К инаугурации Цай Инвэнь на пост президента Тайваня

В непростую ситуацию, складывающуюся в Восточной Азии, в последние месяцы существенную дозу неопределённости привносит неясность в вопросе о предстоящих первых шагах нового президента Тайваня Цай Инвэнь, а также реакция на них со стороны ведущих региональных держав, то есть Китая, США и Японии.

Напомним, что в результате всеобщих выборов, прошедших на Тайване в январе 2016 г., правившая до этого в течение восьми лет партия Гоминьдан потерпела сокрушительное поражение. Президентский пост теперь переходит к лидеру Демократической прогрессивной партии (ДПП), каковой и является госпожа Цай.

По мере приближения даты её инаугурации, назначенной на 20 мая с.г., можно было буквально ощущать рост настороженности у главного заинтересованного лица (КНР) возможными последствиями этого события. Нервозность проскальзывала в публикациях китайских экспертов, а также высказываниях официальных лиц по тем или иным поводам, имеющим отношение к Тайваню.

Впервые с 2008 г., когда партия Гоминьдан вернулась к власти после восьмилетнего перерыва, возникла реальная угроза нарушения хрупкой стабильности в Тайваньском проливе, в отношениях Пекина с Тайбэем и стоящим за ним Вашингтоном. Для китайского руководства главным индикатором будущего самоопределения Тайваня на международной арене станет отношение нового президента к так называемому “Консенсусу 1992 г.”.

Речь идёт о согласии, достигнутом в 1992 г. между тогдашним гоминьдановском руководством Тайваня и правительством КНР о том, что на международной арене присутствует только “один Китай”. При этом гоминьдановцы всегда старались обходить вопрос, кто же представляет “один Китай”.

Публичное подтверждение гоминьдановским руководством соблюдения “Консенсуса 1992 г.” оставляло руководству КНР пространство для манёвра в отношениях с Тайванем. Это пространство сократилось практически до нуля в период 2000-2008 гг., когда у власти находилась ДПП, а её тогдашний лидер Чэнь Шуйбянь, игнорируя “Консенсус 1992 г.”, взял курс на достижение полноценной государственности Тайваня.

Принятый в 2005 г. в КНР закон о возможности “не обязательно мирного” решения тайваньской проблемы стал ответом на попытки Чэнь Шуйбяня обеспечить острову независимость де-юре.

Его преемница на посту лидера ДПП Цай Инвэнь избегает прямых ответов на вопрос (не раз задававшийся журналистами) о её отношении к “Консенсусу 1992 г.”. Между тем, в конце апреля в правительственных кругах КНР сочли необходимым напомнить о том, что этот документ носит “краеугольный характер для мирного развития” ситуации в Тайваньском проливе. Посылаются явные предупреждения сторонникам “независимости” острова, “декитаизации” его истории, текущей политической и культурной жизни тайваньцев. Делаются прозрачные намёки на то, что поддержание (не говоря уже о дальнейшем развитии) крайне выгодных для Тайваня экономических отношений с “мейнлэндом” возможно только при соблюдении всех аспектов “Консенсуса 1992 г.”.

В комментариях китайских экспертов на такого рода официальные заявления прямо говорится о перспективе “отката отношений между сторонами Тайваньского пролива”.

Уплотнению туч над ним весьма содействует выход Вашингтона из состояния длительной спячки в тайваньской проблематике, который пришёлся как раз на момент всеобщих выборов на Тайване. Речь идёт о решении продать Тайваню новую партию американских вооружений на сумму 1,8 млрд долл. Последний раз такое решение принималось в конце 2008 г. администрацией Дж.Буша за несколько месяцев до передачи власти Бараку Обаме.

Крайне важным свидетельством активизации США в указанной проблематике стало подтверждение действенности так называемых “шести гарантий Рейгана”, принятых 22 апреля с.г. на двухпартийной основе Комитетом по делам внешней политики Палаты представителей Конгресса. Речь идёт о законодательной инициативе, призванной зафиксировать позицию США по шести основным пунктам тайваньской проблематики, которая была предложена в 1982 г. администрацией президента Рональда Рейгана.

На самом деле, в том документе были лишь конкретизированы основные положения Закона об отношениях с Тайванем 1979 г. (Taiwan Relations Act, TRA 1979), который был принят тремя годами ранее в США сразу после установления полноценных дипломатических отношений с КНР.

И сам TRA 1979 г., и его конкретизация 1982 г. были призваны продемонстрировать всем “заинтересованным сторонам”, что после прекращения официальных дипотношений с Тайванем США ни в коем случае не оставляют остров в состоянии один на один с “мейнлэндом”. Об этом свидетельствуют хотя бы такие пункты из упомянутых выше шести, как:

• Соединённые Штаты не будут устанавливать дату прекращения продаж вооружений Тайваню;
• Соединённые Штаты не будут проводить предварительные консультации с Китаем в ходе принятия решения о продаже вооружений Тайваню;
• Соединённые Штаты не изменят свою позицию по вопросу о суверенитете Тайваня, который должен решаться мирным способом самими китайцами, и не будут оказывать давления на Тайвань с целью побуждения его к переговорам с Китаем.

Эти формулировки делают иллюзорной (по крайней мере, на ближайшую перспективу) возможность решения “мейнлэндом” (в том числе “не обязательно мирным способом”) ключевой внешнеполитической проблемы “восстановления единства нации”. Если, конечно, сами тайваньцы не захотят поучаствовать в её решении.

Но пока такого желания у островитян не наблюдается вовсе, о чём лишний раз и засвидетельствовали итоги последних выборов.

Также как и продажа очередной партии американских вооружений Тайваню, подтверждение 22 апреля с.г. Комитетом по делам внешней политики Палаты представителей Конгресса США “шести гарантий Рейгана” являются актами поддержки нового тайваньского руководства.

Они вызвали ожидаемо негативную реакцию в КНР и обострили вопрос о первых шагах Цай Инвэнь после её официального занятия поста президента Тайваня.

Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».