Поводом к серии данных материалов стало известное высказывание президента США Д. Трампа о том, что «хорошее общение с человеком-ракетой не работало на протяжении 25 лет» и мирный диалог не сможет нейтрализовать агрессию КНДР. С похожими заявлениями выступают и южнокорейские правые. Так, 26 октября председатель оппозиционной партии Свободная Корея Хон Чжун Пхё, выступая перед журналистами в США, подчеркнул, что северокорейская политика Вашингтона, проводимая 25 лет, оказалась неудачной, и более нет смысла её применять.
Но посмотрим, насколько это общение было хорошим и насколько верен тезис о том, что с 1992 года все попытки урегулировать ядерную проблему Корейского полуострова разбивались о северокорейское вероломство, разбирая каждый кейс в этой истории. При этом мы не будем углубляться в историю, вспоминая, скажем, 1958 год, когда США разместили в РК свое тактическое ядерное оружие. Отметим только то, что с этого времени не имеющая своего ЯО КНДР находилась в американском ядерном прицеле. Это противоречит тезису о том, что неядерная страна не должна быть потенциальным объектом применения ядерного оружия. Кроме того, размещение ЯО на полуострове сделало ничтожным соглашение о перемирии 1953 г., где размещение новых видов вооружения также было запрещено параграфом 13 (д).
В начале 1990-х годов в США начались дискуссии о том, есть ли в Северной Корее ядерная программа и если есть, то насколько она успешна. Тема северокорейского ядерного оружия сопровождалась рассуждениями о психическом здоровье Ким Ир Сена и Ким Чен Ира — первый представлялся старым маразматиком, второй – молодым параноиком, ядерное оружие в руках которых являлось самой страшной угрозой миру. При этом журналисты постоянно писали об отказе Северной Кореи сотрудничать, хотя в течение мая 1992 – февраля 1993 гг. Пхеньян разрешил шесть инспекций объекта в Ёнбёне по линии МАГАТЭ.
Для США и их союзников первый виток ядерного кризиса начался 12 марта 1993 г., когда Северная Корея заявила, что собирается выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), после чего была объявлена главнейшей угрозой американской безопасности. Однако для КНДР кризис начался в конце февраля, когда стало известно, что часть стратегического ядерного оружия США переориентирована с СССР на Северную Корею.
Рассмотрим в связи с этим юридическую сторону вопроса о том, имела ли КНДР право выйти из ДНЯО. Договор о нераспространении ядерного оружия был подписан в 1968 г. и вступил в силу в 1970 г., закрепив статус ядерных держав за пятью государствами (Великобритания, США, Китай, Россия и Франция). Все прочие страны-подписанты лишались права создавать или приобретать оружие массового уничтожения, а члены ядерного клуба обязались не передавать ядерных технологий не обладающим ядерным оружием странам и добиваться полной ликвидации ядерных арсеналов. В 1995 г. срок действия Договора был продлен бессрочно, и вне сферы его действия остаются только Израиль, Индия и Пакистан. Израиль обуславливает свое присоединение к ДНЯО общим урегулированием кризиса на Ближнем Востоке. Индия и Пакистан рассматривают возможность своего присоединения к ДНЯО исключительно в качестве государств, обладающих ядерным оружием.
Механизм выхода из него предусмотрен. Статья Х часть 1 позволяет выйти из него в случае, если дальнейшее пребывание в нем противоречит интересам национальной безопасности страны. «Каждый Участник настоящего Договора в порядке осуществления государственного суверенитета имеет право выйти из Договора, если он решит, что связанные с содержанием настоящего Договора исключительные обстоятельства поставили под угрозу высшие интересы его страны. О таком выходе он уведомляет за три месяца всех Участников Договора и Совет Безопасности Организации Объединенных Наций. В таком уведомлении должно содержаться заявление об исключительных обстоятельствах, которые он рассматривает как поставившие под угрозу его высшие интересы».
Поэтому вопрос именно в том, являются ли эти обстоятельства исключительными. КНДР считает, что постоянная угроза применения ЯО со стороны США – резонный повод завести собственное оружие. В 1996 г. Международный суд в Гааге признал применение или угрозу применения ядерного оружия «безусловным злом». Однако по вопросу использования ЯО для самообороны в ситуации угрозы самому существованию государства решение вынесено не было. Поэтому целый ряд ученых, как российских, так и зарубежных, полагает, что раз условия Договора включали в себя возможность разорвать его в случае ядерной угрозы суверенитету страны, КНДР имела право так поступить.
К новому витку активных действий КНДР подтолкнуло желание США провести еще одну серию инспекций в сочетании с активной демонстрацией американцами неверия в искренность КНДР. США и их союзники заявляли, что проведённые в 1992 — 1993 гг. инспекторами МАГАТЭ проверки северокорейских ядерных объектов выявили большие расхождения между данными, предоставленными КНДР, и результатами, полученными инспекторами Агентства, по данным которых было переработано значительно большее количество облучённого урана и скрыто значительное количество выделенного плутония. Кроме того, северные корейцы отказались показать международным инспекторам два сооружения, заявив, что они являются военными и не подлежат контролю со стороны МАГАТЭ.
Запахло порохом, но когда Клинтон уже был принципиально готов к военному конфликту, ему представили прогноз о предполагаемых потерях в течение первых трех месяцев: 52 тысячи американских солдат, 490 тысяч южнокорейских плюс «громадное количество» населения КНДР, как военного, так и гражданского. Финансовые потери за этот же период были оценены в более чем 61 млрд долларов, с крайне малой вероятностью того, что разрушенное будет восстановлено. Другой анализ, сделанный представителями американской армии в 1994 г., был еще более пугающим — около миллиона жертв, в том числе 100 тысяч американцев. После этого «югославский сценарий» был пересмотрен и начались первые шаги к решению проблемы.
В ответ на изменение подхода в июле 1993 г., Пхеньян предложил заменить урановый реактор на американский реактор на легкой воде. В ноябре 1993 г. предложил пакетные решения, а в мае 1994 г. попытался подстегнуть Соединенные Штаты тем, что временно закрыл реактор и изъял из него 8 тыс. стержней — то ли в качестве жеста доброй воли, то ли для переработки их в военных целях.
Ответом был июльский визит экс-президента Картера в Пхеньян, который ускорил развитие событий и привел к подписанию 21 октября 1994 г. Рамочного соглашения (Agreed Framework). Впервые в корейской истории серьезная проблема была разрешена дипломатическим путем.
Что входило в Рамочное соглашение и как оно соблюдалось, мы поговорим в следующем тексте, а сейчас хочется обсудить тезис о том, что КНДР сначала вошла в ДНЯО, чтобы получить важные данные для развития ядерной программы, а затем его покинула. Этот прецедент отличает случай КНДР от Индии или Пакистана, которые в ДНЯО не входили, и потому часто используется критиками Пхеньяна.
Однако на эту критику есть два контраргумента. Первый – это то, что у КНДР было право выйти из договора, как только стало известно, что страна является целью стратегических ядерных сил США. То, что это было сделано позднее, на втором витке кризиса, не подчеркивает коварство Севера – ибо угроза ядерной атаки по-прежнему оставалась.
Второй момент – если внимательно разобрать источники, на которых КНДР строила (на том этапе) свою ядерную программу, то членство в ДНЯО не сыграло решающей роли. Так, компания British Nuclear Fuels разместила в конце 1950-х гг. всю документацию о дизайне своего реактора в открытом доступе, и любой специалист в области ядерной физики мог легко воспользоваться ею. А между тем именно эта модель была основой для реактора в Енбене.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
