Подобно тому, как в конце 2017 г. можно было наблюдать определенное потепление отношений Пекина и Сеула, отношения Пекина и Пхеньяна вошли в интересную фазу, которую можно назвать тактическим охлаждением, хотя на данный момент неясно, закончился этот период или еще нет.
Начнем с официальной хроники. Лето-осень 2017 г. прошли под знаком равно-ориентированной политики: так, 6 августа 2017 г. в ходе двусторонней встречи глава МИД КНР Ван И строго предостерег КНДР от новых провокаций.
На фоне шестого ядерного испытания КНДР 3 сентября 2017 г., которое ряд экспертов, включая автора, сочли несвоевременным, позиция КНР стала более жесткой. Как сообщили СМИ РК, на состоявшемся 4 сентября экстренном заседании Совета Безопасности ООН, созванном непосредственно после ядерного испытания, постоянный представитель Китая при ООН Лю Цзеи впервые употребил в адрес КНДР слово «осуждение». Ранее китайская сторона использовала более мягкое выражение – «решительное возражение». Кроме того, в ходе заседания Совбеза, на котором была единогласно принята резолюция №2375, Лю Цзеи заявил, что правительство КНР категорически против подобных действий Пхеньяна.
Затем появился слух, что вскоре после этого китайцы не поздравили северокорейское руководство с Днем образования КНДР 9 сентября. По иной версии, поздравление было настолько полным намеков, что его попросту решили не печатать.
18 сентября Дональд Трамп и Си Цзиньпин обсудили по телефону ситуацию вокруг Корейского полуострова. Как сообщила пресс-служба Белого дома, обсуждалось «полное пренебрежение» мнением мирового сообщества со стороны Пхеньяна, и оба лидера заявили о стремлении максимально усилить давление на КНДР с помощью применения резолюций СБ ООН. В тот же день глава МИД КНР Ван И и генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш провели встречу в Нью-Йорке, в ходе которой обсудили меры мирного разрешения северокорейской ядерной проблемы.
В США это было воспринято как «Китай поддался», но 29 сентября официальный представитель МИД Китая Лу Кан призвал США на практике выполнять свои обязательства по восстановлению мирного диалога с КНДР: «Соединенные Штаты многократно заявляли о своей решимости придерживаться собственных обязательств (по восстановлению мирного диалога с КНДР в рамках многосторонних усилий Совета Безопасности ООН), которые, мы надеемся, будут воплощены в жизнь».
Тем временем Ким Чен Ын не стал усугублять дипломатический кризис и поздравил Си Цзиньпина с итогами XIX съезда КПК, который состоялся 18—24 октября 2017 г. В ответной телеграмме Си выразил «искреннюю признательность ЦК ТПК и товарищу председателю ТПК», пожелав, чтобы «в новой обстановке Китай и Корея общими усилиями стимулировали продолжительное здоровое и стабильное развитие отношений» и тем самым «внесли активный вклад в обеспечение счастья народам двух стран, защиту мира, стабильности региона и совместного процветания». Китайский руководитель пожелал корейскому народу «непрерывно добиваться новых успехов в великом деле строительства социализма».
СМИ РК обратили внимание на фразы «в новой обстановке», «мир и стабильность в регионе» и «совместное процветание», сочтя, что таким образом Пекин выразил намерение играть активную роль в изменении ситуации вокруг Корейского полуострова.
17 ноября 2017 г. заведующий отделом международных связей ЦК КПК Сун Тао прибыл в Пхеньян с четырехдневным визитом в качестве специального представителя председателя КНР, дабы «ознакомить северокорейское руководство с результатами недавнего XIX съезда КПК и передать подарок для Ким Чен Ына». Это был первый официальный визит в КНДР высокопоставленного китайского чиновника после 2015 года, когда Пхеньян посетил член Политбюро ЦК КПК Лю Юньшань. Ожидалось, что стороны затронут северокорейскую ядерную проблему, и визит спецпосланника станет началом активных действий председателя КНР по решению ядерной проблемы Севера. Однако переговоры с лидером КНДР не состоялись, и, по мнению газеты «Нихон кейдзай», дело было в том, что политическое положение Сун Тао ниже, чем у прежних посланников Китая. Сун смог встретиться только с лицами, условно равными ему по рангу — заместителями председателя ТПК Чхве Рён Хэ и Ли Су Ёном. Правда, Ли фактически курирует внешнюю политику страны, а Чхве входит в первую пятерку лидеров КНДР, являясь заместителем Ким Чен Ына по вопросам партии, членом Президиума Политбюро ЦК ТПК и зампредседателя Госсовета КНДР.
Сообщается, что стороны обсудили политическую ситуацию на Корейском полуострове, но содержание переговоров не раскрывалось, став поводом для различных оценок даже в прессе КНР. Китайская ежедневная газета Global Times выразила по поводу визита сдержанную позицию, отметив, что на него не стоит возлагать большие надежды. Гонконгская газета South China Morning Post указала, что данный визит направлен на недопущение ухудшения и без того охладевших отношений двух стран.
На этом фоне отметим весьма специфический вброс конца октября 2017 г., широко разошедшийся в американских СМИ. Некий Чон Шоху (Chong Sho-Hu), позиционированный как профессор международных отношений в Народном университете Пекина, рассказал в интервью ВВС, что председатель Си в ярости от Ким Чен Ына, и следующий ракетный пуск будет означать силовой ответ. Китай готов «пойти на войну» с Северной Кореей, и дело дошло до разработки оперативных планов вторжения. По словам Чона, долгая дружба КНР и КНДР окончена, и Си Цзиньпин по горло сыт поведением Пхеньяна, хотя тот находится в сложной ситуации – или гнев Китая после продолжения ядерного шантажа, или ничегонеделание, из-за которого его граждане снова вымрут от голода. Вот только имя Чон Шоху не звучит по-китайски, а попытки автора найти информацию об этом человеке в интернете также указали данное имя только в контексте этого сногсшибательного заявления.
Впрочем, надо отметить, что такая точка зрения в академических кругах КНР есть и довольно распространена, хотя назвать ее мейнстримной автор все же побоялся бы. Директор Исследовательского института международных отношений Нанкинского университета Чжу Фэн или профессор Народного университета (третьего или второго по престижу в КНР) Ши Иньхун еще с 2010 г. отстаивают позицию, что поддерживать КНДР не стоит, развал ее вполне вероятен, и Пекин не будет возражать против поглощения Севера Югом при условии, что объединенное государство будет учитывать национальные интересы Китая (отсутствие войск США на территории бывшей КНДР или территориальных претензий). В этом контексте, по мнению Чжу и Ко, Китай готов вести консультации с США и их союзниками по поводу мер, которые надо заранее оговорить в случае коллапса Пхеньяна. Разумеется, западные авторы часто опираются на эту точку зрения в своих материалах.
16 ноября спикер МИД КНР Гэн Шуан подтвердил, что двойная заморозка считается наиболее разумным путем урегулирования проблем и «первым шагом», необходимым для создания условий для переговоров. Однако практически сразу же представитель Госдепартамента США Катина Адамс указала на невозможность принятия предложения Китая — совместные военные учения РК и США, проходящие в течение многих лет исключительно в оборонительных целях, нельзя сравнивать с незаконными ракетной и ядерной программами Пхеньяна.
24 ноября в Пекине на совместной пресс-конференции с главой МИД Франции Ван И заявил, что политическая ситуация на Корейском полуострове стабилизировалась, и представил три способа решения ядерной проблемы КНДР. Это возвращение к активным переговорам, сохранение стабильности при сохранении мер сдерживания и недопущении новых инцидентов для создания условий доверия, а также уступки, отсутствие которых приведет к повторному усугублению ситуации. «Опыт, приобретённый за это время, говорит о том, что взаимные шаги сторон навстречу друг другу могут создать условия договорённости, но недопонимание приведёт к потере шанса на мир».
Можно обратить внимание и на отсутствие однозначно осуждающей реакции Пекина на ракетный пуск 30 ноября 2017 г. Обещанной Чон Шоху войны не случилось, как не случилось и нового витка санкционных мер или резких заявлений лидеров, — хотя в предшествующий период гайки закрутили достаточно жестко.
Об этом закручивании гаек в рамках санкций ООН мы и поговорим ниже.
14 августа в соответствии с антисеверокорейской резолюцией СБ ООН № 2371 правительство Китая объявило о введении полного запрета на импорт северокорейского угля, железа, свинца, железной и свинцовой руды, морепродуктов. Радиостанция «Голос Америки» даже сообщила о том, что на мосту, проложенном из КНДР в городской уезд Яньбянь Корейского автономного округа Хуньчунь, стоят десятки грузовиков, груженых замороженными крабами, креветками и другими морепродуктами северокорейского производства. Они не могут въехать в Китай, из-за чего вся продукция портится, и торговцы, несущие ущерб, требуют от правительства компенсацию.
Китайские банки начали приостанавливать операции по счетам своих северокорейских клиентов. Об этом сообщает South China Morning Post, по данным которой филиалы Банка Китая, Китайского строительного банка и Сельскохозяйственного банка Китая запретили северокорейским гражданам открывать счета или переводить на уже открытые счета дополнительные средства. Такие меры, поясняет издание, направлены на то, чтобы помочь крупным китайским банкам избежать санкций США.
22 сентября в СМИ РК появилась информация, что в преддверии трёхстороннего южнокорейско-американо-японского саммита и на фоне принятия в США новых санкций, включающих меры «вторичного бойкота», Центральный банк КНР дал указание банкам страны прекратить ведение любых операций с КНДР и банки подверглись тщательной проверке по этому поводу. Источники указывают, что им запретили предоставлять финансовые услуги новым северокорейским клиентам, а также прекратить работу с уже существующими клиентами. Банкам предложили следовать санкциям ООН, предупредив об экономических и репутационных рисках в случае несоблюдения предписаний.
В ходе трёхстороннего южнокорейско-американо-японского саммита президент США Дональд Трамп выразил благодарность председателю КНР Си Цзиньпину за эти меры.
23 сентября Китай ограничил экспорт нефтепродуктов в КНДР и запретил импорт северокорейской текстильной продукции. Как сообщили в министерстве коммерции КНР, прекращены поставки газового конденсата и сжиженного природного газа, причем запрет касался и товаров, которые уже находились на границе, но не прошли таможенное оформление. С 1 октября сократились поставки продуктов переработки нефти. Впрочем, стоит помнить, что «главная труба» в форме поставок нефти и жидкого топлива по субсидируемым ценам еще не перекрыта.
28 сентября на сайте министерства коммерции КНР было объявлено, что действующие в Китае совместные предприятия, кооперативные организации, а также предприятия с иностранным капиталом с юридическими или физическими лицами из КНДР должны прекратить свою деятельность в течение 120 дней с момента принятия резолюции № 2375.
Это означает, что северокорейские рестораны в КНР будут вынуждены закрыться, а северокорейские программисты, работающие в некоторых китайских городах, — покинуть страну. Если верить японским СМИ, с ноября 2017 г. три из восьми северокорейских ресторанов в приграничном Даньдуне уже закрыты, а их персонал вернулся домой.
Вообще, следует помнить, что в соответствии с резолюцией СБ ООН китайские власти прекращают завоз рабочей силы из КНДР. Предпринимателям, использующим труд северокорейских рабочих, «разъяснили», что продление трудовых контрактов с северокорейцами нежелательно. Это значит, что при сохранении данного тренда к концу 2018 г. (контракты обычно двухлетние) большинство северокорейских рабочих покинет территорию Китая.
Впрочем, как заявил ведущий научный сотрудник Гарвардской школы Кеннеди Джон Пак, выступая на семинаре, организованном Сообществом американских военнослужащих в РК (KDVA), закручивая гайки формально, Пекин ищет способы облегчить ситуацию. Например, северокорейские рабочие будто бы получили студенческие визы – таким образом, от 40 до 60 тыс. человек смогли остаться в КНР и зарабатывать деньги. Кроме того, многие китайские туристы, по мнению Пака, являются «челноками», которые возят товар через границу.
В том же предписании от 28 сентября гражданам КНР предписывалось закрыть совместные с Севером компании, работающие за пределами страны. Исключение — предприятия, признанные Комитетом Совбеза ООН по санкциям в отношении КНДР, некоммерческие проекты в области жилищно-коммунального хозяйства и предприятия, не генерирующие прибыль.
Этот шаг можно было счесть односторонними санкциями как попытку избежать «вторичного бойкота»: резолюция СБ ООН запрещает создание новых СП, но ничего не говорит о ликвидации старых.
В день приезда Дональда Трампа в КНР в южнокорейских СМИ появилась информация об ограничении поездок китайских туристов в КНДР. Как утверждается, работающие в приграничных районах китайские туристические компании получили указание прекратить продажу поездок в КНДР, которые предусматривают ночевку в Северной Корее. Туры длительностью менее одного дня по-прежнему реализуются.
24 ноября Китай объявил о закрытии Моста дружбы через реку Ялуцзян, соединяющего Китай с КНДР. Официально — на 10 дней из-за необходимости ремонтных работ, причем с северокорейской стороны.
Китайская государственная авиакомпания Air China (единственная китайская компания, осуществляющая воздушное сообщение с КНДР с 2008 г.) объявила о временной отмене авиарейсов по маршруту Пекин-Пхеньян. Как сообщает агентство Reuters со ссылкой на представителя авиакомпании, данное решение принято «из-за коммерческих проблем», и полёты могут быть возобновлены в зависимости от ситуации на рынке. Полёты были прекращены в зимний период 2016-2017 гг., однако в конце марта они возобновились. В период с 14 апреля по 5 мая они также приостанавливались.
Причины такого закручивания гаек надо искать не только в «раздражающих» действиях КНДР, но и в политике Дональда Трампа – будь то воинственная риторика или курс на вторичный бойкот. Так как войны на своих границах КНР боится больше, чем ядерной Северной Кореи, Пекин решил использовать имеющиеся у него рычаги для давления на Северную Корею, сочтя, что если под воздействием санкций Северная Корея согласится на приостановку ракетно-ядерной программы, это может, как минимум, отложить «силовое решение».
При этом все же не стоит думать, что усиление санкций полностью разрушает экономические контакты двух стран. Напомним, что по некоторым данным, на Китай приходится 92,5% от всего товарооборота КНДР с другими странами. Только ежегодный объём импорта морепродуктов из КНДР в КНР составлял примерно 300 млн долларов.
В 2016 г. Китай импортировал из КНДР товары на сумму в $2 млрд 634 млн. Из них 61,7% пришлись на запрещенную теперь продукцию, что может привести к сокращению импорта из КНДР на сумму более $1,5 млрд. Как передали 13 октября СМИ РК со ссылкой на китайские источники, по сравнению с тем же периодом прошлого года импорт северокорейских товаров в Китай сократился на 37,9%, а объем китайского экспорта в КНДР — на 6,7%. По иным данным, в период с января по сентябрь 2017 г. импорт из КНДР составил $1 млрд 480 млн, что на 16,7% меньше, чем за тот же период прошлого года, а китайский экспорт в КНДР вырос на 20,9%, составив $2,5 млрд.
Указывается, что большую долю северокорейского экспорта занимает уголь. В 2016 г. Север заработал на его продаже $1 млрд 280 млн. В августе-сентябре 2017 г. Китай также продолжал импортировать уголь из КНДР. По данным Главного статистического управления КНР, опубликованным 26 сентября, в августе из КНДР было ввезено 1 млн 637 тыс. тонн на сумму в $138 млн 140 тыс., а в сентябре — 509 тыс. тонн угля на $44 млн. Об этом сообщила радиостанция «Голос Америки», ссылаясь на данные Корейской ассоциации внешней торговли и обвиняя Пекин в том, что хотя китайские власти заявили о полном прекращении импорта этого полезного ископаемого из КНДР с 15 августа, на деле поставки продолжались. В телефонном разговоре с радиостанцией старший научный сотрудник Фонда защиты демократий (FDD) Энтони Руджиеро указал, что слова Китая расходятся с действиями, но позднее в министерстве коммерции КНР пояснили, что Резолюция № 2371 предусматривает отсрочку её выполнения на 30 дней, и поэтому приостановка китайского импорта северокорейского угля началась с 5 сентября. И вообще, просто таможня пропустила груз, прибывший в порты до объявления запрета.
Китайские компании доминируют в разработке природных ресурсов КНДР, объем которых в 14 раз превышает залежи ископаемых в Южной Корее и оценивается в 2,79 трлн долларов. Такие оценки дает агентство Yonhap со ссылкой на доклад экспертов Korea Resources Corp., в котором указывается, что Пхеньян уже подписал 38 контрактов с иностранными компаниями на добычу полезных ископаемых от золота и серебра до угля. При этом 33 контракта (включая 10 долгосрочных на срок от 10 до 50 лет), заключены с китайскими компаниями (два контракта достались французским, один — швейцарским, остальные получили японские фирмы).
Что же касается поставок нефтепродуктов (напомним, что резолюция 2375 ограничивает экспорт в КНДР продуктов нефтепереработки до 500 тыс. баррелей в период с 1 октября по 31 декабря 2017 года и не более 2 млн баррелей в течение последующих лет.), то, по данным Корейской ассоциации внешней торговли, экспорт переработанной нефти из Китая в КНДР в сентябре 2017 г. составил $166106, но в октябре оказался нулевым. Однако за тот же период на Север поставили на $240 тыс. нефтепродуктов иного типа, не подпадающих под санкции, – в основном это смазочное масло и смазка.
Кроме того, как указывал сенатор Кори Гаднер, Пекин и Пхеньян наращивают сотрудничество по гуманитарным проектам, не входящим в список субъектов санкций ООН, и в первом квартале 2017 г. объем таких обменов вырос на 40%.
Новый поворот?
Итак, казалось бы, что отношение КНР к КНДР существенно ухудшается, но реакция на ракетный пуск 29 ноября 2017 г. начала показывать иное. В действиях и высказываниях появился новый тренд.
5 декабря Чосон Ильбо со ссылкой на the Sunday Times процитировала Дун Чжао из Центра глобальной политики Карнеги-Цинхуа: «Пекин и Вашингтон имеют «принципиально разные интерпретации угрозы и намерения программы вооружений Северной Кореи», и это означает разницу в стратегии. Дун Чжао полагает, что руководство Китая в итоге примет ядерный статус Северной Кореи, и США следует последовать его примеру. Это связано с тем, что развитие ситуации прошло точку, при которой КНДР можно было остановить военной силой, и в Пекине верят, что Вашингтон тоже примет реальность какой она есть. Конечно, ядерной КНДР Пекин не рад, но рисковать коллапсом Севера из-за разрыва всех экономических связей с Китаем он не хочет. Это приведет к миллионам беженцев и выходу на границу с КНР американских войск. В провокации Севера Дун, заметим, тоже не верит.
6 декабря 2017 г. газета Jilin Daily вышла с подробной инструкцией о том, как вести себя в случае атаки ядерного оружия. Это вызвало немалый ажиотаж (провинция Цзилинь примыкает к Корейскому полуострову) и серию материалов о том, что «КНР готовится к ядерной войне в Корее», однако позднее центральная газета Global Times (Хуанцю Шибао) выступила с «разъяснительной статьей», в которой, если кратко, высказывалось следующее:
- Напряженность на Корейском полуострове высока и возможность военных конфликтов возрастает. Однако ухудшение ситуации на полуострове не означает, что война неизбежна. Нам не нужно паниковать, но нужно принимать меры, в том числе повышать грамотность населения в рамках программ гражданской обороны, благо иные страны, как РК или Япония, также занимаются таким просвещением даже в рамках школьной программы, а иногда даже проводят учения.
- Власти следят за ситуацией и готовятся к любому сценарию развития событий, включая худший.
- Если война и начнется, Север будет атаковать Юг, а также базы США в РК, Японии или иных частях АТР. Вероятность того, что США или КНДР намеренно атакуют территорию КНР, крайне мала, так как у них нет оснований для этого. Если же это случится, Китай решительно ответит на подобное как мощное ядерное государство.
- Зимние ветры в основном дуют с северо-востока, и потому радиоактивные осадки тоже, скорее всего, снесет на Юг. Единственным недостатком региона Цзилинь является близость к ядерному испытательному полигону Пхунгери.
- Китай выступает против любого военного конфликта и, как сосед КНДР, должен принимать меры предосторожности для борьбы с любым событием. Коммунистическая партия Китая и правительство неустанно работают над защитой безопасности людей в Северо-Восточном Китае.
МИД РК в связи с этим заявил протест: как сказал его представитель Но Гю Док, «каждый должен воздерживаться от ненужного недопонимания или подрыва мира и безопасности гипотетическими сценариями, касающимися ситуации на Корейском полуострове».
Тем не менее 11 декабря в СМИ США появилась информация о том, что в прилегающих к КНДР районах Китая начали строить лагеря беженцев на случай кризиса со ссылкой на ДСП-документы, которые появились в китайском сегменте сети и были посвящены инспектированию приграничных деревень или городов на предмет выбора площадок для строительства. Спикер МИД Лу Кан не подтвердил этот факт, но и не опроверг его, а известный специалист по КНДР, профессор международных стратегических исследований в Центральной партийной школе Коммунистической партии Чжан Ляньгуй назвал строительство лагерей совершенно резонным в рамках подготовки к любому развитию событий. В ситуации общей нервозности тишина и бездействие властей вызывают больше страхов и кривотолков, чем нарочитая суета.
Сюда же — совместные российско-китайские компьютерные командно-штабные учения по противоракетной обороне (ПРО) «Воздушно-космическая безопасность-2017». Таковые прошли с 11 по 16 декабря на базе Научно-исследовательского института ПВО и ПРО академии ВВС Народно-освободительной армии Китая (НОАК): российские и китайские группировки ПВО вместе отражали ракетные угрозы со стороны «третьих стран», чтобы, если на полуострове разразится конфликт, чужое «высокоточное оружие» не залетело бы через границу. Также отрабатывались «различные варианты взаимодействия органов управления с использованием российских и китайских сил и средств ПВО-ПРО».
Подводя итог данному периоду китайско-северокорейских отношений, можно сделать вывод о том, что радикального поворота в сторону мира с Югом и охлаждения с Севером все-таки не произошло. Маркером подобного поведения была бы как минимум более жесткая реакция на ракетный пуск КНДР. Здесь же, скорее, можно сказать, что, подобно тому, как сентябрьские действия КНДР перегнули палку и вызвали раздражение Пекина, действия США в ноябре, похоже, вызвали аналогичное раздражение, и потому ответный ход КНДР не вызвал (пока) дополнительного закручивания гаек. Скорее можно говорить о том, что, продолжая преследовать собственные интересы, Пекин сделал несколько шагов навстречу Сеулу, но это не тождественно существенному удалению от Пхеньяна. Конечно, если Северная Корея и дальше будет совершать необдуманные действия, это будет вызывать соответствующую реакцию Пекина, однако то же самое можно сказать и о действиях США, откровенно обостряющих ситуацию в регионе.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
