Опубликованный в начале февраля с. г. министерством обороны США новый “Обзор ядерной политики” (Nuclear Posture Review, NPR-2018) привлёк внимание как СМИ, так и политиков по совершенно понятным причинам.
Содержательный анализ этого комплексного документа достаточно обширного объёма (около 100 страниц, включая 5 страниц вступительной статьи министра обороны Дж. Мэттиса и 12 страниц “Основного содержания”) должен проводиться командой профессионалов, специализирующихся на отдельных, затронутых в нём, темах.
Едва ли подобного рода документы целесообразно выносить на публику путём “обсуждения” в формате телешоу со случайными (по большей части) участниками, которые в режиме дефицита времени пытаются отреагировать на базарного уровня вопросы, типа “А мы, чем ответим?”.
Позволим себе сделать лишь некоторые ремарки общего плана относительно самого феномена ядерного (“Судного дня”, “Апокалипсиса”) оружия и некоторых возможных политических последствий появления NPR-2018 для ситуации в АТР.
Представляется, что в нашем всё более безумном мире ЯО (и прочие виды ОМП) должно было появиться с неизбежностью. Не в США, так в Германии, СССР, Японии. К началу Второй мировой войны наука создала для этого необходимую базу. Ядерный дракон (похожий образ использовали создатели первой атомной бомбы) вошёл в нашу жизнь, развивается в полном соответствии с её сумасшедшими “законами” и не собирается из неё уходить.
Напомним, как стала ядерной державой Индия. В середине 90-х годов, когда решался вопрос о бессрочном продлении Договора о нераспространении ЯО, в адрес пяти его “официальных” обладателей было заявлено приблизительно следующее: “Мы, индийцы, готовы воздержаться от обладания собственным ЯО, если у вас есть хоть какой-нибудь план по вашему полному ядерному разоружению. Не сейчас, но к какому-то более или менее определённому сроку?”.
Не услышав в ответ ничего вразумительного, Индия отказалась подписывать ДНЯО и через три года провела серию испытаний ЯО. Спустя несколько месяцев за ней последовал Пакистан.
Не хочет “большая пятёрка” избавляться от ЯО, что подтверждается её позицией в ходе обсуждения в ООН данного вопроса в 2016-2017 гг. Тогда «дракон» будет жить среди нас в соответствии с логикой нашего сумасшедшего, повторим, мира. Эта логика очевидным образом присутствует в обсуждаемом документе и, находясь в её рамках, трудно что-либо возразить основным его позициям.
Например, во вступительной статье Дж. Мэттис, ссылаясь на резкое усложнение международной ситуации со времени окончания холодной войны (упомянув в негативном плане Россию, Китай, КНДР и Иран), говорит о невозможности дальнейшего затягивания процесса замены устаревших и просто исчерпавших срок эксплуатации ядерных боезарядов: “Чтобы наши дипломаты продолжали выступать с позиции силы в вопросах войны и мира”. Кстати, подобную функцию выполняет ЯО и других ядерных держав.
Что же касается актуальности замены “старого новым”, то замена и модернизация старого требует финансового обеспечения, что и предусматривается в документе в объёме “дополнительных” 3-4% от оборонного бюджета (на срок “свыше десяти лет”). Эти ресурсы “дополнят” уже выделяемые 3% на “поддержание” имеющегося ядерного потенциала.
Остаётся только верить, что Дж. Мэттису требуется именно 3-4% (а не 2 и не 5%) “дополнительных” расходов. Тем более что он явно не нуждается в посторонних оценках и советах.
Перечисление в основном тексте “критических задач” ядерного потенциала в общей проблематике обеспечения национальной безопасности также не содержит в себе ничего необычного, если не забывать, что США считают себя обязанными перед “союзниками и партнёрами”.
К трём основным задачам американского ядерного потенциала добавляется следующее: “Кроме того, ключевым элементом мотивации разработки ядерной политики США является предотвращение доступа террористов к готовому [ядерному] оружию, материалам и знаниям”. Да, любая из террористических группировок вполне может оказаться «змеёй, согретой на груди», особенно если учесть уже известные по публикациям различных СМИ факты связи Вашингтона с отдельными из них.
Примечательный пассаж (“Неядерные силы сами по себе не рассматриваются многими нашими союзниками в качестве достаточной гарантии обеспечения их безопасности”) прямо выводит NPR-2018 на большую региональную и мировую политику. Нельзя поручиться за “многих”, но к одному из ключевых американских союзников, Японии, указанный пассаж имеет самое непосредственное отношение. Дело в том, что основной компонентой системы обеспечения безопасности Японии остаётся (пока) военно-политический альянс с США, в особенности “ядерный зонтик”, развёрнутый Вашингтоном в Северо-Восточной Азии. По каждому более или менее подходящему поводу стороны не забывают воспроизвести мантру о “краеугольном значении” упомянутого альянса. Последний раз это случилось 7 февраля с. г. в Токио в ходе встречи вице-президента США М. Пенса с премьер-министром Японии С. Абэ. Естественной выглядит “высокая оценка” МИД Японии NPR-2018. Понятна также и отрицательная реакция на него, выраженная министерством обороны КНР, а также в России.
Представляется важным отметить, что для Вашингтона его “заморское военное присутствие” и тот же “ядерный зонтик” являются хорошим товаром в политических торгах с союзниками. В данном случае с Японией. Если последняя “позволяет себе лишнее” на международной арене, то в США начинают прозрачно намекать на то, что вопрос о распространении американских союзнических обязательств, например, на острова Сенкаку вовсе не носит однозначного характера.
Так случилось весной 2015 г., когда Япония затягивала процесс присоединения к американским антироссийским санкциям в связи с событиями на Украине. Что объясняется стратегической значимостью для Токио развития отношений с Москвой.
По странной случайности, в это же время в авторитетном издании Forbes появилось несколько статей, в которых ставилась под сомнение та самая обязательность подключения США к потенциальному японо-китайскому конфликту из-за островов Сенкаку.
В Японии намёк поняли и к санкциям присоединились. После чего тогдашний президент Б. Обама публично и твёрдо подтвердил “неизменность” американских обязательств (в том числе касающихся “ядерного зонтика”) в отношении Японии в целом, включая острова Сенкаку.
В ближайшие месяцы из Вашингтона внимательно будут наблюдать за намеченной на этот год серией мероприятий по улучшению японо-китайских отношений. И если Токио опять нечто “позволит себе”, то, можно не сомневаться, Вашингтон снова “выкатит” тот же аргумент трёхлетней давности.
Впрочем, время в АТР течёт в ускоренном режиме, а вектор трансформации складывающегося здесь политического пазла может принимать самое неожиданное направление. Нельзя, например, исключать сценария кардинально-позитивного улучшения японо-китайских отношений, что обесценит в глазах японцев американский военно-ядерный товар.
Кто бы мог ещё два месяца назад допустить возможность того, что сейчас происходит в межкорейских отношениях? Месседж с Корейского полуострова в адрес Вашингтона (возможно, и других “значимых” столиц) выглядит сегодня достаточно определённо: “Попробуем-ка мы сами, без вас, решить наши проблемы. А вы пока можете продолжать катать туда-сюда по Тихому океану авианосные ударные группы. С ядерным оружием на борту”. Паническая, на уровне истерики реакция адресата на это послание становится уже просто неприличной.
Если корейцам будет позволено довести до конца начатое (впрочем, не в первый раз), то это станет примером решения проблем и в других элементах упомянутого выше пазла. Только двигаясь по такому пути можно надеяться на то, что «ядерный дракон» осознает, что он больше не нужен резко поумневшему человечеству.
Отпадёт надобность и в документах, типа NPR-2018.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
