Новогодняя речь лидера КНДР и сделанные в ней предложения американскому руководству как следствие северокорейской политики в целом резонно подстегнули ожидания близости второго саммита Дональда Трампа и Ким Чен Ына.
Хотя о том, что встреча состоится скоро, Майк Помпео говорил еще 20 декабря, а 24 декабря президент США Дональд Трамп получил доклад своей команды по вопросу КНДР, подтвердив стремление к проведению второго саммита КНДР и США.
16 января 2019 г. CNN сообщило, что завотделом Единого фронта ЦК ТПК Ким Ён Чхоль отправляется в Вашингтон. Одновременно CNN со ссылкой на осведомлённый источник сообщило, что Дональд Трамп отправил письмо северокорейскому лидеру, а южнокорейский канал KBS обратило внимание на шестиминутное видео, выложенное в YouTube ещё 18 декабря прошлого года, которое было посвящено задачам командования вооружёнными силами США в Японии. КНДР, наряду с Россией и Китаем, в нем назвали ядерной державой. Хотя на видео было указано, что северокорейский ядерный арсенал составляет 15 единиц, китайский — 200, а российский — 4 тысячи, до сих пор правительство и военные США официально не признавали факт наличия у Севера ядерного оружия.
К этому же времени относятся слухи о том, что местом саммита выбран Ханой (или Дананг, где в 2017 году состоялся саммит АТЭС). С точки зрения экспертов РК, Вьетнам – одно из наиболее подходящих мест проведения второго американо-северокорейского саммита по нескольким критериям: территориальная близость, наличие необходимой инфраструктуры, безопасность, а также активность США и КНДР во Вьетнаме. Ким Чен Ын может долететь до Вьетнама без необходимости промежуточных остановок. Возможности Вьетнама обеспечить безопасность VIP-персон признаются во всём мире. Кроме того, Вьетнам поддерживает нормальные отношения с обеими сторонами.
Отмечается ими и символика места встречи. Вьетнамская война была не менее кровавой, чем Корейская, и американских солдат там погибло не меньше. Однако сейчас эта страница перевернута, и хотя СРВ продолжает позиционировать себя как социалистическое государство, он идёт по пути реформ и открытости.
По сообщению Рейтерс, Ким Чен Ын планирует посетить с государственным визитом Вьетнам вскоре после нового года по лунному календарю, в первой декаде февраля. Правда, МИД Вьетнама не ответил на запрос о комментариях по этому вопросу.
20 января Ким Ен Чхоль покинул Вашингтон, но конкретных деталей переговоров пока мало. Известно, что заведующий отделом Единого фронта ЦК ТПК вначале провел 50-минутные переговоры с госсекретарём США Майклом Помпео и спецпредставителем госдепартамента США по КНДР Стивеном Бигэном. Затем его принял Дональд Трамп, после чего Ким Ён Чхоль вернулся в отель, где провёл совместный обед с Майклом Помпео. Известно, что Ким передал Трампу письмо от северокорейского лидера и, вероятно, что кроме Помпео, он встречался с директором ЦРУ Джиной Хэспел. Подтверждено, что саммит состоится в конце февраля, однако точной даты и места все еще не сообщили. Также подтверждено, что спецпредставитель госдепартамента США по КНДР Стивен Бигун, встречавший его в аэропорту, убыл в Швецию на рабочие переговоры с заместителем министра иностранных дел КНДР Чхве Чхве Сон Хи, где, по-видимому, будут обсуждаться рабочие вопросы.
Теперь поговорим об основных камнях преткновения, которые могут повлиять на исход будущей встречи. Волновавший всех вопрос о сроках разоружения отошел на второй план. В этом вопросе администрация США проявляет определенный прагматизм и не ставит заведомо невыполнимых условий. Как сообщил глава Белого дома еще 27 сентября на пресс-конференции в Нью-Йорке в рамках Генассамблеи ООН, «мы не играем в игру со временем. Займёт процесс денуклеаризации два года, три года или пять месяцев — это не имеет никакого значения». В ответ на возможную критику по поводу слишком медленных темпов президент США заявляет, что пока Пхеньян не проводит ядерных испытаний, неважно, сколько времени потребует решение его ядерной проблемы. И потом, за четыре месяца он уже смог сделать то, что его предшественникам не удавалось сделать 70 лет.
Более серьезной проблемой видится желание США получить от Пхеньяна «список потенциальных целей». По сведениям японских СМИ, во время визита в Пхеньян Майк Помпео попросил лидера КНДР предоставить хотя бы частичный список ядерных объектов, однако Ким Чен Ын ответил отказом, подчеркнув, что в условиях, когда между двумя странами нет доверия, США могут в него не поверить: «США не поверят мне, даже если бы я предоставил такой список. Может получиться, что сведения будут требовать вновь, тогда возникнет спор». Ким Чен Ын подчеркнул, что Пхеньяну и Вашингтону следует построить доверительные отношениями, прежде чем принимать меры по денуклеаризации Корейского полуострова.
Советник президента РК Мун Чжон Ин, известный своими левыми взглядами, также отмечает, что предоставление списка может только усугубить проблемы. «Северокорейцы, как сообщается, говорят, что у них есть 20-30 ядерных боеголовок, в то время как американские разведывательные органы оценили их число в 60-65. Даже если Север объявит 20 боеголовок, у США все равно будут сомнения. Тогда переговоры провалятся».
Проблема в том, что оценка числа боеголовок КНДР действительно весьма разнится. Американские военные, как указывалось выше, считают, что у КНДР есть 15 ядерных зарядов. В журнале Bulletin of the Atomic Scientists Северу «дают» от 10 до 20 ядерных боеголовок. Директор программы ядерной информации Федерации американских учёных Ханс Кристенсен и его коллега Роберт Норрис, полагают, что материала у Пхеньяна достаточно для создания от 30 до 60 ядерных боеголовок, однако фактически, создано меньше. Мощность боеголовок при этом может варьироваться от 10 до 20 кт.
Наивысшую оценку дает вице-президент международного центра Вудро Вильсона Роберт Литвак, по мнению которого приостановка Севером ядерных и ракетных испытаний была не с изменением политики, а с переходом к стадии массового производства, вследствие чего к 2020 году ядерный арсенал КНДР будет состоять из ста боеголовок (половина арсенала Великобритании).
Похожей позиции придерживается эксперт лондонского Royal United Services Institute Кристина Вериал, что позволяет американским ястребам вроде Брюса Беннета заявлять, что на самом деле Север вообще не приступал к денуклеаризации. По мнению Беннета, денуклеаризация это в первую очередь сокращение количества ядерного оружия и средств его доставки. Именно такое определение использовалось при сокращении стратегических вооружений США и СССР/России. Сокращение испытательных мощностей, как это сделала Северная Корея, является признаком стремления к ядерному разоружению, но это еще не денуклеаризация. Более того, нет никаких доказательств того, что КНДР что-то сокращает: пока Ким не согласился на остановку производства и контроль за ним ни на одном из своих объектов по производству ядерного оружия или баллистических ракет.
Понимание опасений, что такой список сделает эти объекты объектами упреждающего удара США, у Беннета есть, но он считает, что Соединенные Штаты могли бы решить эту проблему путем выявления известных установок, прежде чем запрашивать перечень, и организации их остановки и мониторинга под контролем МАГАТЭ или КНР. Кроме того, он считает, что, скажем, с 5 марта 2019 г., КНДР должна начать сдавать на уничтожение свое ядерное оружие и материалы для его производства.
На отсутствие единого понимания денуклеаризации обращает внимание и иной ястреб, Брюс Клингнер, который в настоящее время является старшим научным сотрудником Фонда наследия, мозгового центра в Вашингтоне. Он подчеркивает, что КНДР постоянно говорит о желании «добиваться полной денуклеаризации Корейского полуострова», но де факто речь идет о ядерном разоружении всего региона. Именно это отмечалось в заявлении ЦТАК от 20 декабря 2018 г. «Если мы говорим о Корейском полуострове, то включаем в это понятие территорию нашей республики и весь регион, где США разместили свои захватнические силы, в том числе ядерное оружие. Когда мы говорим о полной денуклеаризации Корейского полуострова, то мы говорим об устранении всех ядерных угроз, не только исходящих со стороны Юга и Севера, но также из районов, расположенных по соседству с Корейским полуостровом».
Такая позиция весьма распространена. Как заявил вице-президент США Майкл Пенс, выступая 16 января на ежегодном совещании глав американских дипломатических представительств за рубежом, США ждут от северокорейских властей конкретных шагов по денуклеаризации Корейского полуострова. Похожий взгляд у председателя подкомитета по делам Восточно-Тихоокеанского региона Сената США Кори Гаднера: Ким много говорил о денуклеаризации, но эти заявления не соответствуют реальным действиям. Остается только один вопрос – а США будут делать хоть что-то для укрепления доверия и в качестве встречных шагов?
В завершение – интересные данные опросов. 77% американцев поддерживают идею налаживания дипломатических отношений между США и КНДР, если Пхеньян откажется от ядерного оружия. 54% респондентов высказались за оказание в этом случае экономической и гуманитарной помощи Пхеньяну. Такой же процент участников опроса указал на необходимость частичного вывода американских войск с Корейского полуострова. Между тем, 77% отметили необходимость усиления санкционного давления на Север, если он не пойдёт на денуклеаризацию; 37% высказались за нанесение точечных ударов по ядерным объектам КНДР в случае, если Пхеньян сохранит ядерное оружие (то есть за превентивный удар только по факту наличия ЯО, а не агрессивных действий); а. 25% отметили возможность ввода вооружённых сил в КНДР для свержения действующей власти.
В такой ситуации многие эксперты отмечают, что в отличие от первой встречи Дональда Трампа и Ким Чен Ына, носившей по большей части символический характер, от второго саммита ожидают реальных результатов, которые будет непросто представить. США и КНДР пока не могут преодолеть принципиальные различия во взглядах на ключевые вопросы двусторонних отношений, и подготовка саммита превратилась в «длительное и напряжённое перетягивание каната».
Но так или иначе, будем надеяться, что второй саммит действительно скоро состоится и станет некоторым шагом вперед к региональной разрядке.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
