Как помнит аудитория, на пресс-конференции после саммита с лидером КНДР в Сингапуре Дональд Трамп сказал, что США прекратят военные учения, проводимые совместно с Южной Кореей. «Мы прекратим военные игры», — сказал президент США, назвав их «провокационными» и «чрезвычайно дорогими».
Напомним, что каждый год РК и США проводят крупные совместные учения: весной проходят Foal Eagle и Key Resolve (проводятся с 2001 года), осенью — Ulchi Freedom Guardian (проводятся с 1976 года). В них регулярно задействуются авианосные ударные группировки, стратегические бомбардировщики с базы на Гуаме, истребители-«невидимки”, атомные подлодки и прочее наступательное вооружение. Неслучайно российские и китайские эксперты обращали внимание на то, что данные действия Вашингтона и Сеула увеличивают напряженность и являются провоцирующим элементом не меньше, чем северокорейские ракетные пуски и ядерные испытания.
Северная Корея тем более выступала против учений, утверждая, что это подготовка к вторжению, и указывая на то, что на маневрах вовсю отрабатываются сценарии высадки десанта в Северной Корее, захвата Пхеньяна, бомбардировки ключевых объектов инфраструктуры и спецоперации по ликвидации высшего руководства КНДР вплоть до Ким Чен Ына.
Возможно, часть аудитории не до конца понимает размах подобных мероприятий и их направленность. Но приведем простой пример: в совместных российско-белорусских учениях «Запад-2017» принимало участие 13-17 тысяч человек, и они не являлись ежегодным мероприятием. Тем не менее целый ряд европейских стран активно возмущался, восприняв эти маневры как отработку агрессивных действий, нацеленных на захват территорий сопредельных стран. Между тем, в наименьших из учений, которые собираются сокращать, принимало участие под 50 тысяч человек, то есть в 3 раза больше!
И это только самые крупные учения – вместе с более мелкими и отраслевыми (например, учениями ВВС двух стран) в зависимости от обстановки набегает от 10 до 20 маневров в год.
Неудивительно, каждый год в марте-апреле и июле-августе полуостров сотрясало «дежурное» обострение. Северяне просили прекратить, южане заявляли, что учения – это внутреннее дело страны и на них можно отрабатывать что угодно; затем стороны обменивались воинственными заявлениями категории «только попробуйте пойти на провокации и мы (нет, мы!) разнесем вас вдребезги пополам»; после чего учения проходили на фоне встречных угрожающих жестов КНДР, остававшейся в уверенности, что только благодаря подобной жесткой позиции им удалось в очередной раз прекратить враждебные поползновения.
На фоне межкорейского потепления было заявлено, что КНДР будет относиться к учениям «с пониманием», и в качестве ответа весенние маневры 2018 г. прошли после олимпийского перемирия и в несколько урезанном формате, без привлечения стратегических сил. Хотя в ходе межкорейского саммита 27 апреля северокорейский лидер не предъявлял претензий в отношении военных учений, после завершения манёвров Max Thunder (где стратегические силы, наоборот, привлекались) КНДР отменила межкорейскую встречу на высоком уровне, назначенную на 16 мая. Помимо этого, 1 июня Пхеньян раскритиковал Сеул за участие в международных манёврах RIMPAC, а ещё через два дня последовала критика относительно учений Ulchi Freedom Guardian.
В результате 2 июня министры обороны РК и США Сон Ён Му и Джеймс Мэттис встретились в рамках 17-го Азиатского саммита по безопасности в Сингапуре и пришли к единому мнению о необходимости поддержать дипломатические усилия двух стран, направленные на денуклеаризацию Севера. Первым шагом в этом направлении должно было стать проведение предстоящих учений с более низкой интенсивностью. Это важно, так как разговоры о снижении масштаба учений были еще до заявления Трампа, которое нельзя назвать внезапным.
И вот президент США заявляет о возможности приостановки, японцы выражают непонимание и недоумение, а южкокорейцы, делая хорошую мину при плохой игре, берут под козырек. 14 июня, выступая на заседании Совета национальной безопасности РК, президент Мун Чжэ Ин заявил, что приостановка учений станет возможна лишь если Пхеньян предпримет реальные шаги к денуклеаризации в соответствии с Пханмунчжомской декларацией.
В тот же день министры обороны РК и США Сон Ён Му и Джеймс Мэттис провели «углублённое обсуждение» вопроса о проведении совместных военных учений, в том числе намеченных на август Ulchi Freedom Guardian, и решили как можно быстрее обсудить вопросы, касающиеся проведения совместных учений, в ходе личной встречи. Сон Ён Му отметил необходимость проявления гибкости в отношении военного давления на Пхеньян в соответствии с совместной декларацией, принятой 27 апреля по итогам межкорейского саммита.
О том, что приостановка совместных военных учений между РК и США необходима, заявил 14 июня на слушаниях в комитете по иностранным делам Сената Конгресса США и Гарри Харрис, назначенный на должность посла США в Сеуле. По словам Харриса, ситуация на Корейском полуострове во многом изменилась, и необходимо временно прекратить совместные учения, чтобы узнать о серьёзности намерений Пхеньяна. Впрочем, также Харрис отметил, что лишь усиление санкций со стороны США и ООН вынудило северокорейского лидера сесть за стол переговоров и заинтересованным странам рано успокаиваться.
15 июня Дональд Трамп в беседе с журналистами признался, что приостановка манёвров была его предложением. Он отметил также, что с первого дня на посту президента хотел отказаться от военных учений, поскольку США платят «миллионы и миллионы долларов» за военные игры, которые ещё и «плохо влияют на переговоры» с Пхеньяном.
Как сообщили отдельные источники в минобороны Южной Кореи, возможность отмены или приостановки на неопределенный срок всех трех крупномасштабных маневров — Ulchi-Freedom Guardian, Key Resolve и Foal Eagle” — действительно активно обсуждается. Пока Трамп ведет активные переговоры с КНДР, никаких крупных учений США и РК не будет. Однако учения ВВС США и РК Vigilant Ace и Max Thunder не прекратятся, а в предполагаемом соглашении между Вашингтоном и Сеулом будет пункт, согласно которому в случае срыва Пхеньяном обязательств по денуклеаризации учения будут возобновлены.
Тому есть несколько причин. Первая причина – политическая. Проведение учений всегда воспринималось как акт давления и на фоне межкорейского диалога Трампу понятно, что если процесс пошел, главное – «не спугнуть» и не дать Северу повод обиженно хлопнуть дверью. К тому же, американский президент понимает, что хотя военный вариант не убран со стола, он чреват слишком большими издержками.
И потом, прекращение учений – действие обратимое. При желании всегда можно будет к чему-то придраться и возобновить.
Вторая причина – финансовая. Масштабные учения стоят дорого, а американский бюджет не резиновый, тем более что на многие вещи Трамп смотрит не только как политик, но и как бизнесмен. Как говорил один из знакомых автора, «там, где политик смотрит на риски, бизнесмен смотрит на выгоду». И с этой точки зрения существовавший размах учений финансово не оправдан. К тому же, политический курс Трампа отчасти можно назвать изоляционистским. Он с удовольствием выходит из ненужных и невыгодных союзов, и здесь мы подходим к третьей причине, которая может быть связана с американо-южнокорейскими отношениями.
Дружба – дружбой, а табачок врозь; и Трамп не раз повторял, что за безопасность надо платить, а экономические связи не должны быть себе в убыток. В этом контексте можно обратить внимание и на переговоры относительного того, кто и сколько должен платить за содержание американских войск в РК, и ряд других похожих дискуссий. Между тем, Трамп, похоже, привык решать вопросы в стиле «если вы не хотите платить за данную услугу, значит, она вам не нужна». Тем более что, если не брать стратегические объекты типа ТHAAD, американские войска в РК имеют скорее символическое, психологическое и мотивирующее значение. Южная Корея, имеющая шестую-седьмую армию в мире по численности и превосходящая по объему военного бюджета Север в двадцать пять раз, вполне способна защитить себя сама.
Да, при Ли Сын Мане «марионеточная армия» могла только резать население и разбегаться в любом другом случае, а Договор о совместной обороне был во многом подписан для того, чтобы «мессия корейского народа» не устроил бы еще одну войну с Севером. Однако уже при Пак Чон Хи ситуация изменилась к лучшему, и многие вещи являются анахронизмом, что хорошо видно Трампу.
Таким образом, предпосылки для сворачивания военной активности действительно есть и это очень важная карта в рамках стратегии «действие в обмен на действие», которая действительно может помочь в деле умаления региональной напряженности, а в перспективе и денуклеаризации полуострова. К тому же, хотя этот термин вряд ли будет произнесен американским президентом, де-факто Дональд Трамп действует в рамках российско-китайского плана «двойной заморозки», где сокращение провокационной активности и, в первую очередь, военные учения, должны были стать американской частью сделки и ответом на ракетно-ядерный мораторий Пхеньян. Даже если ситуация остановится на этом и дальше стороны будут только говорить о том, как они стремятся к денуклеаризации, подобное взаимное сокращение военной активности – очень хороший промежуточный успех.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
