта вынудили и Анкару, и Абу-Даби скорректировать и диверсифицировать свои региональные контакты.

Во-первых, Абу-Даби к этому явно подталкивает смена администрации в Белом доме, которая практически лишила Эмираты прежнего покровительства.  Желание Байдена реанимировать ядерную сделку с Ираном – противником ОАЭ – дополнительно ослабляет позиции Абу-Даби. Возникли проблемы с поставками F-35 в ОАЭ, что увеличило опасения Эмиратов по поводу гарантий государственной безопасности, в том числе с учетом фактора Ирана. Происходит охлаждение отношений Абу-Даби с Саудовской Аравией, как по йеменскому досье, так и по ряду других тем. Кроме того, к таким причинам, безусловно, стоит отнести нормализацию отношений Турции с Израилем, Египтом и Саудовской Аравией, что делает противостояние с Турцией для ОАЭ откровенно невыгодным. Возможный уход США не только из Афганистана, но и из Ирака также существенно меняет расклад региональных сил и, безусловно, явился еще одним из толчков к поиску компромисса между ОАЭ и Турцией.

Что же касается Анкары, то безусловно важной для нее причиной для прекращения разногласий стал глубокий и структурный экономический кризис, в котором долгое время находится Турция. И явным свидетельством этому стала встреча президента Турецкой Республики Эрдогана 18 августа в Анкаре с делегацией из Эмиратов во главе с советником по национальной безопасности Тахнуном бин Заидом Аль Нахайяном и слова турецкого президента на ней перед прессой: «Я верю, что ОАЭ в ближайшее время сделают серьезные инвестиции в нашу страну». В Турции отчетливо осознают, что возобновление диалога и развитие экономических связей с ОАЭ способно принести пользу как финансово нестабильной Турции, так и состоятельным эмиратским шейхам, стремящимся обрести дополнительные экономические, а следовательно, и политические рычаги в регионе.

О том, что Абу-Даби мог бы помириться с Анкарой, стало ясно из январских заявлений бывшего министра иностранных дел ОАЭ Анвара Гаргаша, который указал, что Эмираты не видят причин для конфронтации с Турцией, помимо того, что лидер республики поддерживает «Братьев-мусульман». Спустя некоторое время министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу также заявил о готовности Анкары наладить отношения с Абу-Даби.

Однако оттепель в двусторонних отношениях региональных соперников стала возможной и благодаря активной посреднической деятельности главы Курдского автономного района Ирака Нечирвана Барзани, поддерживающего отношения с обоими лидерами, но в особенности – с Эрдоганом. Не будем забывать, что «нефтяная сделка» 2010 года позволяет Эрбилю экспортировать добываемую в регионе нефть на западные рынки, минуя Багдад, и именно Анкара стала для регионального правительства Иракского Курдистана экономическим «спасательным кругом». В качестве «расплаты» официальный Эрбиль давно уже выступает надёжным партнёром Анкары расширяющихся операций турецкой армии против запрещенной Рабочей Партии Курдистана. Со своей стороны, ОАЭ финансово поддерживают беженцев в Иракском Курдистане.

Что же касается самого Барзани, то, независимо от конечного исхода, он надеется, что посреднические усилия укрепят его самостоятельную роль на региональной дипломатической арене, одновременно помогая иракским курдам налаживать отношения с ключевыми региональными игроками. И это, в частности, подтверждает поездка курдского лидера в Абу-Даби в июне по приглашению М.аль-Нахайана, где обсуждалось «дальнейшее укрепление двусторонних связей и сотрудничества, региональный мир и другие вопросы, представляющие взаимный интерес». И неслучайно одним из таких вопросов было обсуждение отношений с Турцией и судьба выступающего со скандальными разоблачениями турецких властей беглый криминального босса из Турции Седат Пекер, получившего прибежище в ОАЭ.

Что же касается последствий прекращения «холодной войны» между Абу-Даби и Анкарой, то они, безусловно, могут быть весьма значительными не только для самих этих стран, но и для дальнейшей перегруппировки как региональных, так и внешних сил, сотрудничающих с Турцией и ОАЭ. Однако более явственно это станет понятным уже в ближайшее время.

Владимир Одинцов, политический обозреватель, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

На эту тему
Израиль начал третью ливанскую войну. А что же Турция?
НАТО на перепутье: стратегическое значение Турции в свете Третьей мировой войны
Отношения между Ираном и ОАЭ, возможности и вызовы, перспективы
Большая игра на Африканском Роге продолжается. Часть 1: Движущие мотивы турецкого посредничества
Турция и БРИКС: Почему Запад так нервничает из-за этой идеи?