Заголовок данной статьи вполне может быть дополнен следующим, более развёрнутым пояснением и тоже в виде вопроса: “Зачем “искать приключения” на собственную голову стране, которая процветает, находясь на периферии международных политических склок, и несравнимо благополучнее (чем большинство прочих) преодолевает нынешнее “глобальное зло” в форме пандемии COVID-19?”.
И ведь было бы из-за чего. Какое сегодня практическое значение имеет вопрос, вдруг ставший актуальным для Канберры: откуда и почему указанное “зло” появилось? После совместной победы над ним, когда наберётся достаточный объём информации, можно будет (предметно) порассуждать и на эту тему. Предъявлять же сегодня какие-либо претензии Китаю (прямо или завуалированно) нет никаких оснований.
Зачем стране ранга Австралии вообще влезать в глобальный конфликт (а проблематика COVID-19 оказалась сегодня в его фокусе), основными участниками которого являются две крупнейшие мировые державы, подыгрывая одной из них? Именно той, мотивация поведения которой в связи с пандемией почти целиком обусловлена обостряющимися внутренними проблемами. Один из вариантов ответа на этот вопрос недавно был предложен в НВО.
Здесь же мы лишь отметим, что подобным “подыгрыванием” выглядели “очень конструктивные” телефонные переговоры “с мистером Трампом”, а затем и с рядом европейских лидеров, проведенные премьер-министром Австралии С. Моррисоном в 20-х числах апреля. Одна из главных тем переговоров была связана с вопросом “независимого расследования” места и причин появления COVID-19. Хотя слово “Китай”, видимо, не звучало, но произносились другие знаковые слова, например “неконтролируемые рынки диких животных”.
С конца апреля, однако, позиция Австралии трансформировалась в сторону почти полного удаления намёков на априорную виновность Китая. В конце концов, Канберра присоединилась к проекту резолюции, предложенной ЕС на 73-м заседании Всемирной организации здравоохранения при ООН, которая состоялась 18-21 мая в Женеве.
Вполне нейтральную формулу относительно необходимости расследования деятельности ВОЗ в период зарождения пандемии поддержали свыше 120-и (из общего числа 194) стран-членов. Никто из остальных не выступил против. Включая США.
Тем не менее предыдущие “манёвры” правительства С. Моррисона вокруг вопроса о месте и причине появления COVID-19 не остались, конечно, не замеченными в Пекине, который решил на этот раз (пока слегка) нажать на “больную мозоль” Австралии. Для её обозначения придётся в очередной раз обозначить специфическое позиционирование страны на игровой площадке региона Индийского и Тихого океанов, которое напоминает гимнастическую позу “шпагат”.
Вообще говоря, довольно естественно выглядит тяготение Австралии к США и англосаксонскому миру в целом, когда речь идёт о сферах культуры, политики и даже обороны. Но её экономика, базирующаяся на экспорте полезных ископаемых и продукции сельского хозяйства, весьма существенным образом ориентирована на Китай.
В качестве иллюстрации приведём основные итоги экспортной компоненты внешней торговли Австралии за 2019 г. (типичные и для всего прошедшего десятилетия). Доля КНР в австралийском экспорте составила 32,7%, занимающей второе место Японии — 24,7%, находящихся на пятом месте США — 3,7%. При этом прирост экспорта в Китай за год равнялся 20%. Рекордный показатель по отношению к Великобритании (192%) нивелируется тем обстоятельством, что рост в данном случае происходил почти с нулевого уровня. Две трети экспорта составляют минеральное топливо и полезные ископаемые, около 5,5% — продукция животноводства и зернохозяйства.
Вместе с тем фактом, что порядка 85% австралийского экспорта приходятся на страны Азии, приведенные выше цифры должны бы мотивировать Австралию на такую внешнюю политику, которая способствовала бы поддержанию стабильности в регионе в целом, и в особенности развитию позитивных отношений с его главной державой в лице КНР.
Но с 2013 г., когда на очередных парламентских выборах победила правая коалиция во главе с Либеральной партией, затем дважды (в 2016 и 2019 гг.) подтверждавшая свои властные полномочия, роль той “конечности шпагата”, которая направлена в сторону США, заметно возросла. Соответственно, в австралийской внешней политике оказалась заметней компонента противостояния с главным оппонентом “старшего брата”, то есть с Китаем.
Канберру стала больше интересовать проблема территориальных разногласий в Южно-Китайском море между КНР и рядом стран Юго-Восточной Азии. В указанную проблему, заметим, во всё большей мере втягиваются США, находящиеся почти на другой стороне глобуса. Наиболее ярким проявлением солидарности с Вашингтоном оказался поход в ЮКМ (с явным “месседжем” в сторону Пекина) отряда кораблей ВМС Австралии, проведенный осенью 2017 г. Впрочем, австралийскими же журналистами данный отряд, не без иронии, был назван “Малой армадой”.
При этом до сих пор в ходе двусторонних переговоров разного уровня удавалось убеждать китайское руководство в том, что на мировых рынках не существует ничего лучшего, чем австралийские уголь, железная руда, нефть и сжиженный газ, ячмень, говядина. Этапный характер носил (небывало представительный) визит в Пекин правительственной делегации Австралии во главе с тогдашним премьер-министром М. Тернбуллом, состоявшийся весной 2016 г.
Кстати, самым “убедительным” во всей делегации оказался тогдашний министр казначейства и нынешний премьер-министр С. Моррисон. Который после занятия в августе 2018 г. нынешнего поста уже через два месяца отправил в Пекин министра иностранных дел М. Пейн с посланием в стиле “у нас с вами всё OK”.
Что-то автору подсказывает, что через некоторое время, когда и как-то “рассосётся” (будем надеяться) нынешняя крайне политизированная “коронавирусная” проблема, поближе к очередным парламентским выборам весны 2022 г., можно будет ожидать поездки в Пекин (за “ярлыком на княжение”) не менее внушительной, чем в 2016 г. делегации правительства, представляющего Либеральную партию Австралии.
Ибо фермеры и горнорабочие страны уже сегодня проявляют признаки недовольства последствиями (очевидно неумной) “борьбы за правду” в той самой проблеме, которую их собственное правительство вело в последние месяцы. Поскольку, по странному стечению обстоятельств, санитарные службы Китая стали обнаруживать “нелады” с качеством поставляемого из Австралии мяса, “явное занижение тарифов” на ввозимые из неё же уголь, руду, ячмень.
Это при том, что и без актуализации С. Моррисоном вопроса о “виновнике” коронавирусная проблема уже спровоцировала рост безработицы до уровня свыше 6%, а период преодоления экономикой страны всех последствий, вызванных COVID-19, сегодня оценивается в два года. По словам же самого премьера, “это только начало” социально-экономических проблем страны.
В качестве крайне важного момента, усложняющего для Австралии ситуацию в целом, отметим, что у руководства КНР явно истощается его знаменитое китайское терпение. Даже в отношении “старшего брата” Канберры, от которого в Пекине больше не хотят выслушивать нотаций на тему нарушений каких-то там “прав”. В СУАР, Тибете, Гонконге.
Так что процветающую (пока ещё) Австралию ждут нелёгкие времена.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».