Ровно год назад фактор SARS—CoV-2, подобно неожиданно откуда взявшемуся тайфуну, ворвался в пространство международной политики, заняв центральное место у всех ведущих мировых игроков. Последние оказались в условиях резко сократившегося пространства для маневрирования, как внутри собственных стран, так и за столом глобальной политической игры.
Отметим два важных обстоятельства. Во-первых, спустя год не только не наблюдается ослабления значимости данного фактора, но в ряде важных случаев происходит её возрастание. Во-вторых, пока не создаётся впечатления, что за прошедшее (немалое) время сильно утяжелился “портфель понимания” самой проблематики SARS—CoV-2. Ни в “медицинской”, ни в “политической” её компонентах.
Остаётся, например, неясным вопрос: почему данная конкретная “болячка” продолжает занимать центральные позиции в общей проблематике здравоохранения, потеснив с них многочисленные прочие, давно известные и по крайней мере не менее опасные? Хотя за год наверняка накопился немалый объём фактуры, но что-то не слышно об её обсуждении на международных форумах специалистов. В этих условиях национальные элиты, несущие ответственность перед собственным населением, оказываются в положении цугцванга, когда все ходы (по-разному, но всё же) “плохие”.
В подобном положении оказываются сейчас правительство и правящая Либерально-демократическая партия Японии, то есть одной из нескольких стран, составляющих ныне пул ведущих мировых игроков. При том что вплоть до последних двух месяцев SARS—CoV-2 развивался в Японии весьма щадящим образом по сравнению с тем кошмаром, который транслировался (и продолжает показываться) из Западной Европы и США.
7 апреля прошлого года премьер-министр С. Абэ заявил о введении режима чрезвычайного положения в двух крупнейших городских агломерациях Токио и Осаки. С 6 мая ЧП было распространено на территорию всей страны. Хотя по уровню жёсткости режим ЧП “от C. Абэ” не имел ничего общего с предпринятым в Европе и США, и носил в основном рекомендательный характер, тем не менее ущерб японской экономике был нанесён серьёзный.
Поэтому, а также по причине замедления темпов прироста заболевших, уже после 25 мая режим ЧП был отменён почти повсеместно (с оговорками о необходимости добровольного продолжения соблюдения мер предосторожности). Более того, была принята специальная программа поощрения внутреннего туризма (Go To Travel) как важная мера стимулирования различных сопутствующих сфер экономической деятельности.
В прессе даже появилась информация (впрочем, вскоре опровергнутая на официальном уровне) о возможности распространения указанной программы и на иностранных туристов. В том числе с целью подготовки к “наплыву туристов” во время проведения в Японии очередных летних Олимпийских игр, которые, тем не менее, были перенесены (по причине всё того же SARS—CoV-2) на 2021 г.
Вплоть до глубокой осени прошлого года ситуация с коронавирусом в Японии продолжала выглядеть весьма неплохо (опять же по сравнению с большинством других стран). Однако с ноября стали сбываться прогнозы относительно приближения следующих “волн” SARS—CoV-2 (“второй-третьей”). К середине декабря количество ежедневно выявляемых заболевших возросло на порядок по сравнению с летним периодом, когда наблюдался спад по этому показателю.
В условиях нарастания общей тревожности в японском обществе правительство (уже Ё. Суги) оказалось перед необходимостью введения режима ЧП. Причём вполне серьёзного, то есть имеющего мало общего с тем, что позволил себе С. Абэ весной прошлого года, когда темпы прироста заболевших коронавирусом были в разы меньше, чем к концу года.
Ещё в начале декабря о необходимости введения жёсткого карантина заявили на встрече с министром экономики и фискальной политики Я. Нисимурой (отвечающего в правительстве за всё связанное с проблематикой SARS—CoV-2) губернаторы столичного округа и трёх прилегающих к нему префектур. Последний, соглашаясь с изложенной ему картиной “остроты ситуации”, посчитал, тем не менее, необходимым предварительно “выслушать мнение экспертов”.
Сегодня кабинет министров в целом и нынешний премьер-министр в частности нередко обвиняются в отставании от событий и отсутствии лидерских качеств в критически важный для страны момент. Причём такие обвинения звучат из самой правящей ЛДП и от некоторых членов правительства. Для чего есть веские основания: даже спустя три недели после указанной выше встречи Ё. Суга всё ещё говорил, что он против объявления режима ЧП. Даже в Токио, где наблюдался самый резкий всплеск заболеваемости коронавирусом, а заполняемость лечебных учреждений с симптомами SARS—CoV-2 приблизилась к 90%.
Не соглашался он прекратить (вплоть до улучшения ситуации с коронавирусом) и упомянутую выше программу субсидирования внутреннего туризма Go To Travel. Хотя за это выступали до 70% японцев, явно напуганных масштабами распространения эпидемии.
7 января 2021 г. указом премьер-министра в Токио был всё же введён режим ЧП, который 12 января распространился ещё на семь префектур (которых в Японии насчитывается 47). Предварительно он продлится до конца февраля. Ранее на две недели, начиная с 28 декабря 2020 г., была приостановлена программа Go To Travel. Однако по состоянию на середину января с. г. ничего не сообщается о её возобновлении.
Об уровне жёсткости принимаемых запретительных мер свидетельствуют проекты законов, в которых прописываются наказания потенциальных нарушителей положений режима ЧП. Если таковым окажется владелец некоторого бизнеса, то в виде штрафа он заплатит 4900 долл. Те же 5 тыс. долл. выплатит каждый инфицированный, который откажется отвечать на вопросы о маршрутах своего передвижении. На период ЧП губернаторы наделяются правом закрытия объектов-нарушителей. В течение того же периода запрещается въезд иностранцев на территорию страны.
С другой стороны, центральное правительство получит возможность выделять губернаторам средства из госбюджета для поддержки тех владельцев объектов бизнеса, которые “добровольно” закроют его на период ЧП.
Наконец, попытаемся всё же понять мотивы колебаний нынешнего премьер-министра с принятием решений, о необходимости которых заявляли как отдельные губернаторы, так и в руководстве ЛДП. Основной мотив можно определить обобщённым значком “электорально-экономический”. Он увязывает в единое целое два важнейших аспекта текущей внутриполитической ситуации Японии, а именно: предстоящие в октябре с. г. очередные выборы в нижнюю палату парламента (если Ё. Суга не примет решения об их досрочном проведении) и проблема восстановления экономики после завершения эпидемии коронавируса.
Через год мало кто будет слушать объяснения причин, почему (“когда-то”) потребовалось принимать меры, которые помешали восстановлению экономики. Значение будет иметь лишь одно: вот они, перед глазами их негативные последствия. Кто виноват? Правильно: “руководящая и направляющая”. Ну и получите результат.
Тем более что выборы будут проходить (впервые за последние несколько лет) в условиях возрастающей конкуренции со стороны консолидирующейся оппозиции, негласным лидером которой выступает опытный и амбициозный политик Ю. Эдано. Представители оппозиции в парламенте уже заявили о себе, выступив с инициативой по изменению бюджета текущего финансового года, который завершается в Японии 31 марта. Поскольку финансирование экстренных мероприятий в рамках только что введённого ЧП ставит под вопрос возможность продолжения программы Go To Travel.
В указанной инициативе содержится скрытый месседж электорату: правительство не очень согласовывает амбиции с имеющейся амуницией. Что, конечно, никак не способствует восстановлению его рейтинга, тенденция к быстрому снижению которого обозначилась практически сразу после формирования в сентябре 2020 г. нового состава кабинета министров. С первоначального уровня 65-70% уже к началу ноября он опустился до 55%. Ещё через полтора месяца, то есть когда заговорили об “отставании от событий” действующего премьер-министра (в связи с проблемой SARS—CoV-2), его рейтинг упал уже на угрожающий уровень 40%.
Коронавирусная истерия придаёт критический характер и многострадальной проблеме очередных летних Олимпийских игр. Дата их проведения в Японии уже, повторим, откладывалась на год, то есть была перенесена на текущий 2021 г. Но последние соцопросы показывают, что сегодня 80% японцев выступают либо вообще за отмену проведения летних ОИ в своей стране, либо за очередной перенос срока их проведения. Это при уже понесённых затратах, не говоря уже о немаловажных аспектах политического престижа. Пришлось опровергать “фейковые новости” о том, что вместе с Олимпийским комитетом правительство Японии якобы рассматривает обе эти возможности.
Судя по событиям начавшегося года на территории одного из ведущих мировых игроков, комплексная проблематика SARS—CoV-2 и в 2021 г. не собирается уходить со стола “Большой мировой игры”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
