24 мая 2018 г. президент США Дональд Трамп заявил об отказе от встречи с лидером СК Ким Чен Ыном, которую планировалось провести 12 июня в Сингапуре: «К сожалению, в связи с сильным гневом и открытой враждебностью, продемонстрированными в вашем последнем заявлении, я нахожу невозможным проводить в настоящее время эту давно планировавшуюся встречу».
Как помнит аудитория журнала, совсем недавно автор задавался вопросом о том, не будут ли обнулены итоги межкорейского саммита и «олимпийского потепления», и только он закончил текст о том, что, «к сожалению, вероятность такого исхода продолжает расти», как ход событий опередил последнюю точку. Однако это не помешает напомнить всем предысторию обострения.
Еще 19 апреля советник президента США по национальной безопасности Джон Болтон дал весьма провокационное интервью, в котором отметил, что «у нас есть и другие темы для обсуждения: баллистические ракеты, химическое и биологическое оружие, американские заложники, похищенные японцы», — условия будущей сделки начали пересматривать еще до заключения.
15 мая 2018 г. КНДР отменила планировавшуюся встречу на высоком уровне из-за проводимых США и Южной Кореей военных учений Max Thunder, и добавила, что встреча Дональда Трампа и Ким Чен Ына может быть отменена. Неудовольствие вызвало то, что, в отличие от крупномасштабных весенних учений, к которым КНДР отнеслась «с пониманием», на этих отрабатывались превентивные удары по Северу с участием стратегической авиации. Такие вещи всегда воспринимались Пхеньяном как репетиция вторжения и, по мнению автора и иных российских экспертов, проведение этих ежегодных учений в данном формате было неуместно.
В тот же день первый заместитель министра иностранных дел Северной Кореи Ким Ге Гван заявил, что КНДР проведет переговоры на высшем уровне только в том случае, если администрация США откажется от требований денуклеаризации Корейского полуострова в одностороннем порядке. Помимо этого замглавы МИД отметил, что такие эпитеты представителей США как «вознаграждение после отказа от ядерного оружия», «ливийская модель денуклеаризации», «полный отказ от ракетного, ядерного и биологического оружия» и другие являются «вздором» и показывают не стремление решить проблему путём диалога, а высокомерные попытки заставить Север «примерить на себя судьбу разрушенных Ливии и Ирака». США постоянно говорят о компенсациях и прочих экономических благах, которые будут предоставлены Северу в обмен на отказ от ядерного оружия, однако Пхеньян никогда не надеялся на Вашингтон в своём экономическом развитии и не пойдёт на подобные сделки в будущем. Если же администрация Дональда Трампа проявит искренность при подготовке к саммиту, то со стороны Пхеньяна последует адекватный ответ.
16 мая представитель Белого дома Сара Сандерс прокомментировала заявление Ким Ке Гвана и отметила, что США не настаивают на «ливийской модели» денуклеаризации. Дональд Трамп — прекрасный переговорщик, и он будет вести переговоры так, как считает нужным, добавила Сара Сандерс. Также Сандерс подчеркнула, что, несмотря на предупреждение северокорейской стороны о возможной отмене саммита, в Вашингтоне всё ещё надеются, что саммит состоится. США ожидали угроз, и Дональд Трамп готов к жёстким переговорам.
В тот же день на заявление Ким Ге Гвана в интервью телеканалу Fox News ответил Джон Болтон: «Вашингтон сделает всё возможное для того, чтобы американо-северокорейский саммит увенчался успехом, но целью США по-прежнему остаётся полная, подконтрольная и необратимая денуклеаризация Корейского полуострова». Российский американист Андрей Баклицкий в связи с этим отметил, что известный ястреб Болтон мог иметь целью «довести Пхеньян до белого каления, чтобы они отказались от переговоров, после чего заявить, что дипломатическая стратегия себя не оправдала, и перейти к военному решению конфликта».
17 мая по случаю переговоров с генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом Дональд Трамп заявил журналистам, что если Вашингтону и Пхеньяну не удастся договориться, в КНДР возможен «ливийский сценарий». Если же все обернется хорошо, Ким получит больше чем Каддафи, с которым никогда не было соглашения о сохранении его во главе государства. Говоря об экономических благах для Севера в случае денуклеаризации, президент США отметил, что Север может стать «чрезвычайно богатой страной».
Снова – ливийский сценарий. Этот пассаж мы уже слышали, но если Болтон под ливийским сценарием имел в виду сдачу программы в обмен на компенсации (ситуацию 2003 г.), Трамп подразумевает вторжение с последующей сменой главы государства (то, что произошло в 2011 г.). Немудрено, что в Пхеньяне насторожились.
В этом же интервью Трамп сказал, что ответственность за то, что Пхеньян ставит под сомнение целесообразность проведения саммита, возможно, лежит на Китае: «по различным причинам, возможно, включающим торговые, поскольку у Китая никогда прежде не было такой проблемы с нами, вполне может быть, что он оказывает влияние на Ким Чен Ына».
21 мая представитель министерства национальной обороны Чхве Хён Су заявила, что РК продолжит проведение совместных с США регулярных военных маневров в текущем году, несмотря на протесты со стороны КНДР.
22 мая вице-президент США Пенс дал интервью Fox News и подтвердил тезис о том, что Вашингтон исходит из того, что, если Пхеньян не откажется от ядерного оружия, в КНДР произойдут события аналогичные тем, которые имели место в Ливии и привели к падению режима Муаммара Каддафи. «Для Ким Чен Ына будет большой ошибкой думать, что он может играть с Дональдом Трампом», — подчеркнул Пенс, а в ответ на реплику относительно того, что эти слова Трампа были расценены как угроза в адрес Пхеньяна, Пенс ответил: «Я думаю, что это, скорее, факт». А на вопрос о том, готов ли Трамп при необходимости отказаться от встречи с Ким Чен Ыном, вице-президент ответил: «Нет сомнения, это так».
Одновременно с этим начальник управления национальной безопасности (УНБ) администрации президента Республики Корея Чон Ый Ён, сопровождавший Мун Чжэ ина во время его визита в Вашингтон, бодро отрапортовал: «Шанс того, что северокорейско-американский саммит состоится, оцениваем в 99,9 процента». СМИ РК, правда, отмечали некоторую разноголосицу среди первых лиц Америки. Министр финансов США Стивен Мнучин говорил, что президент США не изменил своё мнение; госсекретарь США Майкл Помпео дал понять, что в стремлении правительства США к проведению встречи Дональда Трампа и Ким Чен Ына нет никаких изменений; однако Джон Болтон сказал, что в вопросе проведения саммита не обойдётся без проблем, а очередной «неназванный источник» даже заявил, что КНДР уже нарушила часть договорённостей «Пханмунчжомской декларации».
Между тем The New York Times со ссылкой на свои источники сообщала, что Трамп испытывает большие сомнения по поводу встречи: угрозы отменить саммит с США будто бы вызвали у Трампа «удивление и гнев». Видимо, чем больше становилась видна разница в позициях, тем больше, по видимому, американское руководство понимало, что встреча Дональда Трампа и Ким Чен Ына не пройдет по американскому сценарию. А как говорил американский президент, «если встреча, на которой я присутствую, оказывается неплодотворной, то я с нее ухожу».
Оттого на встрече с президентом Южной Кореи Трамп проговорился, что «встреча может не состояться 12 июня». «Пройдет он или нет, вы узнаете совсем скоро. Если он не пройдет 12 июня, может, он пройдет позже». Правда, в итоге, согласно коммюнике, «Мун Чжэ Ин и Дональд Трамп договорились приложить максимум усилий для того, чтобы американо-северокорейский саммит состоялся и прошёл в запланированные сроки», а за день до того 21 мая Белый дом представил монеты, посвящённые предстоящему саммиту.
Наконец, 24 мая непосредственно отвечающая в МИД КНДР за отношения с США госпожа Чхве Сон Хи сделала довольно жесткое заявление, ключевым элементом которого был пассаж: «Мы не просим США о диалоге, и если они не хотят сидеть лицом к лицу вместе с нами, то не будем удерживать их. От решения и поведения США зависит то, будут ли они встречаться с нами на месте переговоров или на месте ядерного противоборства. И если США будут оскорблять наши добрые намерения и по-прежнему неразумно вести себя, я буду предлагать высшему руководству страны пересмотреть вопрос о проведении саммита».
Поясним. С одной стороны, Дональд Трамп как азартный бизнесмен, который не раз выигрывал в рискованных затеях, действительно хотел сесть за один стол с Ким Чен Ыном и проверить, насколько на него подействуют его навыки жестких переговоров. С другой — целый ряд влиятельных лиц из его окружения, включая вице-президента Пенса и советника по национальной безопасности Джона Болтона, не считали саммит обязательным. Кроме того, решение о саммите частично принималось под влиянием информации от президента РК Мун Чжэ Ина и его окружения, которые заявляли о том, что Ким готов к денуклеаризации без предварительных условий и причина этому «мудрая» политика санкций Трампа. Хотя, если проанализировать высказывания Ким Чен Ына, сделанные на встрече с южнокорейским или китайским руководством, то видно, что Ким вполне четко указывает условия, на которых он готов разоружиться. Северокорейские силы ядерного сдерживания исчезнут тогда, когда нечего будет сдерживать.
Однако США недопонимали это и полагали, что раз оппонент дал трещину, то в нее надо вклиниться, расширить ее и додавить. В ответ северокорейцы сделали ряд жестких заявлений и четко заявили, что их вежливость не надо принимать за готовность принять любую прихоть Вашингтона и, если такое одностороннее давление будет продолжаться, они готовы отменить саммит. Действительно, какой смысл проводить мероприятие, про которое известно, что оно не принесет никаких результатов?
Но тот же вопрос задавал себе и Трамп. Значительная часть американского общественного мнения воспринимало сам факт саммита уступкой лидеру страны-изгоя с которым надо договариваться только через прицел. Поэтому саммит мог быть оплачен только лишь безоговорочной капитуляцией или тем, что Трамп мог продать как капитуляцию американскому общественному мнению. Трамп не раз говорил, что если что-то пойдет не так, он просто встанет и уйдет с середины переговоров, продолжая таким образом контролировать ситуацию. А здесь еще и возникла опасность того, что Ким разорвет соглашение раньше и это будет унижение американскому престижу. Поэтому Трамп успел первым, выдвинув в качестве причины жесткий тон северокорейских заявлений, хотя сам Ким Чен Ын ничего подобного не говорил, да и иные северокорейские инвективы летели в Пенса и Болтона, но не в Трампа. Тем не менее официально (точнее в глазах американского общественного мнения) вина за срыв мероприятия перекладывается на Ким Чен Ына.
Но поскольку сам Ким ничего такого не говорил, доказательства неправильного поведения КНДР подкрепили брифингом, где некий чиновник из Белого дома на условиях анонимности указал на «отсутствие рассудительности в сочетании с нарушенными обещаниями в последние недели и прекращение Северной Кореей прямых контактов с США». По его словам, Северная Корея нарушила «целый ряд обещаний», что «заставило США остановиться». Так, на прошлой неделе американские делегаты прилетали в Сингапур в надежде встретиться там с коллегами из КНДР, но те так и не появились.
Однако обратим внимание на то, что Трамп с одной стороны пригрозил, намекнув что его красная кнопка все равно больше («Вы говорите о своих ядерных возможностях, но наши настолько велики, что я молю Бога, чтобы они никогда не были использованы»), а с другой оформил документ так, чтобы это не выглядело как документ об окончательном разрыве: дескать, сейчас проведение саммита неуместно, но мы не исключаем, что возможность может появиться, если вы правильно будете себя вести. «Я чувствовал, как между нами выстраивался прекрасный диалог, и только этот диалог имеет значение. Однажды я надеюсь встретиться с вами».
Северокорейский ответ был озвучен 25 мая Ким Ке Гваном: решение Трампа сочли неожиданным и сообщили о том, что желание Пхеньяна работать над достижением мира сохраняется. «Наше стремление и желание сделать все возможное для мира и стабильности на Корейском полуострове и человечества остаются неизменными, и мы всегда готовы дать время и возможность американской стороне, основываясь на здравом смысле». Однако – еще раз напомнили, что их видение ядерного разоружения поэтапное и предполагает встречное движение к диалогу.
Вообще, благо Трамп разорвал соглашение первым, Ким таким образом сохранил лицо. Получилось, что неконструктивным политиком оказался не он, тем более что, по сведениям автора, Россия и Китай, наоборот, рекомендовали Киму провести саммит хотя бы потому, что неудача мероприятия не несет для него такие неприятные последствия как для Трампа.
В завершение зададимся вопросом, означает ли отмена саммита завершение периода олимпийского потепления. Со значительной вероятностью да, хотя Россия и Китай постараются приложить максимум усилий для того, чтобы хоть даже на тактическом уровне дело не дошло до нового обострения. К тому же «фокус напряженности» может быть в скором времени перенесен на Иран или Тайвань, где 12 июня открывается де-факто новое здание американского посольства, и, по слухам, открывать его приедет кто-то из очень высоких правительственных чиновников. Чаще всего говорят, что это может быть Болтон, но некоторые авторы не исключают, что подобный демонстративный жест, резко обостряющий американо-китайские отношения, может совершить и сам президент. В этом случае последующие события вполне могут называться «четвертым тайваньским кризисом».
Другой любопытный вопрос заключается в том, как это событие отразится на отношениях Вашингтона и Сеула. Трамп человек злопамятный и потому не исключено, что формально обвинив срыв в мероприятии Северную Корею, он может счесть, что какую-то часть вины разделяет и тот, кто втравил его в заведомо проигрышное мероприятие. Увидим, какую форму примет этот «ответ» и насколько серьезной он будет, ибо у Вашингтона достаточно возможностей неприятно давить на Сеул, даже используя экономические, а не политические рычаги. Да и консервативная оппозиция может использовать неудачу саммита для атаки на Муна как раз перед очень важными для него выборами в местные органы власти.
Так что точка не поставлена, какая-то надежда еще есть, но еще большие надежды автор питает на то, что на встрече лидеров Ким и Трамп будут демонстрировать политический прагматизм, и в следующих текстах на эту тему мы будем обсуждать не перспективы конфликта, а варианты урегулирования. «Я немного расстроен, потому что когда Ким Чен Ын встречался с президентом Си в Китае второй раз, я думаю, что было небольшое изменение в отношении Ким Чен Ына (к переговорам с США – ред.). Мне это не нравится… И я надеюсь, что это не так», — сказал он во вторник журналистам по время встречи с президентом Южной Кореи Мун Чжэ Ином.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
