Ранее мы писали, как справляется с эпидемией коронавируса Северная Корея, не пропустив его за счёт беспрецедентно жёстких карантинных мер. К концу 2020 года этот вопрос стал ещё более политизированным, так как тоталитарному режиму не положено показывать результаты лучше, чем у т.н. демократических стран. Оттого автор рассказывает о текущей ситуации.
Напомним, что с самого начала пандемии КНДР закрыла границы. В действие была введена система чрезвычайных противоэпидемических мер, в том числе карантинный контроль на пунктах пересечения границы, медицинское обследование граждан КНДР и иностранцев, а также помещение их в изоляцию под наблюдение врачей. Был введен обязательный 30-дневный карантин для граждан, при этом все прибывающие из-за рубежа товары помещались на 10-дневный карантин с обязательной дезинфекцией. Ввели обязательное ношение масок.
С начала июня открылись ясли, детские сады, а также образовательные учреждения, возобновили работу магазины и универмаги, а также предприятия общественного питания.
3 июля на заседании Политбюро Ким Чен Ын призвал к максимальной готовности против коронавируса, предупредив, что преждевременное ослабление антивирусных мер приведет к «невообразимому и невосполнимому кризису». Любопытно, что в тот же день Северная Корея частично открыла границы, — началось движение по грузовой железнодорожной линии, соединяющей КНДР, Китай и Россию.
После июльского выступления Кима телевидение возобновило освещение внутренних профилактических мероприятий COVID-19, которое пропало в конце марта. В дневное расписание государственного телевидения была возвращена специальная новостная программа, посвященная пандемии.
18 июля 2020 г. Северная Корея объявила, что отечественная вакцина COVID-19 проходит клинические испытания. Разработкой вакцины руководит институт медицинской биологии при Академии медицинских наук Севера с использованием ангиотензинпревращающего фермента 2 (ACE2).
Казалось, защита дала сбой после новости о том, что в городе Кэсоне был обнаружен человек с подозрением на наличие вируса. Речь шла о северокорейском беженце, проживавшем в РК, который 19 июля тайно вернулся на Север. 26 июля местные власти заявили о том, что он может быть заражён коронавирусом, так как анализы дали «неопределенный результат». Вслед за этим была объявлена «чрезвычайная ситуация на национальном уровне», а весь Кэсон был закрыт на карантин еще 24 июля. На 20 августа «пациент ноль» еще оставался под вниманием врачей, но «первый и второй контакты предполагаемого случая заболевания в Кэсоне» из карантина вышли. Одновременно выпустили более 3700 человек, из чего автор сделал вывод, что тревога была ложной.
20 октября 2020 г. был опубликован новый закон «О чрезвычайном карантине». Точнее «Минчжу Чосон» опубликовала серию статей, посвященных новому закону, включая подробные рекомендации по обращению с пациентами с положительным тестом на общие инфекционные заболевания и уровни ограничений.
3 ноября Национальная разведывательная служба РК сообщила, что Северная Корея приняла крайние меры для борьбы с коронавирусом, включая установку наземных мин в пограничных районах. Ранее представители разведки распространяли информацию, что граница усилена спецназом, имеющим приказ стрелять на поражение.
16 ноября на заседании Политбюро Ким Чен Ын обсудил «государственную противоэпидемическую ситуацию и уточнил задачи для партийной, военной и экономической сфер по дальнейшему ужесточению чрезвычайного противоэпидемического фронта».
30 ноября ЦТАК сообщило, что Северная Корея усиливает карантинные меры в районах, прилегающих к границе с Китаем и военной демаркационной линии. Кроме того, принимаются строгие меры по предотвращению передачи вируса через морской мусор. Для прибрежных районов разработаны более строгие правила по выходу в море для добычи морских биоресурсов и соли. Специальные карантинные меры разработаны для районов вдоль пограничных рек.
2 декабря Пхеньян повысил уровень карантина до самого высокого, — ограничения на передвижение населения, максимальный контроль за общественными объектами, полную изоляцию регионов, приостановку занятий в учебных заведениях. Работа некоторых магазинов, заведений общепита и бань временно прекращается. Органы власти на всех уровнях оснащены средствами для поддержания связи в формате видеоконференций. В тот же день территорию КНДР покинули порядка 40 дипломатов и работников международных организаций. Предыдущая группа из примерно 30 иностранцев покинула Северную Корею в начале ноября. В обоих случаях причиной были строгие меры изоляции.
7 декабря посольства и представительства международных организаций получили ноту Протокольного департамента МИД КНДР, в которой сообщается о содержании ультраспециальных противоэпидемических мер высшего уровня.
Тому, что Северная Корея действительно не затронута пандемией, есть несколько свидетельств – как прямых, так и косвенных. Во-первых, периодические заявления представителя ВОЗ Эдвина Сальвадора, с которым северокорейская сторона в целом честно делится данными. Количество заболевших коронавирусом остается равным нулю, но остальная статистика не менее интересна. С июня по декабрь 2020 г. число протестированных возросло с 922 до 10260, а число прошедших карантин – с 25551 до 33223. Основная часть находящихся на карантине — работники порта Нампхо в Жёлтом море и пограничного перехода свободной экономической зоны Даньдун — Синыйчжу в районе границы с Китаем. Иными словами, лица, контактирующие с товарами, поступающими в страну. Остальные были медицинскими работниками, размещенными на карантинных станциях и участвующими в сборе проб и тестировании.
За отсутствие вируса в стране говорят свидетельства российских дипломатов, постоянно проживающих в Пхеньяне, а также ряда «некарьерных» перебежчиков наподобие Ким Ин Хва, сотрудничающей с изданием NKNews.
Руководство КНДР отдаёт себе отчёт в том, что в случае проникновения пандемии внутрь усилиями медицинской системы с ней можно не справиться, в первую очередь, потому, что значительная часть медицинского оборудования может быть занесена в санкционные списки. Ряд статей в западной прессе практически открыто предлагали отказаться сотрудничать с КНДР в данной сфере, поскольку, по мнению авторов этих статей, режим лишь использует повестку борьбы с коронавирусом, чтобы получить технологии, которые затем будут использованы для разработки биологического оружия и последующих терактов с его применением.
При том уровне системы здравоохранения, что имеется в КНДР на текущий момент, основным методом борьбы с эпидемией являются жёсткие карантинные меры. Хотя разнообразные слухи о специально поставленных минных полях или усилении границы спецназом, получившим приказ стрелять на поражение, приходят из невалидных источников, они в целом укладываются в северокорейский паттерн действий.
Противоэпидемические меры сопровождаются ужесточением борьбы с коррупцией. Самое громкое дело — Высшая медицинская школа в Пхеньяне, подвергнутая критике за несоциалистическую практику: сообщается, что чиновники медицинского университета были пойманы на том, что они переправляли лекарства COVID со склада университетской больницы и продавали их по непомерным ценам пациентам с симптомами.
По данным Национального агентства разведки РК, 8 ноября в КНДР казнили высокопоставленного кадрового работника таможни в Синыйджу за нарушение противоэпидемических мер путем ввоза товаров.
По мнению критиков, КНДР больше занимается пропагандой и гигиеной (включая дезинфекцию общественного транспорта), чем медициной; однако по информации Пак Мён Су в интервью ТАСС, были «запасены необходимые медикаменты и оборудование, включая защитные маски, аппараты ИВЛ, электронные термометры и дезинфицирующие средства».
Было начато строительство Пхеньянской объединённой больницы как монументального здания и современного медицинского центра, но хотя её планировали ввести в строй к 75-летию ТПК 10 октября, данных об этом не поступало. Судя по всему, причин две. Первая – это то, что на фоне последствий тайфунов у строителей появилась более срочная необходимость обеспечить кровом несколько десятков тысяч семей. Вторая – возникла проблема с наполнением больницы современным оборудованием.
Северная Корея старательно поддерживает престиж и важность противоэпидемических мер, которые периодически обсуждаются на самом высоком уровне.
Есть ли помощь со стороны? Южнокорейские НГО (но НЕ власти) поставляют в КНДР средства борьбы с пандемией COVID-19. Так, в начале мая 2020 г. на Север были поставлены дезинфицирующие средства для рук. 17 июля Комитет по санкциям Совета Безопасности ООН выдал разрешение на поставки КНДР дезинфицирующих средств, защитных костюмов и тест-наборов на COVID-19 стоимостью около 800 млн вон ($667 тыс.). 29 июля Детский фонд ООН ЮНИСЕФ получил разрешение комитета по санкциям СБ ООН на поставки в КНДР медицинского оборудования общей стоимостью $758920. Это кислородные концентраторы, аппараты искусственной вентиляции лёгких, реанимационные наборы, которые предназначены для лечения малярии и туберкулёза. Поставки должны быть осуществлены до 24 июля 2021 года. 21 августа министерство по делам воссоединения РК одобрило заявку неправительственной организации на отправку в КНДР груза общей стоимостью $150 тыс. В основном это защитные костюмы. Ранее, 6 августа, министерство одобрило отправку в КНДР защитных масок на сумму $253 тыс.
Как сообщает Министерство объединения РК, с 31 марта по 12 августа правительство шесть раз одобряло планы НГО по отправке карантинных поставок в Северную Корею на сумму 1,76 миллиарда вон ($1,5 миллиона), но фактическая поставка не была осуществлена из-за отказа Севера. Министерство предполагает, что Север отказался от помощи Юга, потому что он получает неофициальную помощь от Китая и России и боится проникновения вируса через межкорейскую границу. Но, по мнению автора, отказ КНДР от сотрудничества с Югом по данной линии объясним текущим уровнем недоверия. К сожалению, есть несколько примеров, когда южнокорейская сторона громко объявляла о какой-то инициативе, а затем она тонула в бюрократических проволочках, потому что Сеулу на самом деле «не очень-то и хотелось».
На помощь международных организаций тоже рассчитывать не стоит. Согласно отчёту Управления ООН по координации гуманитарной деятельности, ООН собрала менее 5% средств, необходимых КНДР для того, чтобы предотвратить распространение COVID-19: $1,800 млн, в то время как для поддержки противоэпидемических усилий Северной Корее необходимы $39,700 млн.
Международное движение Красного Креста и Красного Полумесяца в период с 31 января по 8 декабря текущего года выделило Северной Корее помощь на сумму $700 тыс., из которых только $330 тыс. были выделены на здравоохранение. Остальные средства были использованы на обеспечение питьевой водой, средствами гигиены, а также поддержание работы северокорейского Красного Креста.
Понятно, что за противоэпидемические меры КНДР заплатила высокую цену. Они не могли не ударить по экономике страны, и без того испытывающей проблемы ввиду режима санкций, к которому в 2020 году прибавились последствия разрушительных тайфунов, также нанёсших экономический ущерб.
Однако конкретный объём этого урона определить непросто. Пока же можно сказать только одно: КНДР продолжает противостоять пандемии и хочется надеяться, что так все и будет.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
