Наблюдая за ситуацией вокруг обвинений Ирана в террористических атаках на танкеры и вспоминая обстоятельства выхода США из ядерной сделки, хочется суммировать некоторые мысли по поводу того, как развитие ситуации там отразится на Корейском полуострове.
Дух и буква
Де-факто обвинения в нарушении духа соглашения означают, что к «букве» у обвиняющих претензий нет. И все формальные обязательства, которые «нарушающая сторона» брала на себя, благополучно выполняются. Тем не менее «они нам не нравятся», потому что заключенное соглашение воспринималось не как конкретное соглашение, а как «в обмен на сделку они вообще не будут делать ничего, что нам не нравится». А поскольку они этого не делают, мы обвиняем их в нарушении духа соглашения, и это дает нам право пересмотреть условия сделки, если вообще не разорвать ее.
Здесь нельзя не вспомнить аналогичную ситуацию, которая сопровождала начало текущего витка северокорейского ядерного кризиса. В 1994 г. США и КНДР заключили так называемое «Рамочное соглашение», которое вообще-то правильно называть рамочной договоренностью, ибо это соглашение частично относилось к категории джентльменских. Обычно из этого соглашения помнят только то, что Северная Корея обещала заморозить свою ядерную программу. При этом старательно затирается то, что должна была сделать в обмен другая сторона.
Во-первых, Соединенные Штаты должны были построить два ректора на легкой воде, которые невозможно использовать в военных целях. Таковые должны были быть построены к 2003 г., однако осенью 2002 г. были готовы только фундаменты и, с точки зрения ряда экспертов, скандал случился как раз тогда, когда пришло время задавать вопросы.
Во-вторых, пока реакторы строятся, потребности в энергии должны были покрываться поставками мазута. Однако администрация Буша пересмотрела условия соглашения и объявила, что топливо будет поставляться не в обмен на заморозку ядерной программы, а в обмен на соблюдение прав человека. После чего эти поставки довольно быстро прекратились ввиду того, что «Северная Корея не выполняет договоренности».
В-третьих, в соглашении проговаривалось, что Соединенные Штаты должны будут стремиться к дипломатическому признанию КНДР. Однако никаких шагов за восемь лет, пока соглашение условно соблюдалось, сделано не было.
Отметим, при этом, что никаких вменяемых доказательств того, что в указанный период Северная Корея тайно разрабатывала ядерную программу, толком не предъявлено. Сторонники этой точки зрения либо ссылаются на секретные файлы категории «у нас есть такие приборы, но мы вам о них не расскажем», либо заявляют, что «об этом говорит дальнейшее развитие ядерной программы». Дескать, если они потом сделали бомбу, значит, они делали ее еще тогда.
Более того, автор сталкивался и с разъяснениями, почему Соединенные Штаты имели право не выполнять свою часть обязательств. Одна точка зрения сводится к тому, что, поскольку Рамочное соглашение не было ратифицировано конгрессом, с технической точки зрения США имели право не считать этот документ обязательным к исполнению. Другая точка зрения более цинична и представляется автору более откровенной и более важной: КНДР – это страна-изгой, а в отношении страны-изгоя нормальные правила международной политики не действуют. Любые соглашения со страной-изгоем – это не более, чем «военная хитрость». Именно поэтому их соблюдают пока выгодно, а как только находят повод разорвать – разрывают, и обвинения в нарушении «духа соглашения», с этой точки зрения, вполне нормально: страна-изгой виновата лишь тем, что она изгой. Дополнительных объяснений не требуется.
И да, изгоям можно предъявлять дополнительные требования, выходящие за рамки норм для независимых стран, не проигрывавших войну. И это не мы должны доказывать наличие у них чего-то запрещенного или вину в громком преступлении типа убийства в Малайзии, а они должны доказать невиновность, что существенно сложнее. А мы подумаем…
Такая политика вкупе с периодическими обвинениями КНДР в том, что она нарушает дух соглашения в Сингапуре (тем, что не разоружается и продолжает развивать ядерно-ракетную программу при том, что мораторий касается только пусков и испытаний и пока не является запротоколированной частью соглашения), снова ставит перед Севером вопрос о гарантиях. Кроме того, теперь и ЦТАК выдвигает в адрес США обвинения в похожей риторике – например, в связи с задержанием сухогруза Wise Honest.
Новые правила для изгоев
В современной политической риторике США странами-изгоями являются и Иран, и КНДР, а печально известный «Закон о санкциях» приписывал к ним и «путинскую Россию». Но что это означает с точки зрения международной политики?
- Во-первых, Соединенные Штаты получили возможность самостоятельно объявлять ту или иную страну изгоем, после чего решать, в какой мере они будут выполнять данные ей обязательства. Подобная практика не имеет ничего общего с международным правом хотя бы потому, что статус страны-изгоя в нем не прописан. И Северная Корея, и Иран, с формальной точки зрения, такие же члены ООН и такие же равноправные суверенные государства, как и США.
- Во-вторых, не только Иран и КНДР, но и все международное сообщество получает предметный урок того, чего стоят при нынешнем миропорядке международные договоренности. При этом, нет никакой возможности повлиять на нарушающую сторону через международные институты и заставить ее соблюдать обещанное.
- В результате, это очень серьезный удар по доверию к системе международных договоров в целом: какой смысл идти на соглашение, если ты понимаешь, что другая сторона не будет его соблюдать. Выходит, что, проще или не идти на компромиссы, или самому диктовать условия, создавая ситуацию, когда длинный конец палки в руках у тебя.
И, естественно, иранский урок оказывается для КНДР не менее предметным, чем ливийский. И когда в следующий раз западные или южнокорейские СМИ будут рассуждать о нежелании КНДР идти на компромисс и диалог, резонно задаться вопросом: какой смысл Северной Корее идти на подобный диалог и подобный «компромисс»?
Россия тоже видит эти уроки и не молчит. По словам директора департамента МИД России по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями Михаила Ульянова, политика, ведущая к подрыву СВПД и доверия к нему, «действительно наносит серьезный удар по усилиям обеспечить нераспространение ядерного оружия».
Если выбор США – война, Иран удобнее, чем КНДР
У некоторых знакомых автора возникает мнение, что за разрывом иранской сделки и обвинениями в атаке на танкеры может последовать и нечто большее. Вместо того, чтобы приструнить КНДР, Вашингтон будет делать объект «показательной порки» из Ирана. Это менее серьезный противник, да и геополитические последствия конфликта могут оказаться менее серьезными. Автор не раз обращал внимание на то, что отдельные американские стратеги, к которым обращаются с вопросом выбрать цель для «немаленькой победоносной войны», которая должна продемонстрировать миру мощь американской армии, отдельные из них склоняются к Ирану по следующим причинам:
- Уровень демонизации Ирана не уступает северокорейскому, и объяснить, отчего мы спасаем мир от этой страны-изгоя, не составит пропагандистского труда.
- Относительно удобные плацдармы для атаки, куда с учетом американского умения и логистики можно быстро доставить значительные контингенты, есть в обоих случаях.
- У КНДР есть ядерная, а вероятно, и водородная бомба, а также средства доставки, теоретически способные достать до Гуама. Да, теоретически, и возможно, ПРО США все это собьёт, но если хотя бы одна ракета с ядерной боеголовкой долетит до континентальной части США, война не будет считаться победоносной.
- Завеса секретности не позволяет нанести эффективный «превентивный обезоруживающий удар», после которого военный потенциал противника в значительной мере будет выведен из строя. Много ложных объектов, много подземных объектов, причем, чтобы расковырять некоторые, может понадобиться ТЯО. Рискованно, и война может затянуться, даже если навязать Северу войну на истощение, когда мы просто методично бомбим все, что видим и ждем, когда режим кончится по той или иной причине.
- Рядом с КНДР, и в досягаемости ее удара конвенционным оружием, находятся союзники США, которые а) достаточно дороги б) атака по ним вызовет экономический кризис в) это мы еще не берем вариант, когда Север решает «погибать с музыкой» и начинает бомбить многочисленные южнокорейские АЭС. По базам в Японии Север отстреляется не из ненависти к вэномам, а чисто из стратегических соображений. Но прилегающие к базам районы, скорее всего, тоже пострадают. Что же до Ирана, то непонятно, насколько он удачно атакует Израиль или арабских союзников, которые не совсем союзники, если речь идет о нефтяных делах.
- Союзники противника? Россия вряд ли будет напрямую вписываться что за Иран, что за Север: общественное мнение и ряд политиков будут против такого уровня вовлеченности. А вот Китай с высокой вероятностью воспримет атаку Севера как элемент общего противостояния КНР и США, и, хотя до второй волны добровольцев дело может не дойти, помощь не на уровне призывов к миру более вероятна. Кроме того, нынешняя администрация РК не самый надежный союзник, и скрытый саботаж с ее стороны возможен.
- Наконец, в Иране есть не гипотетические шансы на пятую колонну или появляющееся в нужный момент проамериканское движение за демократию. Во всяком случае, там уже были массовые протесты, и есть политики, считающиеся «оппозиционными» и «демократическими». В КНДР, если отбросить пропаганду, появление подобного весьма не очевидно.
Заметим также, что, по мнению некоторых экспертов, для нынешней американской администрации главный враг — это все же Иран, а не КНДР. Уровень враждебности по отношению к Ирану заметно выше, чем в отношении КНДР. Кроме того, в США есть неприятие КНДР, особенно в христианских кругах. Но нет антисеверокорейского лобби, сравнимого по весу с произраильским или про-саудовским. Тот же Джон Болтон известен не только как «отец ядерной программы КНДР», но и как активный лоббист войны с Ираном.
Союз изгоев?
Враг врага часто оказывается союзником потому, что враг – общий, тем более что «связыванием» изгоев занимаются и их противники: когда Дональд Трамп объявлял о выходе из сделки, он обвинял Иран не только в нарушении духа соглашения, но и в поддержке запрещенных в РФ террористических группировок — «Аль-Каиды» и «Талибана» и передаче технологий КНДР. Никки Хейли также указывала, что ход переговоров США и Ирана по ядерной проблеме окажет влияние на диалог с Севером.
Позднее глава Пентагона Джеймс Мэттис заявлял, что КНДР и Иран, продолжают предпринимать незаконные действия, которые создают угрозу региональной и мировой стабильности, подавляют свой народ, уничтожая их достоинство и права человека и продвигая вовне свои неверные взгляды. США же намерены продолжать усилия по сдерживанию Ирана и КНДР, сосредоточившись на создании многоуровневой системы ПРО и модернизации армии.
Поэтому автор спокойно воспринимает некоторые вбросы о военном сотрудничестве двух стран, в первую очередь, в ракетной сфере, или контакты по дипломатической линии. Вспомним, как Хасан Роухани принимал министра иностранных дел КНДР Ли Ён Хо. Как сообщали иранские СМИ, Ли Ён Хо проинформировал иранскую сторону о ходе переговоров с США по вопросам, касающимся денуклеаризации, и подверг Вашингтон критике за выход из договорённостей по ядерным вопросам и повторное введение санкций против Тегерана. Президент Ирана сказал, что США в глазах мирового сообщества превратились в ненадёжного партнёра, который не выполняет свои обещания
Как отметил северокорейский министр, расширение отношений с Ираном является частью стратегического курса КНДР. Пхеньян и Тегеран поддерживают дружеские отношения и разделяют общие взгляды на различные региональные и международные вопросы.
Кроме того, Иран копирует северокорейскую стратегию торга. Сравните цитату 13 октября 2017 г.: «Если Иран в любой момент почувствует, что действия, предпринятые противоположной стороной относительно отмены санкций, недостаточны для Исламской Республики, тогда у Ирана будет несколько вариантов действий на выбор. И один из них — выход из ядерной сделки». Или пассаж от 15 октября 2017 г.: Тегеран, по мнению главы МИДа страны, будет иметь право на выход из сделки, если «санкции будут снова введены в тех отраслях, что представляют для нас особую важность, таких как продажа нефти, судоходство и страхование морских перевозок, продажу самолетов, у нас будет право на то, чтобы принять решение в пользу выхода из ядерной сделки».
Чего же ждать? На самом деле есть два основных следствия. Первое — иранская ситуация послужит для Севера поводом усилить недоверие, что может проявиться в разных формах, но в любом случае не будет способствовать развитию диалога. Второе – если война с Ираном на пороге, конфликт с КНДР будет на какое-то время поставлен на паузу, ибо две серьезных войны одновременно США не потянут.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».