В конце января 2018 г. из СМИ стало известно, что Индия завершает подготовку с Францией документа (видимо, станет официальным в начале марта в ходе визита французского президента Э.Макрона в Дели) по военной логистике, подобного с США от августа 2016 г., согласно которому индийский флот может использовать военные сооружения и на Диего Гарсия, и на Гуаме, и на иных базах в других регионах мира. Оно было подписано после 10 лет трудных переговоров. И, похоже, стало заразительным — соглашение с Парижем также откроет двери французских баз кораблям ВМС Республики, прежде всего в Индийском океане.
Но нельзя не признать, что это решение французской стороны не столь оригинально. Спустя несколько месяцев после подписания соглашения между Вашингтоном и Дели в апреле 2017 г. Индия получила такое же предложение от Австралии, которая даже представила проект будущего документа и у которой накоплен долгосрочный опыт реализации подобного соглашения с США. Ныне на такой шаг её толкнула нарастающая озабоченность в связи с заметной активизацией китайского флота в Тихом и Индийском океанах, особенно на их стыке и в водах вблизи пятого континента.
Так, к появлению здесь не одиночных дизельных субмарин Китая, а отдельных флотилий с разными типами военных судов привлёк внимание экспертов исполнительный директор австралийского института по стратегической политике (ASPI) Питер Дженнингс. Этот факт был подтверждён фотографиями с воздуха, сделанными 2 января 2017 г. А старший аналитик того же института Э.Бергер отметил, что китайцы, открыв в августе 2017 г. первую полномасштабную базу за рубежом в Джибути, намерены в скором времени создать такую же вблизи модернизированного ими же порта Гвадар, который тоже может быть легко трансформирован в военный опорный пункт, что логично напрашивается в связи с задачами стратегии «Один пояс, один путь».
Неоднозначную реакцию вызывает и активный сбор разведданных о возможностях участников различных морских манёвров (например, РИМПАК), который осуществляется не только китайскими военными кораблями, но и научно-исследовательскими судами. Последние всё чаще командируются Пекином и для изучения дна Антарктики. А это не может не означать тесную координацию китайских военных с Государственной океанской администрацией, а также большую их вовлеченность в антарктическую, казалось бы, мирную программу.
Судя по всему, в Пекине завершилась длительная, не лишённая лукавства дискуссия о том, быть или не быть зарубежным базам. С 2015 г. регулярно в стенах военных ведомств появляются масштабные планы по поискам новых опорных пунктов и портов, «освоить» которые хотелось бы китайцам. Конкретно — это Чхонджин (КНДР), Порт Морсби (Папуа – Новая Гвинея), Сиануквиль (Камбоджа), Кох Ланта порт (Таиланд), Ситтве (Мьянма), Дакка (Бангладеш), Лагос (Нигерия), Момбаса (Кения), Дар эс Салам (Танзания), Луанда (Ангола), Вуолвис (Намибия), Мальдивы, Сейшелы и др. Позже он расширился и можно указать также на Лаим Чабан в Таиланде, Батам в Индонезии и др. (всего свыше 18 точек только в зоне Индийского океана).
К концу 2015 г. было объявлено о создании портовых сетей между 10 китайскими и 5-тью малазийскими портами. На очереди к её подключению намечены еще несколько – Куантан, Мелака, Кедаханд и др. Не были оставлены без внимания порты Австралии — Вильямтаун, Лэндбридж (около Дарвина), Кунавара, Таунсвиль и др., в которых китайские инвестиционные компании активно переустраивают инфраструктуру, подготавливая тем самым платформу для стратегических нужд, в том числе для Морского шёлкового пути (МШП) и др. Как правило, все они расположены вблизи военных баз или сооружений Австралийского Союза или США. По оценкам известного специалиста Б. Герца, Пекин в общей сложности намерен реализовать вдоль морских и сухопутных линий проекта «Одного пояса, одного пути» обширную программу строительства опорных пунктов на территории свыше 60 государств Азии, Европы и Африки.
На призыв же австралийских властей об укреплении взаимосвязей «military—to—military» с помощью предложенного проекта ЛЕМОА, в условиях активизма и даже некой агрессивности Пекина в регионе, Индия ответила, что пока воздержится от окончательного решения, поскольку хотела бы достичь поначалу операционного уровня такого соглашения с Вашингтоном, а уж потом ставить вопрос о принятии на вооружение других документов такого рода с другими партнёрами.
Что касается соглашения по логистике с Парижем, то оно позволит получить Индии доступ к базе на Реюньоне недалеко от Мадагаскара, а также к французским военным объектам в Джибути на Африканском Роге, т.е. в важных районах на западном фланге индо-океанской зоны. Почти одновременно с разработкой соглашения с Францией в Дели рассматривались возможности проектов создания баз в Омане и на Сейшелах. Действительно, 29 января 2018 г. Индия установила договорённость с сейшельскими властями о строительстве военной инфраструктуры (пирса для военных кораблей и взлётной полосы для крупных самолётов, но без ядерного оружия на их бортах) на о. Ассампшен и доступе к их использованию в дальнейшем.
На восточном крыле Индийского океана в ходе встречи «Диалог министров обороны» в ноябре 2017 г. Индия успешно подписала соглашение c Сингапуром о расширении двухсторонней кооперации на море, в частности о размещении плавучих платформ и допуске к местным военным объектам (прежде всего к базе Чарджи) на более длительные сроки, а также о проведении совместных манёвров и широких морских наблюдательных миссий ВМС и ВВС Индии в ЮКМ и Андаманском море. Новые возможности Индии в её стратегии укрепления своих позиций под лозунгом «Индийский океан должен быть индийским» значительно расширят ту сеть опорных пунктов и баз, которая выстраивалась прежде: станция прослушивания на Мадагаскаре, связанная с подобными же в Кочи и Мумбае; ВВБ в Фаркхоре или Айни (Таджикистан); право доступа к вьетнамским портам и некоторым военным сооружениям; радарные установки на всех 26 атоллах Мальдивов, также связанными с индийскими системами радаров. Помимо этого, следует принимать в расчёт развивающиеся широкие военно-технические связи с Мозамбиком, Катаром, строительство на юге Вьетнама центра слежения со спутников, охрана ИЭЗ островных государств, меры по противодействию терроризму, поставки оружия в Непал, Бутан и другие страны.
Безусловно, следует понимать в полной мере разницу между полномасштабными военными базами и опорными пунктами или отдельными военными сооружениями, на доступ или собственное строительство которых нацелены ныне два азиатских гиганта-соперника. Но нельзя не признать всё более жёсткий характер этого соперничества. Яркий пример их противостояния – непредсказуемая ситуация в Оманском заливе вокруг модернизированных портов Чахбахар Индией и Гвадар Китаем. В январе 2018 г. стало известно о переговорах Пекина с Карачи относительно строительства второй зарубежной базы в Дживани на границе с Ираном, вcего в 85 км от Гвадара.
Судя по всему, этот парадокс свидетельствует не только о разгорающейся «гонке за базами» в индо-океанской зоне, но и о явной попытке китайских военных копировать общеизвестную стратегию Пентагона “Pax Americana” для защиты свободной торговли и поддержки глобальной стабильности c помощью военных баз, расположенных вдоль стратегически важных линий коммуникаций (SLOCs). По мнению ряда экспертов, китайскую модель, видимо, следует именовать не иначе, как “Pax Sinica”.
Можно с большой долей уверенности предположить, что Индия даст свой адекватный ответ – утвердит в марте 2018 г. соглашение с Францией по ЛЕМОА и будет продолжать искать и новые точки опоры, и следующего кандидата на такую же договорённость. Скажем, Великобританию, которая, кстати, в конце августа 2017 г. подписала меморандум о взаимопонимании с Оманом о допуске к военным объектам в порту Дакм (Duqm), строительстве базы поддержки совместной логистики. Это станет стратегически важным фактором для реставрируемого курса Лондона «К Востоку от Суэца» за пределами Персидского залива, а также для проведения совместных манёвров, в том числе SAIFSAREEA-3 в 2018 г. Новые и прежние стратегические возможности Британии в регионе на руку Индии.
А будет ли победитель в очередном раунде «гонки за базами» или поисках других партнёров по ЛЕМОА, покажет время.
Нина Лебедева, ведущий научный сотрудник ЦИИ ИВ РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
