8-9 ноября с. г. состоялся визит американского президента Д. Трампа в КНР, первый с момента занятия им высшего государственного поста. Пекин, ещё раз подчеркнём, стал центральным пунктом всех остановок почти двухнедельного азиатского турне Д. Трампа.
Однако это уже вторая официальная встреча лидеров двух ведущих мировых держав. Первая состоялась в начале апреля на территории США в имении Д. Трампа во Флориде.
Перед визитом в Китай он посетил Японию и Южную Корею, где решал разные задачи. Если в Токио, столице ключевого союзника в АТР, проходила, в основном, “сверка часов” относительно стратегии решения (обострившейся в очередной раз) проблемы ракетно-ядерной программы (РЯП) КНДР, то в РК оценивалась “ситуации на месте”.
Пекин является одним из ключевых, во-первых, участников указанной проблемы и, во-вторых, её “решателей”. Хотя в обоих этих качествах он выступает, скорее, опосредованно, а не прямо (в отличие от Вашингтона).
В последние месяцы проблема РЯП КНДР заняла одно из двух первых мест во всей системе американо-китайских отношений. Другая столь же важная (во всяком случае, таковой она видится из Вашингтона) относится к сфере экономических взаимосвязей. Напомним, что эта вторая проблема находилась в центре предвыборной риторики Д. Трампа, когда он затрагивал тему отношений с главным геополитическим оппонентом.
Следует, однако, подчеркнуть, что к обозначенным двум проблемам не сводится содержание и проблематика отношений между двумя ведущими мировыми державами. В её основе находится давно наметившийся тренд по превращению КНР во вторую мировую державу, ставший к настоящему времени свершившимся фактом.
Более того, только что состоявшийся 19 съезд КПК (одним из основных итогов которого явились дальнейшая централизация и укрепление системы госуправления и позиций в ней лично Си Цзиньпина) провозгласил курс на завоевание к середине столетия позиций глобального лидера.
Всегда в человеческой истории действующий на некотором отрезке времени мировой лидер воспринимал перспективу утраты своих позиций в качестве угрозы и предпринимал некие (чаще всего военные) меры по её парированию. Именно факт превращения Китая в глобального конкурента США и перспектива занятия им лидерских позиций в мире составляет “нерв” как двусторонних американо-китайских отношений, так и процесс переформатирования глобальной политической карты.
Не было бы нынешнего огромного отрицательного для США сальдо (на уровне 350 млрд долл.) в двусторонней торговле, а также проблемы РЯП КНДР, на передний план этих отношений вышли бы другие опасные проблемы. Например, те, которые обусловлены неопределённостью статуса Тайваня, территориальными спорами в Южно-Китайском море, перспективой военно-политического выхода КНР в Индийский океан, весьма успешным китайским проникновением в Африку.
Ситуация на Корейском полуострове является лишь одним из регионов глобальной американо-китайской игры. Реальным партнёром-оппонентом Д. Трампу здесь выступает не режим Ким Чен Ына (хотя публичная риторика направлена в его адрес), а китайское руководство. У автора не вызывает сомнений наличие у США потенциала по мгновенному и тотальному разгрому КНДР в формате нанесения неожиданного превентивного удара даже без использования ядерного оружия. В том числе по “спрятанным в горах” артиллерийским батареям, которые, скорее всего (как это было 25 лет назад в Ираке), просто не успеют сделать ни одного выстрела.
Полная ликвидация нынешней власти в КНДР едва ли входит в планы Вашингтона, о чём говорят и сами высшие чиновники американской администрации. Не нужна такая перспектива и Токио, где под предлогом “северокорейской угрозы” разрабатывают, а также закупают в тех же США самые современные системы вооружений.
Три авианосные ударные группы, развёрнутые в западной части Тихого океана накануне азиатского турне Д. Трампа, реальной целью имели не столько КНДР, сколько КНР. Точно также, как апрельский удар “Томогавками”, совпавший по времени с пребыванием Си Цзиньпина в США, был адресован не столько “режиму Асада”, сколько высокому китайскому гостю.
К реальной политике не приложимы категории “морального” плана (“цинизм”, “лицемерие”, “двойные стандарты”). США располагают (пока) самым мощным в мире военным инструментом обеспечения национальных интересов и они активно демонстрируют его в наиболее подходящий для них момент. Таким моментом сочли азиатское турне Д. Трампа и его посещение Пекина.
В Китае также не испытывают никаких иллюзий относительно истинного адресата последней американской военной демонстрации. Едва ли, однако, она повлияла на позицию китайского руководства по корейской проблематике в целом. В этом плане примечательными представляются нюансы в риторике обоих лидеров во время комментирования ими некоего формата соглашения по данной проблеме. Если Си Цзиньпин говорил о денуклеаризации “Корейского полуострова”, решении проблем путём диалога и переговоров, об обеспечении дееспособности режима нераспространения ЯО, то Д. Трамп акцентировал внимание на имплементации всех резолюций СБ ООН по “Северной Корее”. Настаивал он и на усилении давления на КНДР в сфере экономики с целью побудить (её же) сойти с “безрассудного и опасного пути”.
В заголовках комментариев итогов визита американского президента в Пекин почти всегда встречается поражающее воображение число “250”. На столько млрд долл. было подписано разного рода двусторонних документов о кооперации в самых различны сферах экономики. Включая, например, участие КНР в реализации грандиозного проекта по добыче газа на Аляске, его последующей транспортировке по трубам длиной в 1000 км на побережье штата, где он будет заливаться в транспорты-рефрижераторы, которые отправятся по морю, главным образом, в тот же Китай.
Здесь, однако, нельзя обойтись без некоторых комментариев. Во-первых, речь идёт о (растянутых на годы) кооперационных проектах между двумя крупнейшими экономиками мира, ежегодный объём торговли между которыми находится на уровне 600 млрд долл. Во-вторых, большая часть подписанных проектов либо уже реализуется, либо они находятся на заключительной стадии давно ведущихся переговоров. В-третьих, большая часть тех же документов носит характер “соглашений о намерениях”, положительная судьба которых не предопределена. В частности, неясно как будет совмещаться соглашение о закупках Китаем гражданских самолётов компании Boeing на сумму в 37 млрд долл. с планами по развитию производства собственных гражданских самолётов, один из которых (С 919) только что совершил испытательный вылет на проектную дальность в 4 тыс. км.
В целом ведущие американские издания, такие как The New York Times и Bloomberg в сдержанно-скептических тонах оценивают как значимость, так и перспективу реализации большей части из подписанных в Пекине документов. В частности упоминается та же проблема огромного дефицита в торговле США с КНР, ряд антикитайских акций в сфере экономической кооперации, принятых в последнее время американской администрацией.
Наконец, представляется важным отметить, что отсутствуют какие-либо признаки обсуждения за столом переговоров в Пекине вопроса о реанимации идеи (З. Бжезинского — Г. Киссинджера) десятилетней давности о возможности формирования “Большой двойки” с целью решения основных мировых проблем. Хотя в отношениях между двумя мировыми гигантами не реализовался и “эффект (ловушка) Фукидида”. Пока и к счастью для всех.
Но в оценку перспектив этих отношений не добавляет оптимизма сам факт дискуссии на тему степени присутствия в них “эффекта”, названного именем историка и участника Пелопонесской войны. Она началась после опубликования в сентябре 2015 г. статьи известного американского политолога Грэхама Аллисона под заголовком The Thucydides Trap: Are the U.S. and China Headed for War?. Последний раз эта тема обсуждалась 11 ноября с. г. в китайской Global Times, то есть практически сразу после визита Д. Трампа в Пекин.
Пока обе ведущие державы заняты взаимным маневрированием как в сфере политической “текучки” (то есть вокруг той же проблемы РЯП КНДР), так и в связи с долгосрочно-фундаментальными вопросами, которые провоцируются различного рода тенденциями и проектами в сфере экономической кооперации.
В этом плане крайне примечательным представляется, не раз обсуждавшееся в НВО, повышение роли ЕС и Японии в играх на тему формирования новых конфигураций в мировой экономике. В частности, специального рассмотрения заслуживает перспектива реализации проекта “Транстихоокеанского партнёрства без США”, который обсуждался под эгидой премьер-министра Японии Синдзо Абэ на полях форума АТЭС в Дананге, куда прямо из Пекина прибыл и Д. Трамп, не участвовавший, однако, в указанном обсуждении.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
