Состоявшаяся 21-23 июля поездка лидера КНР Си Цзиньпина в Тибетский автономный район (ТАР) страны, оказалась в числе тех особо значимых событий, происходящих на мировой политической арене в конкретный отрезок времени, которые с особым вниманием освещаются и комментируются мировыми СМИ.
Что лишний раз иллюстрирует, среди прочего, всё большую условность разделения государственными границами отдельных аспектов жизнедеятельности человечества (политических, экономических, культурно-религиозных). В этом смысле с ТАР может поспорить только всё происходящее в другом Автономном районе того же Китая, а именно Синьцзян-Уйгурском (СУАР).
Ситуации в ТАР и СУАР в последнее время не дают покоя США, то есть главному геополитическому оппоненту КНР. При том что внутриамериканская ситуация, казалось бы, предоставляет широкие возможности для выхода накопившейся политической энергии.
Но, как известно, извлекать соринки из чужих глаз гораздо приятней, чем брёвна из собственных. В чем особенно замечена законодательная ветвь американской власти. Не берегут себя члены обеих палат конгресса США в непрерывных заботах о тибетцах (и соседних уйгурах), поставив на конвейер законотворческий процесс, направленный на защиту их интересов.
Понятно, как к такого рода “заботам” относятся в КНР. Главный месседж за пределы страны, который отправляет китайский лидер по каждому подходящему случаю, в частности, в ходе обсуждаемой поездки выглядит приблизительно следующим образом: “Мы не можем вам запретить интересоваться нашими внутренними проблемами, но решать их будем так, как сами посчитаем нужным”.
Отметим, что современный период истории данного региона, начавшийся в октябре 1950 г., когда Тибет оказался в составе только что образованной Китайской Народной Республики, отображается весьма пёстрой картиной. В которой нашлось место восстанию 1959 г., завершившегося бегством в соседнюю Индию нескольких десятков тысяч тибетцев во главе с Далай-ламой XIV (совмещавшего тогда функции как духовного лидера тибетского буддизма, так и руководителя местной администрации), религиозными погромами периода “культурной революции”, а также, наконец, повышенного внимания со стороны Центрального правительства к социально-экономическому развитию Тибетского автономного района (наряду с четырьмя другими аналогичными административными единицами в составе КНР).
Обратим внимание на два момента последнего отрезка истории современного Тибета. Во-первых, целенаправленные и масштабные мероприятия Пекина вызвали резкое ускорение темпов экономического роста ТАР, опережающих (весьма высокий) средний по стране. Во-вторых, практически полностью была восстановлена религиозная жизнь Тибета. Сегодня быть буддистским монахом не только не опасно, но, выражаясь современным сленгом, во всех отношениях “кайфово”. Хотя путь домой во дворец Патала (что в столице ТАР Лхасе) главному из них, то есть тому же Далай-ламе XIV, конечно, закрыт и никаких дел с ним (по крайне мере публично) Пекин не ведёт.
Так что вряд ли особо лицемерили собравшиеся на площади перед упомянутым дворцом монахи, изображавшие радость на лицах перед приездом дорого гостя из столицы их общей большой страны (второй теперь по значимости в мире). Жизнь у них течёт на зависть многим. Хотя некоторые из монахов и вспоминают иногда, что “не хлебом единым” и устраивают (всё более редко) некие публичные акции протеста. Что тут же становится поводом для выражения возмущения разного рода хранителями “прав человека”, почему-то сосредоточенных главным образом в странах, не слишком доброжелательно настроенных по отношению к КНР.
В плане упомянутого выше первого “момента” примечательным оказался факт прибытия лидера КНР не сразу в столицу ТАР Лхаса, а в расположенный приблизительно в пятистах километрах южнее городской округ Ньингчи. Дело в том, что к торжественно отмеченной в КНР дате столетия КПК именно в этой административной единице было завершено строительство первого участка (длиной около 500 км) скоростной железной дороги Лхаса-Чэнду (столица соседней провинции Сычуань) общей проектной протяжённостью свыше 1600 км.
Предложим читателю привлечь воображение по поводу следующих словосочетаний: “почти пустынная горная местность (на площади свыше миллиона квадратных километров ТАР проживает порядка 3,5 миллионов человек), расположенная в среднем на высоте 3 км”, и “возведённая на ней скоростная железная дорога длиной в 500 километров, одна половина которой проходит через тоннели, другая в основном по мостам и эстакадам”. Согласимся, что у руководителя государства, реализующего подобные проекты, есть повод начать важное политическое мероприятие с посещения одного из них.
В основе целеполагания данного проекта располагается чистая коммерция. Скоростные поезда должны удовлетворить растущий спрос туриндустрии на быструю и комфортную доставку желающих окунуться в специфическую экзотику ТАР. Туризм вообще становится одной из главных сфер экономического развития района, в которой уже занято, по оценкам, до 15% трудоспособного населения.
Что же касается грузоперевозок между ТАР и другими регионами страны, то они осуществляются по проходящей севернее Цинхай-Тибетской железной дороге (протяжённостью около 2000 км), строительство которой завершилось в 2006 г. Это самая высокогорная дорога в мире, высшая точка которой располагается в 5-и километрах над уровнем моря. Специально сконструированные пассажирские вагоны оборудуются индивидуальными кислородными приборами. В 2014 г. построено продолжение данной дороги до границы с Непалом, что предоставляет КНР важное преимущество в борьбе с Индией за всестороннее влияние на эту горную страну.
И здесь мы выходим на стратегическую компоненту (в самом широком толковании данной категории) как всего транспортно-инфраструктурного строительства КНР в Тибете, так и обсуждаемой поездки китайского лидера в ТАР. Хотя главным геополитическим оппонентом Пекина является Вашингтон, но в регионе, в котором находился в конце июля китайский лидер, разного рода сложности у КНР наблюдаются в отношениях с Индией. За которой, впрочем, всё более заметно обозначается присутствие тех же США.
Среди прочих источников указанных “сложностей” укажем на два. Во-первых, это скрытые и явные территориальные споры, общий масштаб которых оценивается приблизительно в 130 тысяч квадратных километров. Из них две трети составляют претензии КНР на нынешний индийский штат Аруначал-Прадеш. Вплотную к которому, кстати, располагаются упоминавшиеся выше городской округ Ньингчи и пришедшая в него из столицы ТАР скоростная железная дорога.
Сразу отметим, что эти претензии возникли не на пустом месте и по крайней мере заслуживают внимания. Дело в том, что указанный индийский штат (называемый в КНР “Южный Тибет”) сегодня отделяет от китайского ТАР так называемая линия Мак-Магона. Она была проведена свыше ста лет назад чиновником администрации бывшей Британской Индии на трёхсторонних переговорах с участием представителей Тибета (в то время квазинезависимого) и тогдашнего китайского правительства. Страна находилась в состоянии хаоса в связи с начавшейся Синьхайской революцией, но тем не менее китайские представители не подписали предложенный британцами документ.
В связи с этим в очередной раз укажем на веские основания у нынешнего китайского руководства говорить о “столетнем периоде унижения” своей страны, в котором поучаствовали многие носители “бремени белого человека”. Поэтому, когда сегодня принимаются некие непопулярные решения в сфере территориальных споров, то чаще всего это не более чем акты исправления “косяков”, допущенных в своё время предками. Нехорошо заниматься публичными политическими спекуляциями на такую болезненную и сложную тему.
Вторым (едва ли менее весомым) источником упомянутых выше “сложностей” в китайско-индийских отношениях является факт пребывания на территории Индии (в посёлке Дхарамсала в приграничном с ТАР штате Химачал-Прадеш) того же Далай-ламы XIV, а также “тибетских парламента и правительства в изгнании”. Повышению значимости фактора нахождения в Индии нынешнего Далай-ламы способствует и такое неустранимее обстоятельство, как его преклонный возраст. 6 июля с. г. ему исполнилось 86 лет и давно обсуждаемый вопрос о запуске специфической процедуры избрания нового верховного буддистского монаха становится всё более актуальным. Порождая новые сложности межгосударственно-политического плана. При том что с позиций господствующей в Индии хиндутвы буддизм считается ересью.
Так что у нынешнего лидера КНР были веские причины для первого за последние 30 лет личного “аудита” состояния дел в крайне важном районе страны.
Наконец, вновь обратим внимание на располагаемый Россией потенциал позитивного влияния на состояние дел в тандеме, который образуют два азиатских гиганта, с каждым из которых Москва поддерживает вполне дружеские отношения.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».