Эпидемия “новой” мутации коронавируса, обозначенной 30 января Всемирной организацией здравоохранения символом “2019-nCOV”, становится одним из важнейших факторов современного этапа развития актуальных политико-экономических процессов.
Ни в коей мере не обладая компетенцией, чтобы высказываться на тему зарождения и распространения данной эпидемии, автор позволит себе присоединиться к мнению тех экспертов, которые выражают недоумение относительно явного несоответствия между масштабами её самой и влияния на упомянутые процессы.
Относительно глобальной экономики уже просматривается перспектива, обозначение которой словом “катастрофа” вряд ли будет преувеличением. Достаточно сослаться на различного рода проблемы, наметившиеся в процессе притока инвестиций в китайскую экономику и вообще участия в ней иностранного капитала. Напомним, что КНР оставалась до последнего времени одним из главных моторов мирового экономического развития.
В частности, ведущие японские компании (прежде всего, автопроизводители), оперирующие на территории страны, начали пересматривать свои бизнес-планы. Причины для этого высказываются разные, но среди них присутствует и слово “коронавирус”.
В самом Китае заговорили о необходимости введения режима “чрезвычайной ситуации” в план реализации ключевого государственного проекта Belt and Road Initiative по причине вдруг возникших проблем в коммуникациях между китайскими и иностранными участниками проекта. Подобные разговоры возникли всего две недели спустя после триумфальной поездки Председателя Си Цзиньпина в Мьянму, главным итогом которой стал масштабный прорыв в формате BRI.
Отметим, что угроза глобальных масштабов под названием “2019-nCOV” обозначилась примерно тогда же, когда достаточно определённо нарисовалась перспектива более или менее положительного разрешения прежнего претендента на подобного рода угрозу в виде полномасштабной торгово-экономической войны между двумя главными экономиками мира.
Подчеркнём, однако, что речь идёт именно о “перспективе”, поскольку заключённое 15 января с.г. американо-китайское Соглашение открывает возможности для постепенного разрешения проблем, но не предопределяет успех данного процесса. И всё же указанный документ привнёс с собой существенный элемент стабилизации в мировую экономическую систему.
Теперь же этот позитив может оказаться в тени негатива, провоцируемого паникой в связи с объявлением эпидемии “2019-nCOV”.
Что касается её влияния на политическую ситуацию в мире, то оно пока выглядит не столь масштабно. Если не принимать во внимание такие относительные “мелочи”, как пропагандистские атаки на Китай в связи с исходящей от него “новой” угрозой (описание которой, по мнению Пекина, “аморально выходит за рамки”, очерченные ВОЗ) и совсем уж позорные “расистские” мотивы в комментариях тех же западных СМИ, то фактор зарождения и распространения “2019-nCOV” проявился главным образом в очередной актуализации “Тайваньской проблемы”.
Напомним, что сегодня “Тайваньская проблема” находится в центре политических отношений между двумя ведущими мировыми державами. Фактор “2019-nCOV” проявился в ней в виде направленных в адрес Пекина обвинений в “исключении” Тайваня из той же ВОЗ “в критически важный момент борьбы с коронавирусом”.
И здесь потребуются некоторые пояснения. ВОЗ, созданная в 1948 г. под эгидой ООН, входит в число нескольких “специальных” структур этой главной международной организации. Следовательно, ВОЗ включает в себя всех членов ООН.
До октября 1971 г. членом ООН и всех её “специальных” структур являлась “Китайская Республика”, которая (до сих пор) располагается на острове Тайвань и нескольких прилегающих мелких островах. После указанной даты место “Тайваня” (часто используемый синоним “Китайской Республики”) в ООН заняла “Китайская Народная Республика”.
Подчеркнём, что решение по данному вопросу было поддержано нынешними критиками Пекина. Такова была политическая конъюнктура того времени, диктовавшая упомянутым “критикам” необходимость привлечения КНР на свою сторону. Но лишившись места в ООН, Тайвань перестал быть и полноправным членом ВОЗ.
Однако Пекин не препятствует участию Тайваня в работе как данной, так и некоторых других международных (например спортивных) организаций. Единственное требование – не обозначать при этом себя в качестве самостоятельного государства. А ещё лучше – в качестве части (например провинции) “единого Китая” с главным городом Тайбэй.
На условиях самоназвания “Китайский Тайбэй” в 2009 г., то есть во время пребывания у власти партии Гоминьдан (всего лишь не столь нахально, как ныне правящая Демократическая прогрессивная партия, настаивающая на государственной независимости Тайваня), руководство КНР и тогдашний тайваньский президент Ма Инцзю “ударили по рукам”. После чего Тайвань, в частности, получил возможность на присоединение к ВОЗ в статусе “наблюдателя”.
Сама же эта возможность была впервые реализована в 2016 г., то есть уже при нынешнем, гораздо менее сговорчивом президенте Тайваня, каковой является Цай Инвэнь.
Иначе говоря, посыл Пекина в адрес Тайбэя остаётся прежним: при выполнении приведенного выше (мизерного) требования и сегодня прыгай себе в длину и высоту (как с шестом, так и без) сколько хочешь на разного рода международных соревнованиях. Или подключайся к борьбе с разнообразными (“угрожающими миру”) вирусами, включая нынешний “корона”. Отказ Тайбэя в мае 2019 г. выполнить указанное требование-минимум привело к блокированию КНР “наблюдательного” участия Тайваня в очередной 72-й Ассамблее ВОЗ.
Примерно в таком духе в Китае разъясняют “матчасть” особо шумным американским конгрессменам, возмутившимся “издевательством” Пекина над Тайванем, “который стремится присоединиться к ВОЗ в момент всемирной опасности”. В поддержку участия Тайваня в ВОЗ выступили премьер-министры Японии и Канады, а также представитель внешнеполитического ведомства ЕС.
Наконец, в США, видимо, посчитали, что в очередном туре (более или менее постоянной) процедуры давления на КНР в “Тайваньской проблеме” не лишним будет и такой аргумент, как пролёт вблизи острова стратегического бомбардировщика B-52, потенциального носителя ядерного оружия. Данный “инцидент” случился как раз 31 января, то есть в самый разгар пикировки на тему с ключевыми словами “Коронавирус”, “ВОЗ”, “Тайвань”, “КНР”.
Ответом же Пекина на все эти акции можно считать статью в газете Global Times о том, что США не удастся превратить обобщённую проблему эпидемии “2019-nCOV” в “новый” рычаг давления на КНР в ходе планируемого следующего этапа переговоров (“Фазы 2”) по вопросам двусторонней торговли.
Добавим от себя, что относительно даты их начала сегодня нет никакой ясности.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».