В предыдущих текстах мы не раз упоминали, что в современной южнокорейской пропаганде, особенно идущей от «общественных организаций», изображающих штатный «голос народа», есть очень сильный антикитайский тренд. При этом пропаганда нацелена на воспитание бытовой гадливости по отношению к китайцам, а любая попытка показывать что-то китайское в позитивном ключе становится поводом для общественной критики.
Наиболее яркий пример – это история с дорамой «Чосонский экзорцист» в конце марта 2021 г. По своему сюжету она слегка напоминает популярный американский фильм «Авраам Линкольн – охотник на вампиров» и должна была повторить успех сериала 2019 года «Королевство», в котором неназванный корейский принц пытается предотвратить наступающий при дворе зомби-апокалипсис. Главный герой истории — один из самых почитаемых государей в истории, будущий ван Сечжон, который на тот момент ещё является принцем и пытается найти способ борьбы со злыми духами, вселяющимися в людей (в т.ч. и его отца-государя) и заставляющими тех творить бесчинства. Для этого принц посещает дом кисэн в северных землях недалеко от границы с Китаем и встречается там с экзорцистом с Запада. Сюжет любопытен. Казалось бы, что может пойти не так?
Уже после первой серии патриотически настроенные граждане зашлись в истерике. Во-первых, налицо ужасное искажение истории и глумление: как это претендент на роль самого идеального правителя в истории Кореи может бороться со злыми духами? Во-вторых, принц нередко носит китайскую одежду и, о ужас, во время встречи в доме удовольствий они едят не исконно корейскую, а китайскую еду. И это как раз в тот момент, когда Пекин пытается присвоить «наши» кимчхи и ханбок, объявляя их частью нематериального наследия КНР!
Интересно, что одной из главных критикесс сериала была профессор женского университета Ихва Со Гён Док, которая «как известно, является передовым агитатором по историческим вопросам» и принимала активное участие в войнах за первородство кимчхи и требовала от японского премьера, чтобы тот в прямом эфире выпил стакан переработанной воды из реактора «Фукусимы», чтобы доказать её безопасность.
Похоже, профессор Со возникает везде, где надо истерить по поводу культурной апроприации или оскорбления корейской духовности. Хотя следует помнить, что в описанный период уровень преклонения перед Минской державой был велик, и корейские аристократы вполне носили китайское платье. Со Гён Док ударила в набат, ибо сериал дал китайцам еще один повод претендовать на господство над корейской культурой. Довеском были обвинения в том, что сценаристка и до того занималась ремейками популярных китайских комедий на корейский лад, систематически принижая корейскую культуру и королей Чосона, а компания, где она работает, во многом существует на китайские деньги. «Чосонский экзорцист» был спродюсирован совместно компаниями YG Studioplex, Crave Works и Lotte Cultureworks. YG Studioplex — это телевизионная производственная компания, совместно созданная YG Entertainment и Barami Bunda в апреле 2017 года, хотя развлекательному агентству принадлежит 99,09 процента акций производственной фирмы. Однако двумя крупнейшими акционерами YG Entertainment являются две китайские фирмы, Shanghai Fengying Business Consultant Partnership и Tencent Mobility.
В итоге на сайте президентской канцелярии была размещена петиция с призывом прекратить производство сериала. Этого было достаточно, чтобы рейтинг следующего эпизода упал с 8,9 процента до 6,9 процента, спонсоры отозвали из сериала рекламу, а после второй серии его и вовсе закрыли, несмотря на то, что 80% сериала были сняты.
Судьба «Чосонского экзорциста» была описана профессиональными патриотами как «тревожный сигнал против угрозы культурного проникновения со стороны деспотичного Китая», а равно — послание корейским студиям не радоваться китайским инвестициям, которые якобы ведут «наступление очарованием». В этом контексте шоу вокруг сериала даже сравнили со скандалом вокруг фильма «Мулан», когда студия «Дисней» «закрывала глаза на нарушения прав человека в обмен на китайские инвестиции» и, боле того, посмела снимать кино на территории Синьцзяна, таким образом, косвенно поддержав преследования этнических меньшинств.
Одновременно прошла волна и по другим сериалам, где патриотические воины клавиатуры начали высматривать любые намёки на скрытую рекламу Китая или китайских продуктов. На сей раз возмущение вызвало даже то, что герои едят корейскую еду, но китайского производства, тем самым руководство сериала потворствует культурной апроприации. Разумеется, обнаруженные сцены с китайскими продуктами немедленно вырезались.
Ещё один связанный с этим тренд касается того, что значительная часть сериалов или мыльных опер основана на китайских романах или драмах. С точки зрения некоторых продюсеров, кореизированные ремейки успешных китайских сериалов позволяют снизить риски и обеспечить успех. Патриоты же заявляют, что дело в китайских деньгах, а не в китайском качестве, и что китайские спонсоры пытаются таким образом закабалить корейскую медиаиндустрию и навязать ей свою трактовку исторических событий.
Отдельные представители «патриотических» СМИ даже называют «культурное вторжение» аналогом так называемого Северо-восточного проекта, который поддерживался Пекином в 2002–2007 гг и до сих пор критикуется как попытка Пекина исказить корейскую историю и сделать ее частью китайской. Как считает Со Гён Док, «когда Китай начал свой Северо-восточный проект в начале 2000-х годов, антикитайские настроения Кореи были в основном связаны с историческими проблемами, […] но сейчас дискуссия идет о более широких культурных проблемах, в которых участвует гораздо более молодое поколение, которое разбирается в общении через Интернет».
В южнокорейской прессе этот проект описывается несколько превратно, но суть его была де-факто в том, чтобы переработать ряд элементов национальной политики и включить в понятие «Китай» не только китайцев, но и все народы, живущие на территории нынешней КНР. Для российской или англоязычной аудитории это не совсем понятно, потому что «Китай» и «китайцы» обозначаются однокоренными словами. Однако в оригинале китайцы как нация обозначаются словом «хань», а Китай как государство – терминами «Чжунго» или «чжунхуа».
Корейские националисты не понимают, что китайский национализм несёт под собой не этническую, а гражданскую основу, и что «китайский» не тождественно «ханьский». То, что принято переводить как «китайская нация», на китайском звучит как «чжунхуа миньцзу», а не как «хань миньцзу», а «чжунхуа» включает в себя все нации, которые живут в составе Китая, будь то тибетцы, мяо или этнические корейцы. Нечто похожее было и в Советском Союзе, когда история СССР не была тождественна истории России и включала в себя истории иных стран, ныне находящихся на советской территории.
В итоге, например, «Северо-восточный проект» значительно изменил отношение к монголам и маньчжурам. Если прежний исторический нарратив описывал их как иноземных захватчиков, с которыми китайцы вели борьбу, то теперь это всё равно китайские, пусть и не ханьские, правящие династии. Соответственно, история всех народов, чьи государства находились полностью или частично на территории современной КНР, воспринимается как часть истории Китая, а культура этих народов – как часть не ханьского, но общекитайского («чжунхуа») культурного наследия.
В этой связи стоит помнить о существовании Яньбянь-Корейского автономного района, в котором проживает более миллиона этнических корейцев. Эта диаспора по численности занимает то первое, то второе место после американской. И поскольку эти этнические корейцы тоже делают кимчхи и носят ханбок, это позволяет Пекину объявлять кимчхи и ханбок частью национального достояния КНР.
Хотя самым важным камнем преткновения в корейско-китайских спорах 2000-х гг. был вопрос о государстве Когурё, ядро которого скорее находилось на территории Корейского полуострова, однако его территория охватывала Маньчжурию и Ляодунский полуостров, и целый ряд известных памятников этого времени находится на китайской земле. В результате корейские националисты заявили, что проект — «тонко завуалированная попытка китайцев оправдать потенциальный захват истории Когурё и любые сопутствующие земельные и культурные притязания под видом академического исследовательского проекта». Иными словами, Китай не просто собирается украсть когурёскую историю, но и намерен использовать этот факт, для того чтобы в случае массовых беспорядков и краха режима в Северной Корее захватить её именно на этом основании.
В похожем ключе говорят не только корейские националисты, но и сторонники ориентации на «общемировые ценности». С их точки зрения, РК 70 лет была частью Pax Americana, но с попыткой сицзиньпиновского Китая возродить Pax Cinica Пекин имеет шанс перетянуть Корейский полуостров обратно в свою сферу влияния, а между тем исторически среди окружающих Китай стран Корея в наибольшей степени соответствовала определению вассала.
Сюда же и разговоры о том, что китайское правительство ввело новую систему лицензирования игр, которая позволяет учитывать идеологическую направленность. Согласно отчету Корейского агентства креативного контента (KCCI), Отдел пропаганды ЦК КПК в новом постановлении дает пять критериев, по которым игра будет оцениваться от 0 до 5: идеология, культурное значение, оригинальность, качество и уровень развития. Более того, в фэнтези-играх возникают формально китайские персонажи, одетые в ханбок или похожую одежду. Или что китайцы якобы крадут корейский культурный контент на Ютубе, распространяя своё авторское право на те корейские композиции, звучание которых схоже с китайскими, на том основании, что конкретно на Ютубе данное музыкальное произведение возникло в китайской версии раньше, чем в корейской.
Но рассуждениями про культурную апроприацию, состязание ценностей или Северо-восточный проект дело не ограничивается. В центральных СМИ РК постоянно появляются статьи про Китай, и каждый раз там описывается что-то по-человечески мерзкое, и это не только перепосты о концлагерях в Синьцзяне или фейки авторства последователей Фалуньгун.
То учитель издевается над детьми так, что «сильно дернул за волосы девятилетнего мальчика, и череп ребенка был частично скальпирован, оставил его с сильным внутренним кровотечением и отеком». То на вирусных видео голый человек плескается в бассейне, где засаливается кимчхи, демонстрируя зашкаливающий уровень антисанитарии, а услышав разговоры о подобном, заезжий китаец с кулаками кидается на посторонних людей, а между тем в 15 из 289 продуктов кимчхи, импортированных из Китая, найдена Yersinia enterocolitica, тип бактерий, вызывающих пищевое отравление.
Ещё один пример – это чрезвычайно громкий шум в СМИ вокруг жены бельгийского посла, которая ударила работника магазина одежды в Сеуле, когда тот обвинил её в краже. Возмущение по поводу дипломатов, которые «могут безнаказанно бить корейцев, прикрываясь дипломатическим иммунитетом», не знало границ, потому что жена посла Сян Сюэцю по национальности китаянка. И хотя посол публично извинился, а посольство заявило, что будет сотрудничать со следствием, в этом всё равно увидели уловку.
Нельзя пройти и мимо истерики, которая наблюдалась в начале мая по поводу возможного падения на корейскую территорию остатков китайской ракеты Long March 5. Хотя в итоге на Корею ничего не упало, шум был на уровне «утки» 2000-х о том, что обломки северокорейской ракеты якобы упали в территориальных водах России и вызвали там экологическую катастрофу.
Подобная «культурная война», направленная на взращивание ненависти к Китаю, уже начинает накладывать отпечаток на экономику и политику. Так, крупномасштабный туристический комплекс в провинции Канвон, который должен был эксплуатировать китайскую тематику, был брошен после петиционной кампании консерваторов.
По данным опроса, который провел Институт Восточной Азии: за 2015–2020 годы доля корейцев, которые «плохо относятся» к Китаю, выросла со 16% до 40%, а число тех, кто «хорошо относятся к Китаю», снизилось с 50% до 20%. При этом больше всего Китай не нравится молодым корейцам. Среди опрошенных в возрасте от 18 до 29 лет к Китаю негативно относятся 45%.
Более того, сейчас ведётся активная кампания за то, чтобы не давать гражданство страны детям китайцев, родившимся в Корее. Однако то, как страна, которая любит выставлять себя жертвой расизма, на самом деле не прочь им побаловаться, читайте в следующих материалах.
Мы же поговорим о перспективах этой тенденции. Со Гён Док считает, что конфликт будет продолжаться «до тех пор, пока Пекин сохранит свои китайско-центрические убеждения, которые относятся к идеологии, согласно которой КНР является экономическим, политическим и культурным центром мира». И автор отчасти согласен с ней, несколько переформулировав: пока два националистических нарратива не прекратят баталию. А исторические и культурные споры с участием Кореи – это очень надолго.
Но есть и иной аспект. Автор видит постепенную подготовку общественного мнения к развороту от демонстрации балансирования между КНР и США к однозначной поддержке Америки. Независимая политика Муна заканчивается, когда из Вашингтона слишком громко стучат по столу, но массы всё же нужно подготовить к тому, что Китай надо если не ненавидеть, то презирать. Не случайно, хотя обычно синофобию активно раздувают консерваторы, в чьей интерпретации Мун продался Китаю (мы не раз про это писали), описанный в примерах выше антикитайский тренд раздувают не столько консервативные СМИ, сколько проправительственные НПО.
Интересно только, как скоро градус противостояния КНР — РК достигнет корейско-японского?
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».