3 июля 2021 г. прокуратура завершила громкое уголовное расследование по факту преждевременной остановки второго по возрасту ядерного реактора страны. Обвинения в злоупотреблении властью предъявлены бывшим чиновникам Голубого дома и министерства энергетики, включая экс-министра Пэк Ун Гю и президентского секретаря Чхэ Хи Бона.
Напомним, почему это дело так привлекает внимание. В 2017 году президент Мун Чжэ Ин решил вывести реактор Вольсон-1 из эксплуатации раньше запланированного срока в соответствии со своей политикой отказа от ядерной энергии в пользу возобновляемых источников, которую эксперты называют непродуманной. Формально под это подвели экономические обоснования, но скоро выяснилось, что решение было основано на предвзятом исследовании, которое недооценило экономическую жизнеспособность реактора. В итоге в июне 2018 года правительство Муна закрыло только что отремонтированную атомную электростанцию и приостановило строительство двух других, что привело к огромным потерям для национальной казны: госкорпорация Korea Hydro & Nuclear Power Co. потратила на ремонт 700 миллиардов вон ($626 млн).
Делом занялось Бюро Аудита и Инспекции (БАИ), которое потребовало представить документы для анализа, но в декабре 2019 года прямо перед этим решением посреди ночи трое правительственных чиновников Министерства торговли, промышленности и энергетики уничтожили 444 файла с релевантными документами.
324 файла в БАИ смогли восстановить, и в октябре 2020 года государственный аудит обнаружил, что экономическая жизнеспособность реактора была необоснованно занижена в пользу досрочного закрытия. Министерство и государственная корейская гидроэлектростанция (KHNP) намеренно занижали доход энергоблоков и затраты на рабочую силу. В итоге БАИ поставила под сомнение общую достоверность процесса расчета экономических показателей реактора, заявив, что одной из ведущих фигур в неправильном обращении с данными является министр Пэк Ун Гю.
2 декабря 2020 г. обвинение запросило ордера на арест трех чиновников, подозреваемых в удалении документов, связанных со спорным закрытием ядерного реактора, а 4 декабря Центральный районный суд Тэджона выдал ордера на арест двух из них.
23 декабря 2020 г. трем чиновникам предъявили обвинения в уничтожении документов и пособничестве преступлению и попытке воспрепятствовать проверке.
Одновременно пошли слухи, что среди чиновников, которые могут быть подвергнуты расследованию, — бывший министр торговли, промышленности и энергетики Пэк Ун кю и Чхэ Хи Бон, который тогда был секретарем по промышленной политике Голубого дома. После этого правящая партия начала осуждать аудит этой истории как злоупотребление властью со стороны БАИ и попытку Бюро лезть в политику. БАИ же подчеркивало, что инспекция направлена не на то, чтобы решить, была ли политика поэтапного отказа от ядерной энергетики правильной или неправильной, а на то, соблюдали ли соответствующие должностные лица процедурные требования.
14 января Им Чжон Сок, бывший глава администрации президента Мун Чжэ Ина, написал в Facebook, что руководитель БАИ Чхве Чжэ Хен перешел черту.
Но самый большой скандал случился, когда 29 января 2021 г. телеканал SBS сообщил, что среди удаленных документов оказался ряд файлов о межкорейском энергетическом сотрудничестве, в том числе о планируемом строительстве атомной станции на Севере. Якобы удаленные документы включали доклады под названием «План реализации строительства северокорейской атомной электростанции» и «Экспертизы межкорейского экономического сотрудничества в области энергетики», которые были подготовлены со 2 по 15 мая 2018 года и хранились в особой папке «pohjois», — финское слово, означающее север.
Это уже вызвало ажиотаж – выходило, что Мун настаивает на строительстве атомной электростанции на Севере, в отличие от своей политики поэтапного отказа от ядерной энергии на Юге, и ряд консервативных политиков открыто назвал это «действием, приносящим пользу врагу». Тем более что документ был составлен вскоре после первых переговоров на высшем уровне 27 апреля 2018 года. В ответ Голубой дом заявил, что такие инвективы — «безответственное подстрекательство к обману народа».
31 января Ким Чжон Ин, временный лидер консерваторов, потребовал быстрого и прозрачного расследования «для их же блага».
1 февраля министр по делам воссоединения Ли Ин Ён опроверг заявления СМИ о том, что после межкорейского саммита 2018 года Сеул планировал помочь Пхеньяну в строительстве атомной электростанции. В интервью радиостанции TBS он отметил, что вопрос, касающийся строительства АЭС в Северной Корее, никогда не обсуждался, что министерство в срочном порядке произвело проверку, но не обнаружило никакой информации, касающейся конкретных планов строительства атомных станций на Севере.
В тот же день 1 февраля министерство промышленности, торговли и энергетики РК обнародовало внутренний документ, касающийся плана строительства атомной электростанции в Северной Корее. Соответствующее решение было принято в связи с необходимостью прекращения ненужных дискуссий. Как сообщил представитель министерства, в документе затронуты лишь некоторые идеи возможных проектов межкорейского экономического сотрудничества, которые могли бы быть реализованы после саммита, состоявшегося в апреле 2018 года. В документе предлагаются три возможных варианта проекта, но нет никаких конкретных планов. Министерство подчеркнуло, что это всего лишь «идея рабочего уровня», часть политического мозгового штурма, который состоялся после саммита в апреле 2018 года, добавив, что эта идея была отклонена без дополнительного рассмотрения и не была передана внешним сторонам.
Содержание документа, однако, было интересным: анализировались три варианта: строительство атомной электростанции в Северной Корее, строительство ее в демилитаризованной зоне или строительство ядерных реакторов в Южной Корее, а затем передача их мощности на Север.
Консерваторов объяснения не устроили и оппозиция вспомнила, что во время саммита Мун якобы передал Киму какую-то флешку: не этот ли план? Далее, если документ был сугубо для внутреннего употребления, почему он так детализирован и почему там специально написано, что это «неофициальная позиция»? «Трудно представить, чтобы чиновники составили такой план по собственной инициативе, без указаний сверху». Поэтому было выдвинуто требование парламентского расследования.
В ответ старший секретарь президента по политическим вопросам Чхве Чжэ Сон заявил, что содержимое флешки, которую президент Мун Чжэ Ин передал северокорейскому лидеру Ким Чен Ыну во время их саммита 27 апреля 2018 года, никогда не должно быть раскрыто. Обвинив оппозиционную партию в «черной пропаганде», он фактически пригрозил критикам замолчать.
Тем временем 4 февраля следствие потребовало ордер на арест Пэк Ун Гю по обвинению в злоупотреблении властью и причастности к удалению документов, связанных с закрытием реактора.
Параллельно БАИ работало над ответом на более широкий вопрос о незаконности энергетического курса Муна, а его глава Чхве Чжэ Хен повторял, что государственные чиновники должны соблюдать законные процедуры даже при выполнении президентских предвыборных обещаний.
5 марта Бюро заявило, что не обнаружило никаких нарушений в шагах, связанных с разработкой безъядерной политики правительства Мун Чжэ Ина. Это очень важный момент, показывающий неангажированность БАИ – политическое расследование нашло бы, к чему придраться.
30 июня 2021 экс-министру торговли, промышленности и энергетики Пэк Ун Гю и бывшему секретарю президента по промышленной политике Чхэ Хи Бону окончательно предъявили обвинения в злоупотреблении полномочиями и вмешательстве в бизнес в процессе принятия правительством решения о закрытии реактора.
Пэк подозревается в сговоре с тогдашним секретарем президента в ходе этого процесса, в то время как Чэ обвиняется в том, что он подтолкнул KHNP к закрытию реактора, несмотря на противодействие компании. Бывшего министра также подозревают в причастности к удалению документов, связанных с закрытием реактора, тремя подчиненными министерства. Главе компании Чон Чжэ Хуну также было предъявлено обвинение в невыполнении служебных обязанностей и вмешательстве в бизнес.
Если верить «обоснованным слухам», которые так любил Мун в борьбе с Пак Кын Хе, то в один прекрасный день президент громко осведомился у одного из своих помощников, когда же, наконец, будет закрыт этот реактор. Услышав об этом, министр понял «линию партии», и когда его подчиненный принес ему ТЭО, согласно которому реактор может работать еще минимум два года, отреагировал на это фразой: «умереть хотите»? После этого чиновникам пришлось манипулировать цифрами технико-экономического обоснования, чтобы закрыть его немедленно. По мнению следствия, решение нанесло компании ущерб на сумму 148,1 миллиарда вон ($131 млн).
Таким образом, попытка властей развалить дело однозначно провалилась, а недавний уход главы БАИ в политику придает вопросу дополнительную остроту. Остается вопрос о весомости компромата, связанного с планами энергопомощи КНДР.
По мнению автора, с одной стороны, судя по всему, никто не собирался тратить миллиарды денег южнокорейских налогоплательщиков на то, чтобы построить в Северной Корее атомную электростанцию, даже если речь шла о реакторе на лёгкой воде, который нельзя использовать для создания ядерного оружия. Речь шла об обдумывании концепции и планов, которые не были утверждены. По иному мнению, АЭС могли и не строить, а вот начать отправлять туда деньги под предлогом строительства в расчете на то, что режим не будет «заниматься провокациями» — вариант, заслуживающий рассмотрения. Ведь несколько иные попытки поднять северокорейскую энергетику в обмен на «хорошее поведение» периодически встречались, но о них мы расскажем как-нибудь потом.
Однако, если смотреть на «скандал с папкой с названием на финском языке» с точки зрения логики политической борьбы, то можно вспомнить, как аналогичную историю Мун использовал для разгрома армейских структур и военной разведки. Речь идёт о планах действий в случае чрезвычайного положения, которые планировали ввести в случае, если Конституционный суд РК не подтвердил бы решение об импичменте Пак Кын Хе, а отклонил его. Резонно представить, что массы продолжали бы оставаться на улицах и власти должны были разработать планы на этот случай. Тем не менее Мун сделал из этого «дело о военном заговоре» безотносительно того, что осуществляться они должны были в рамках закона. И не удивлюсь, если на фоне грядущих выборов консервативные силы постараются разыграть эту карту, обвиняя Муна в прямом потворстве врагам и нарушении Закона о национальной безопасности.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
