После выхода статьи с критикой доклада о массовых изнасилованиях в КНДР автор столкнулся с бурной реакцией аудитории. Многие не были готовы поверить в то, что «позиционируя громкие истории не как исключения, а как пример повседневной практики и используя похожую методологию, можно сделать весьма занимательный доклад с не менее драматическим названием, но посвященный не Северной, а Южной Корее».
Что ж, в тексте ниже мы поговорим про сексуальное насилие, с которым сталкиваются перебежчицы из КНДР на пути в «землю обетованную» и уже во время пребывания в ней. Автор начал интересоваться этой тематикой после того, как 15 июля 2016 г. власти РК потребовали освобождения гражданина РК, перебежчика Ко Хён Чхоля (Ko Hyon—chol). В 2013 г. 53-летний Ко покинул Север через Китай (точнее, бежал после того, как на него завели дело за контрабанду), в следующем году прибыл на Юг, а 27 мая 2016 г. был задержан при пересечении границы с КНР: переплыв ее на резиновой лодке, он был арестован несколько часов спустя уже на территории Севера.
На пресс-конференции, которую в РК объявили режиссированной и стремящейся отвлечь внимание на фоне «дела сбежавших официанток», Ко заявил о том, что его преступление непростительно. Но нас скорее интересует суть преступления: «по заданию разведки РК», с которой он сотрудничал с декабря 2015 г., он должен был выкрасть с Севера двух девочек-сирот за 10 тыс. долларов США за каждую.
По заявлениям Ко, девочек планировалось использовать для пропаганды, но есть и иные версии. Наиболее простая – у сирот были родственники, которые заплатили Ко для того, чтобы он вывез их из страны. Однако эти люди так и не проявились. Потому мы вынуждены рассмотреть и другую: девочек вывозили как малолетних секс-рабынь, а Ко был типичным представителем т.н. брокеров – торговцев людьми, которых на Западе предпочитают позиционировать как «благородных контрабандистов, помогающих жителям КНДР бежать из тоталитарного ада».
Этот бизнес держат как китайские ОПГ, так и южнокорейские организации торговцев людьми, замаскированные под правозащитников и часто находящиеся под крышей протестантских сект. И по понятным причинам, информации об их деятельности немного, отчего автор вынужден опираться на источники сомнительной достоверности. Поэтому здесь он вынужден отметить, что то, о чем он будет рассказывать далее без приведения ссылок, сравнимо по достоверности со, скажем, громкими заявлениями некоторых перебежчиков о пытках и ужасах в КНДР. Лишь иногда элементы этого всплывают, когда арестованному в КНР или КНДР очередному пастору в дополнение к остальным обвинениям предъявляют еще и торговлю людьми.
Брокеры обладают крепкими связями с военными и чиновниками по обе стороны границы и за деньги от перебежчиц помогают им перейти границу. Однако, оказавшись в Китае, беженки узнают, что их уже продали, и хорошо, если просто в жены китайскому крестьянину. В 2009 году расценки за послушную жену составляли три тысячи долларов за молодую девушку и семьсот баксов за женщину постарше.
Нередко брокер передает женщин местной мафии, которая перепродает ее на своем черном рынке в любой уголок страны. Оказавшись в сети криминала, большинство попадает в китайские публичные дома по цене 25 долларов за девушку.
Даже если посмотреть мемуары карьерных перебежчиц типа Пак Ен Ми или Ли Хен Со, то о китайских брокерах там сказано много «теплых слов». А если поглядеть на подборки ужасных историй иных перебежчиц, половина ужасов касается не жизни в КНДР, которая просто описана как голод и разруха, а того, что произошло с ними в Китае, включая сексуальное рабство.
Согласно данным 2005 года, 70 до 80 процентов беженок насильно заставляют заниматься проституцией.
Преподобный Чон Ги Вон из миссии Турихана утверждает, что «с того момента, как перебежчицы видят, как брокеры платят северокорейским солдатам на переправе, они находятся во власти брокеров, поскольку они должны вернуть деньги… Знали они об этом или нет, хотели они этого или нет — отныне они жертвы торговли людьми, которая стала системным методом побега из Северной Кореи в Китай».
17 декабря 2018 г. Чон дал интервью, в котором рассказал, как спас двух северокорейских женщин, которые были заперты в квартире в Китае и должны были исполнять желания клиентов в прямом эфире порносайта. Им было 27 и 24 года, а стаж работы в секс-бизнесе составил соответственно пять и восемь лет. Китаец, который их нанял, сказал им, что освободит их, если они «будут усердно работать» в течение нескольких лет, но он не сдержал своего слова. Некоторым жертвам было 13 и меньше – после пересечения границы их разлучили с родителями.
А еще правозащитникам известна история Ли Кён Силь, которую обманом продали контрабандистам в Китай, когда ей было девятнадцать лет. В китайской провинции Шаньдун она попала в сексуальное рабство, над ней издевались семь месяцев, после чего ей удалось бежать в поселение китайских корейцев, откуда она затем переехала в Сеул.
Похожая ситуация и с теми, кого везут на Юг, обычно через страны ЮВА. Перевозка стоит определенных денег, и если женщина не происходит из достаточно богатой семьи, либо ее побег нельзя широко разрекламировать как «выбор свободы», у нее есть шанс оплатить издержки своим собственным телом. Строптивые или неплатежеспособные остаются в публичных домах Лаоса или иных стран, если вообще не на дне Меконга.
Другой вариант связан с тем, насколько у корейских пасторов распространены сексуальные практики и «очищение крови». Здесь обычно вспоминают Мун Сон Мёна, который получил тюремный срок в КНДР за сексуальные отклонения, но он лишь наиболее известный любитель ритуально насиловать несовершеннолетних. Автору известно, что в некоторых сектах даже проводили специальные ритуалы на сокрушение КНДР, ключевым элементом которых были вывезенные оттуда несовершеннолетние: по принципу симпатической магии насилие и истязания над ними должны были мистически вызвать крах Ким Чен Ына. Жертва должна умереть максимально мучительно, а нелегально ввезенную в страну беженку никто не будет искать.
Менее страшный вариант – просто попадание в золотую клетку педофильского гарема, благо малолетних беженок можно убедить, что «по сравнению с КНДР они находятся в раю, а значит, надо исполнять все приказы посланника Господа, который привел их сюда». Вспомним, как не только мунистов обвиняли в организации сексуальных оргий с участием несовершеннолетних членов секты, которым было дано прямое указание ублажать нужных людей ради процветания страны. По, честно скажем, непроверенным сведениям, для чего-то подобного Ко и ему подобные и занимались вывозом подростков.
Если же отойти от педофилов и вернуться к обычной проституции или харассменту, то отметим еще одну деталь. Затянутым в эти сети нередко объясняют, что рассказ о насилии, совершенном над ними на Юге, равносилен «косвенному восхвалению Севера», что карается Законом о Национальной безопасности. И потому, возможно, стоит задаться вопросом – как часто, описывая сексуальный ад на Севере, в действительности беженки рассказывают о том, что пережили уже на Юге? Ответа на него у автора нет.
Разумеется, в серьезных исследованиях такие истории, скорее всего, будут отметены как слухи, но мы говорим о «массовом сексуальном насилии в Южной Корее», используя ту же методологию, что и авторы доклада про Север. Хотя даже если не брать подобного, из недавних новостей на релевантную тему можно подобрать ту еще «шокирующую подборку».
Только в 2018 г. страну потрясали два громких дела о принуждении к сексу (то, что в рамках описанного в докладе HRW вполне тянет на систематические изнасилования), в которые были вовлечены два крупных деятеля правящей партии и государства (Ан Хи Чжон и Ли Чжэ Мён). В одном случае заявителем была бывшая секретарша, в другом — актриса. Оба раза после долгого разбирательства сервильный и мизогинный суд постановил, что раз ситуация сводится к «ее слово против его слова», а иных улик нет, то работает презумпция невиновности, и никто никого не насиловал. Чем не доказательство того, что государство закрывает глаза на «культуру изнасилования», особенно если речь идет о лице, обличенном властью.
Девочки РК подвергаются систематическому насилию в школах, где сегодня пошла вторая волна движения metoo. Громкие истории известны как минимум с 2008 г. – наподобие дела «насильников из Миряна», когда школьная банда систематически насиловала девочек из более младших классов, снимая это на видео для последующего шантажа и вымогательства. При этом, когда жертвы наконец заявили в полицию, реакция правоохранителей и родителей свелась к «сами виноваты, и вообще наверняка соблазнили мальчиков, а потом решили разрушить их жизни». В итоге, хотя полицейских осудили за ненадлежащее исполнение своих обязанностей, за сексуальное насилие осужден никто не был, а из 41 предполагаемого насильника лишь несколько отделались пребыванием в центре для трудных подростков.
А вот дело 2018 г. — 11 учащихся средней и старшей школы обвинены в систематическом изнасиловании малолетней. При этом, так как большая часть насильников сами несовершеннолетние, в их отношении ограничились воспитательной беседой.
Количество громких дел в СМИ (и вы понимаете, сколько их не доходит до суда) говорит о зашкаливающем уровне домашнего насилия в отношении приемных дочерей или подруг дочерей. При этом человеку, который пять лет насиловал свою падчерицу-подростка, дали всего шесть лет, отцу, который изнасиловал 15-летнюю дочь, предварительно накачав снотворным, — пять, а матери, которая содействовала изнасилованию дочери своим любовником, — четыре.
Громкие истории про отцов-насильников всплывают почти каждый год, а если верить статистике прокуратуры, то каждый год примерно 500 детей подвергаются сексуальному насилию со стороны родителей, причем, как правило, речь идет о систематических изнасилованиях, начинавшихся с детского, а не подросткового возраста.
Да, 29 ноября 2018 г. Верховный суд РК подтвердил пожизненное заключение для человека, который задушил 14-летнюю девочку после того, как накачал ее наркотиками и совершил развратные действия. Однако в данном случае жесткий приговор был связан как с убийством, так и с тем, что подсудимый был общеизвестен после появления на телешоу в 2000-х годах.
С 29 ноября 2018 года в РК был принят специальный закон, запрещающий лицам, осужденным за сексуальное насилие и жестокое обращение с детьми, работать в сфере доставки. По логике авторов доклада, это должно указывать на то, какое число доставщиков пиццы оказываются насильниками.
Еще можно вспомнить периодические скандалы о том, что спортсменок-подростков в тренировочных лагерях систематически избивают и насилуют в качестве наказания за недостаточное усердие.
Или то, что вытворяют с паствой представители тоталитарных протестантских сект, где ритуальный секс с пастором во многих конгрегациях считался нормой – громких историй много и последняя касается одиозного пастора Ли Чжэ Рока, который наконец получил 15 лет тюрьмы, но по совокупности — как за систематическое насилие над паствой (доказано семь изнасилований), так и за мошенничество. При этом возглавляемая им церковь насчитывала более 140 тыс членов.
«Герой» другого скандала, 35-летний пастор Ким из Инчхона, подверг сексуальному насилию по меньшей мере 26 девочек-подростков. Он постепенно входил в доверие и затем занимался с ними сексом, обещая жениться или заявляя, что таким образом он хочет «очистить» плохие воспоминания об изнасиловании собственным дядей. Обычно он проделывал такое с несколькими девушками одновременно. Церковное руководство знало об этом, но покрывало в течение 10 лет – Ким был сыном главы конгрегации, и когда правда начала вылезать наружу, жертвам угрожали, подкупали и даже обвиняли в ереси.
По данным полиции, более 680 религиозных деятелей были задержаны за сексуальные надругательства с 2010 по 2016 год, но о многих других преступлениях не сообщается, считают эксперты. Чхэ Су Чжи, глава Христианского консультационного центра по вопросам насилия в отношении женщин, отмечает распространенность такой практики, так как молодые христианские девушки, особенно те, у кого проблемы в семье, видят пастора как второго отца, которого они идеализируют и позволяют ими манипулировать. В результате они «застревают в непрерывном цикле промывания мозгов и изнасилований».
При всем этом проблемы, с которыми сталкиваются жертвы насилия с точки зрения реакции общества и правоохранительных органов, не особо отличаются от северокорейских, в то время как насильники могут обмениваться фото своих подвигов через Интернет или приобретать в нем «наркотики для вечеринки».
Последняя известная автору история про фото касается Ilbe Storage, крайне правого веб-сайта, 15 членов которого обвиняются в размещении сексуально откровенных фотографий женщин без их согласия. Все они загружали в сеть фотографии своих раздетых подружек (теоретически спящих после секса с тем, кто делал фото), чтобы привлечь повысить свой статус веб-сайте, а «флешмоб» носил характер соревнования.
Еще стоит напомнить, что супружеская измена лишь несколько лет назад перестала быть уголовным преступлением, но аборты запрещены до сих пор. Корея ввела закон против абортов в 1953 году, и прерывание беременности допустимо только в том случае, если мать сталкивается с серьезными рисками для здоровья или в случае изнасилования, инцеста или наследственных заболеваний. Даже в таких случаях аборт запрещен после первых 24 недель беременности.
Не случайно в рейтинге гендерного равенства РК занимает 116 место из 147.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
