7-8 июня в китайском городе Чунчин состоялась очередная (ежегодно проводимая) встреча министров иностранных дел КНР и стран-участниц АСЕАН. Это не единственная площадка для обсуждения различных аспектов двусторонних отношений, но, видимо, самая важная после формата саммита.
Напомним, что данная Ассоциация объединяет все десять стран региона Юго-Восточной Азии, приобретающего особую значимость в глобальной игре, основными участниками которой являются ведущие мировые державы. Речь идёт, прежде всего, о КНР и США, всестороннее противостояние между которыми (при всё более интенсивной взаимной демонстрации военных мускулов) особенно остро и масштабно проявляется в последние годы в морской акватории, прилегающей к побережью Китая. Её половину составляет Южно-Китайское море, побережье которого образуют как раз страны АСЕАН.
Стратегическая значимость вопроса контроля ЮКМ обусловлена и тем, что через него проходит один из важнейших торговых маршрутов, по которому из зоны Персидского залива, а также из Африки в КНР, Японию, Южную Корею, на Тайвань, то есть в ведущие мировые экономики доставляется её “кровь” в виде углеводородных энергоносителей. Предполагается, что под дном самого ЮКМ находятся залежи тех же углеводородов и в количествах, сопоставимых с основными мировыми месторождениями. Кроме того, многочисленные рифовые отмели ЮКМ служат пристанищем для огромных косяков рыбы, промыслом которой издавна занято прибрежное население региона.
Два последних обстоятельства имеют особое значение для всех стран АСЕАН, чем объясняется непростое состояние отношений почти их всех с Китаем, который претендует на владение 80-90% акватории ЮКМ. Особо сложный характер они носят у Вьетнама, Филиппин, Индонезии, Малайзии, у которых есть свои претензии на определённую часть той же акватории.
В 2013 г. предыдущее руководство Филиппин (резко антикитайское и полностью проамериканское) обратилось в Постоянную палату третейского суда (ППТС) в Гааге с иском на тему обоснованности упомянутых выше претензий КНР. Летом 2016 г. ППТС вынес решение, отвергающее исторического плана аргументацию таких претензий.
Впрочем, Китай отказался как участвовать в данном судебном процессе, так и признавать его итоги. Отметим, что пришедшее тогда же (летом 2016 г.) к власти на Филиппинах правительство Р. Дутерте, взявшее курс на налаживание отношений с КНР (прежде всего в сфере торговли и взаимных инвестиций), не отвергло, тем не менее, упомянутое решение ППТС. Формат отношений с Филиппинами, в которых противоречивым образом сосуществуют как “экономический позитив”, так и “политический негатив”, является в определённой мере “модельным” для характеристики отношений КНР и с большинством других стран АСЕАН.
Отметим важный тренд последних лет во внешней политике Пекина в целом, который позитивным образом отражается на трансформации его отношений, прежде всего и как раз со странами ЮВА. Речь идёт о снижении в ней уровня той компоненты, до недавнего времени настораживавшей партнёров, которая западными “доброжелателями” КНР обозначается термином assertiveness (“напористость”).
Указанный тренд становится всё более заметным по мере становления Китая в качестве глобальной державы, осознающей контрпродуктивность попыток “быстрого” решения неких проблем в отношениях со “слабыми” партнёрами. Такие попытки лишь побуждают последних искать поддержку у геополитических оппонентов Пекина, которые получают тем самым “законное основание” для вмешательства в дела региона, расположенного от их территорий на удалении многих тысяч километров.
К таковым в первую очередь относятся США и Япония, которые развивают свои площадки взаимодействия со странами региона в том же формате “АСЕАН+1” . В Пекине (не без основания) с подозрением относятся к подобной активизации здесь обоих оппонентов, обозначая их общим определением “внерегиональные силы”.
Обозначившееся к середине прошлого десятилетия снижение уровня упомянутой “напористости” сопровождается усилением во внешнеполитической стратегии КНР “деловой” компоненты, включающей в себя, прежде всего, торгово-инвестиционную сферу, но также и взаимодействие с партнёрами в культурно-гуманитарной области.
АСЕАН в целом занимает первую строчку в списке торговых партнёров КНР. По итогам 2020 г. объём торговли между ними превысил сумму 730 млрд долл. Примечательно, что Вьетнам, политическая сфера отношений с которым у КНР едва ли не самая сложная среди всех стран АСЕАН, в том же году занял в указанном списке четвёртую строчку, опередив, например, Германию. С 2015 г. экономики АСЕАН и КНР образуют совместную Зону свободной торговли.
Обозначенная выше трансформация содержания внешнеполитической стратегии Китая положительным образом отразилась на его отношениях как с АСЕАН в целом, так и отдельными членами Ассоциации. Важным позитивным событием стало подписание в ноябре прошлого года (после длительных многолетних переговоров) “Всестороннего регионального экономического партнёрства” (Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP), в который, наряду с КНР и всеми странами АСЕАН, вошли также Япония, Республика Корея, Австралия и Новая Зеландия.
Но, конечно, в отношениях КНР с членами АСЕАН никуда не исчезли проблемы, среди которых особо раздражающий характер сохраняют территориальные разногласия. При этом те же западные “доброжелатели” почти целиком сосредотачивают внимание на факте возведения Китаем в акватории ЮКМ искусственных островов и строительства на них неких объектов военного назначения. Но тем же занимаются Вьетнам и Филиппины. Не в “китайских” масштабах, но, что называется, «как могут».
В течение 20-и лет идёт процесс согласования некоего обязывающего документа (“Кодекса поведения”, не путать с необязательной “Декларацией о поведении”), призванного регламентировать формат действий сторон в ЮКМ. Всё это время говорится о том, что “вот-вот” он будет, наконец, подписан. Чего не случилось до сих пор и это иллюстрирует реальную ситуацию в данном регионе.
Такова в самых общих чертах её картина, которую (непротиворечивым образом) дополняет факт усиливающегося военного присутствия в регионе тех самых “внерегиональных сил”. На фоне этой картины и прошла министерская встреча “АСЕАН+КНР”.
Прежде чем её кратко прокомментировать, обратим внимание на отличительную (например, от ЕС) особенность устройства АСЕАН. Данная Ассоциация, почти не располагающая бюрократическим исполнительным аппаратом, функционирует в режиме “по-семейному, не обижая друг друга”. Указанная особенность позволяет сохранять внутри неё благоприятную в целом атмосферу, но, конечно, за счёт фактора продуктивности. В таком формате и с ожидаемым результатом (точнее, его отсутствием) прошёл недавно экстренный саммит АСЕАН на тему известных событий в Мьянме.
Естественно, что в фокусе прошедшей в Чунчине встречи оказалась наиболее актуальная сегодня “коронавирусная” проблематика, уже полтора года самым негативным образом влияющая на все стороны жизни человечества. Относительно спокойная в этом плане обстановка в странах ЮВА в последнее время начала резко ухудшаться. Причём отмечается появление особо опасных (“индийских”) модификаций SARS—CoV-2.
Важное место указанная проблематика заняла в выступлении на встрече руководителя китайского МИД Ван И, выразившего готовность оказать помощь странам Ассоциации в борьбе с пандемией. Кстати, отметим в очередной раз, что “коронавирусная” проблема с самого начала оказалась неотъемлемой компонентой международной политики. В частности, вполне различимый политический сигнал в сторону КНР содержало в себе проведенное в начале мая публичное вакцинирование китайским препаратом президента Филиппин Р. Дутерте.
Но, конечно, “коронавирусной” проблемой не ограничилась повестка дня обсуждаемой встречи. Предметом дискуссий стал весь сложный комплекс отношений КНР с соседями. Стороны согласились с тем, что он может развиваться и далее. В частности, Ван И обозначил перспективу придания этим отношениям формата “стратегического партнёрства”.
В комментариях экспертов накануне и после министерской встречи “АСЕАН+КНР” особое внимание обращается на то, что она проводится в условиях возрастающих попыток США сформировать региональную военно-политическую конфигурацию антикитайской направленности. Её ядром должна стать четырёхсторонняя конфигурация (QUAD) в составе США, Японии, Индии и Австралии. Крайне желательным для Вашингтона было бы присоединение к ней стран-членов АСЕАН. В этом плане следует рассматривать недавнее их приглашение (в последний день работы) на министерскую встречу G7.
Политика КНР, скорректированная в последнее время существенным (обозначенным выше) образом, направлена на то, чтобы эти планы главного геополитического оппонента относительно АСЕАН не имели успеха.
Важным мероприятием в рамках данного политического курса стала министерская встреча “АСЕАН+КНР”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
