В середине января с. г. в КНР был опубликован весьма примечательный документ, в котором подводились итоги внешней торговли товарами за 2020 г. Её главный обобщённый итог агентством Синьхуа определяется следующим образом: “Китай вышел из глобальных экономических и торговых проблем 2020-го года как единственная крупная экономика мира, которая продемонстрировала положительный рост внешнеторгового товарооборота”.
В подтверждение этого тезиса приводятся следующие цифры: экспорт увеличился на 4%, импорт упал на 0,7%, то есть по сравнению с 2019 г. суммарный объём торговли товарами второй мировой державы с внешним миром поднялся на 3,3%. Что не может не вызывать хоть какого-то оптимизма на фоне всеобщего погружения в депрессию по причине того негатива, который принесла с собой пандемия коронавируса.
Увеличение в торговле наблюдалось с каждым из первой пятёрки внешних партнёров, которые расположились следующим образом: 10 стран АСЕАН (685 млрд долл., рост на 6,7%), ЕС (649,5 млрд долл., рост на 4,9%), США (586,7 млрд долл., рост на 8,3%), Япония (317,5 млрд долл., рост на 0,8%), Южная Корея (285,3 млрд долл., рост на 0,3%).
В Китае особое значение придают выходу стран региона Юго-Восточной Азии на первое место среди внешнеторговых партнёров. Мы тоже обратим внимание на этот факт, ибо он подтверждает тот политический месседж, который в последние годы постоянно транслируется Пекином: руководство КНР намерено приложить все усилия для создания и поддержания обстановки политико-стратегического спокойствия в ЮВА, несмотря на имеющиеся (нередко серьёзные) проблемы в отношениях с большинством стран этого крайне важного региона. В дела которого всё более определённо вмешиваются другие ведущие мировые игроки, и прежде всего США.
В конце ноября прошлого года состояние и перспективы развития отношений КНР со странами АСЕАН весьма позитивно оценил китайский лидер Си Цзиньпин. Крайне примечательным в Китае считают “ошеломляющий” рост (почти на 19%) объёма товарооборота с Вьетнамом, политическая сфера отношений с которым у Пекина едва ли не самая сложная из всех стран АСЕАН. При этом опережающими темпами возрастал импорт из Вьетнама. Отметим, что масштабный отрицательный баланс в торговле с Китаем всегда был одной из компонент претензий к нему со стороны Ханоя.
Не менее примечательным представляется и приведение китайской Global Times отношений Вьетнама с КНР в качестве примера для Индии, у которой в последнее время сложностей в политической сфере отношений с Пекином не меньше, чем у Ханоя. Но, в отличие от последнего, Дели (как полагают в КНР, “слепо следуя за Вашингтоном”) стремится не к развитию, а сокращению масштабов торгово-экономического сотрудничества с Пекином. Который, кстати, сделал недавно важный жест, направленный на смягчение конфликта с Индией в Ладакхе, заявив о выводе из этого района 10-и тысяч военнослужащих.
Что касается европейцев, то им вменяется в основном тугодумие, нерешительность и всё то же “слепое следование за Вашингтоном”. Впрочем, в самом конце прошлого года наметилась тенденция к избавлению от всего этого негатива, когда между Пекином и Брюсселем было подписано, наконец, двустороннее Соглашение о взаимных инвестициях. Но, как полагают в КНР, почти годичный период упомянутой “нерешительности” привёл к тому, что в 2020 г. ЕС впервые уступил АСЕАН лидерские позиции в торговле с КНР.
Впрочем, показатели первых трёх главных торговых партнёров Китая непринципиально отличаются друг от друга и расположение (уже в течение нескольких лет) на третьем месте США не отменяет того факта, что с позиций оценки развития ситуации в регионе и в мире в целом наибольший интерес представляют тренды как раз в американо-китайской торговле.
И первое, на что обращают внимание китайские комментаторы, заключается в констатации сохранения всё той же тенденции в торговле с США, которая наметилась ещё десять лет назад. Она заключается в непрерывном год от года возрастании общего объёма взаимного товарооборота. То есть весь прошлый год (как, впрочем, и ранее) бизнес США отказывался следовать за антикитайской политической кампанией той части американского истеблишмента, которую в администрации Д. Трампа представлял бывший госсекретарь М. Помпео.
В НВО ранее отмечалось, что такая (вполне понятная) “несговорчивость” американского бизнеса является едва не главной надеждой на удержание отношений между двумя ведущими мировыми державами от скатывания к тотальной конфронтации.
Вполне ожидаемо администрацию Д. Трампа в Китае “проводили”, мягко выражаясь, без сожаления. И хотя она отметилась важным позитивным шагом, заключив в январе 2020 г. с КНР так называемое Соглашение 1-й Фазы, но серия антикитайских акций двух заключительных месяцев пребывания у власти обозначается не иначе как “последнее безумие”.
Что касается перспектив отношений КНР с новой администрацией США, то они оцениваются с позиций весьма сдержанного оптимизма. Выражается надежда на то, что хотя бы будет остановлена раскрутка того самого “безумия”. В КНР наблюдают за персональным заполнением мест в новой администрации и, в частности, обратили внимание на кандидатуру министра торговли Дж. Раймондо, занимавшей до этого должность губернатора штата Род-Айленд.
Опубликованные основные итоги внешней торговли КНР в 2020 г. не подтверждают нередкие пророчества об исчерпании Китаем потенциала внешней экспансии (заметим, вполне до сих пор позитивной) из-за роста внутренних проблем и общемировой экономической депрессии. Страна продолжает выполнять проекты в рамках ключевой национальной программы Belt and Road Initiative (BRI). По итогам 2020 г., объём торговли со странами-участницами BRI даже в условиях коронавирусной пандемии увеличился на 1%, составив 1,45 трлн долл.
В частности, в середине декабря зафиксировано рекордное число грузовых поездов, прошедших в Европу из СУАР через Джунгарские ворота.
Важной составляющей BRI являются разного рода проекты (стратегически крайне важного) сухопутного коридора, который должен предоставить КНР возможность выхода в акваторию Индийского океана, минуя уязвимый Малаккский пролив. Судя по всему, одним из наиболее реальных проектов становится тот, которым юго-западная китайская провинция Юньнань соединяется с расположенным на берегу Бенгальского залива мьянманским портовым городом Кьякпью.
Этот проект обсуждается давно, но решающим шагом по его переводу в плоскость практики стал визит годичной давности в Мьянму китайского лидера Си Цзиньпина. В январе уже текущего года между КНР и Мьянмой был подписан Меморандум о взаимопонимании, предусматривающий решение конкретных проблем строительства заключительного отрезка упомянутого коридора, который соединит Кьякпью со вторым по численности населения мьянманским городом Мандалай.
Наконец, среди комплекса вопросов, которые возникают с опубликованием итогов внешней торговли в 2020 г. второй мировой державы, особое значение приобретает едва ли не основной из них, связанный с проблематикой прогнозирования развития “Большой мировой игры”. На авторский взгляд, дело это в основном бесперспективное. Главным образом по причине невозможности с необходимой полнотой и точностью предсказать будущее. Если нет полной ясности даже относительно того, что “уже было”, что же говорить о том, чего “ещё не было”.
Кто мог предвидеть год назад, что неизвестно откуда появится SARS—CoV-2, который, подобно урагану, вмиг перемешает все карты на игровом столе. Существует правдоподобная гипотеза, что инициаторы Первой мировой войны вообще ничего особо серьёзного не затевали, мол, «немножко постреляем из (“дьявольских”) пулемётов, уложим, конечно, несколько десятков-сотен тысяч человек, но быстро опустошим арсеналы, а далее сядем за стол переговоров – не дубинами же драться». Недооценили темпы и масштабы собственного озверения: “стреляли” (то есть бомбили, давили танками и травили газами) пять лет, “уложив” 10 млн солдат и столько же мирного населения.
Можно, конечно, попытаться спросить созвездия на интересующую нас тему. Но ещё блаженный Августин самым негативным образом отзывался о такого рода попытках. Не лучшим качеством обладает также информация, источники которой связываются с некими “могущественными закулисными силами”, то есть такими же щепками на вершине волны исторического процесса, как и любой прочий член “мирового сообщества”.
Китай даёт надежду на возможность позитивного развития “Большой мировой игры”. Но, конечно, не гарантии.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
