Вообще, наблюдая за действиями Мун Чжэ Ина в его первый месяц, многие эксперты отмечают, что его стиль действий и руководства очень похож на стиль экс-президента Но, при котором Мун был главой администрации. Он ставит на ключевые посты людей времен Но Му Хена и иногда использует его термины; он демонстрирует сходный популизм и даже носит характерную соломенную шляпу, которая была частью имиджа Но.
Между тем, с точки зрения автора, если новый президент РК окажется копией Но Му Хена, его и все левое движение ждет не меньший провал или скандал, чем тот, которым закончилось правление Пак Кын Хе. Почему это так?
Хотя в корейской истории автор более симпатизирует левым и даже считается некоторыми просеверокорейским, итоги правления Но Му Хена он оценивает крайне негативно, несмотря на то, что во внешней политике он более или менее продолжал левый курс Ким Дэ Чжуна и политику «солнечного тепла», попытался пересмотреть много расхожих исторических мифов, создав комиссию по национальному примирению и много сделал для улучшения прав женщин. В остальном он, увы, оказался классическим «мелким человеком» по Конфуцию, и автор хочет напомнить аудитории, чем «президент в соломенной шляпе» запомнился настолько, что после него представитель консерваторов победил с почти таким же разрывом, что и Мун Чжэ Ин.
Агрессивное невежество и стиль руководства «разрушим все старое, а потом как-нибудь все наладится». Но Му Хен постоянно позиционировал себя как человека, который «в гимназиях не обучался, но, тем не менее, преуспел». Кичась этим и третируя образованных людей, Но всегда бравировал отсутствием высшего образования и даже написал одиозную книгу «Корея выживет, даже если исчезнет Сеульский университет!».
В результате многие назначенцы Но Му Хёна напоминали героев ранней перестройки сочетанием отсутствия серьезного опыта практического руководства и яростного задора в желании разрушить старые традиции без четко сформулированной позитивной программы того, что должно быть на их месте. Достаточно вспомнить такие проекты, как перенос столицы в специально отстроенный город в центре Кореи или предложение ввести английский в качестве второго официального языка страны. Вместо конкретного и целостного курса миру был явлен сбор пожеланий масс в рамках «правительства широкого участия», по сути означающий: «Предлагайте ваши идеи, у правительства своих нет».
Немудрено, что через год после его интронизации из 19 министров Кабинета на своих постах остались только 3 и именно с того времени средний стаж министра на должности составлял чуть больше года.
Даже популистские законы оборачивались проблемами. Так, когда был принят закон о постепенном введении в стране пятидневной рабочей недели и увеличении продолжительности отпусков, его утверждение встретило бурный протест профсоюзов, поскольку закон не запрещал предпринимателям уменьшать работникам зарплату пропорционально сокращению рабочего времени.
Итогами внутренней политики Но стали подорожание жилья, рост безработицы (30% выпускников ВУЗ-ов не могли найти работу, а 60% имели непостоянные заработки; такие же непостоянные заработки имела половина рабочих) и увеличение пропасти между бедными и богатыми, которые к концу его правления волновали население куда больше чем развитие межкорейского диалога и радикально противоречили предвыборным обещаниям «президента из народа». В результате на выборах 2007 г. консерватор Ли Мён Бак получил 48,7% голосов и почти в два раза опередил своего противника от «левых», за которого проголосовали только 26,2% избирателей.
Предательство соратников. Но Му Хён пришел к власти как человек Ким Дэ Чжуна, с которым до президентских выборов 2002 г. его связывали очень тесные отношения. Однако, став президентом, он не только отошел от старого окружения Ким Дэ Чжуна и сформировал собственную партию, но и быстро покончил с окружением названного отца. И если на лауреата Нобелевской премии мира поднять руку он опасался, то все близкие Киму люди, все представители его старой гвардии, были благополучно им посажены: особенно стоит вспомнить дело Пак Чи Вона, ныне одного из руководителей Народной партии. Бывший руководитель администрации Ким Дэ Чжуна обвинялся в том, что вымогал у компании «Хёндэ» 15 млрд вон, которые были направлены в КНДР в качестве тайной оплаты за проведение Пхеньянского саммита 2000 г. Процесс был начат еще в правление Ким Дэ Чжуна представителями оппозиционной партии, которые рассчитывали на то, что «дело о купленном саммите» сыграет свою роль на президентских выборах. Этого не произошло, но придя к власти, Ро Му Хён убил двух зайцев: избавился от внутрипартийной оппозиции и кинул кость своим противникам, одновременно сыграв роль честного и объективного президента, для которого справедливость важнее личных пристрастий.
Суд признал, что действия Пака по организации перевода денег на Север были совершены из государственных интересов, но хотя обвинение было построено на косвенных уликах и показаниях ненадежных свидетелей, Пак был приговорен к 12 годам лишения свободы, поскольку не проявил признаков раскаяния и отрицал свою вину.
Похожая ситуация была с молодежью и интернетом. Вначале сторонники Но устроили борьбу с педофилами и активно вывешивали списки подозреваемых в сексуальных домогательствах, причем подозреваемые там мешались с осужденными, а реальные насильники — с теми, кто просто кого-то схватил за интимные места. Раскрутившись на поддержке интернет-аудитории, Но Му Хен проскочил в закрывающиеся двери именно благодаря тому, что во второй половине дня голосования, когда стало понятно, что консерваторы ведут, его сторонники устроили «мобилизацию в сети» и вытащили молодежь на голосование. Однако именно при Но правила сетевого общения были ужесточены: в частности, введен «интернет по паспорту» — формально для борьбы с кибертроллингом, на деле — для того, чтобы никто не воспользовался этим же приемом против новой власти. И, кстати, когда в 2005 году в Ираке убили корейского заложника, соцсети, включая LiveJournal, были благополучно заблокированы.
Напускной антиамериканизм в сочетании с крайней степенью низкопоклонства перед «ценностями глобализации». Во время президентской гонки, Но Му Хен активно раскручивал историю с двумя задавленными БТР США школьницами, устроив массовую антиамериканскую истерию. Но разве что-то для восстановления справедливости было сделано? Нет, как только в январе 2003 г. представители американских деловых кругов известили корейских коллег о том, что рейтинг доверия к Южной Корее вскоре будет понижен, и среди причин этого повышенного риска – рост антиамериканизма в РК в сочетании со слухами о том, что данная тенденция прямо поддерживается президентом, протесты немедленно «выключили».
Но Му Хён неоднократно говорил, что его политическими кумирами являются Тони Блэр, Авраам Линкольн и Эндрю Джексон, и не ставил себе в пример ни одного корейского политика. Более того, президент даже сделал себе пластическую операцию по изменению разреза глаз, чтобы больше походить на европейца и меньше – на монголоида. А инаугурация президента прошла не под корейскую мелодию, а под «О Соле мио».
Все помнят, как Но Му Хен заявлял «мы не будем ползать на брюхе перед американцами», и периодически пытался унижать американских военных на дипломатических мероприятиях. Вот только в апреле 2003 г. именно он оказался тем президентом, после Пак Чон Хи, который послал южнокорейские войска в помощь американским. За четыре года и три месяца в Ираке и Кувейте отслужили 18 тысяч корейских солдат: третий по численности контингент военных после США и Великобритании, а решение о выводе войск было принято уже в 2008 г., при консерваторах.
И кстати: когда из-за этого летом 2004 г. в Ираке похитили, а потом убили южнокорейского заложника, руководство страны объявило, что не намерено отказываться от увеличения своего военного присутствия в Ираке, и направило туда еще 3 000 солдат. Тех, кто пытался критиковать власть, «уличили» в непатриотизме, а вся «неавторизованная» информация по этому делу была вычищена даже из интернета. Представителей молодежи, которые «скачали» видеозапись казни, обвинили в распространении идеологически вредной информации и подвергли значительному штрафу.
Политические репрессии в отношении «членов семей врагов народа». В правление Но Му Хена быть консерватором означало примерно столько же проблем в жизни и карьере, как ранее — быть диссидентом. Те, чья точка зрения не отвечала генеральной линии, подвергались существенному давлению. Но это еще цветочки по сравнению с тем, как президент-демократ попытался вернуться к практике политических репрессий в рамках Закона о наказании «национальных предателей», чьи отцы или деды занимали какие-то посты в колониальный период. При этом закон должен был иметь обратную силу и распространялся не только на самих коллаборационистов, но и их потомков. Под его удар попадали как Пак Кын Хе, которая к этому времени стала одним из ведущих лидеров консерваторов, так и руководители ряда чеболь, чье благосостояние начало складываться еще до 1945 г. «Членов семей врагов народа» не удалось покарать только потому, что, во-первых, неправильные родители оказались и у большинства соратников Но Му Хена, а, во-вторых, международное сообщество и левые круги решили, что наказание детей за грехи отцов (включая тюремные сроки и конфискацию имущества), это все-таки слишком.
Использование травли и доведения до самоубийства как способ политической борьбы. В случае Но Му Хена я могу вспомнить минимум три подобных случая: выигравший у Но выборы мэра Пусана Ан Сан Ён, которого президент неоднократно пытался привлечь на свою сторону и заставить его обеспечить поддержку в родном для него Пусанском регионе; руководитель компании Хёндэ Чон Мон Хун, брат которого, политик, в последний день перед президентскими выборами отказал Но в поддержке; бизнесмен Нам Сон Гук, чья смерть подстегнула неудачную попытку импичмента. Во всех этих случаях публичная травля, инициатором которой был лично президент, не стеснявшийся употреблять бранные высказывания, привела к самоубийству тех, кого травили, после чего дела о коррупции прекращались в связи со смертями подозреваемых и вопрос «а был ли мальчик» так и оставался открытым.
Наконец, вспомним ситуацию, в итоге которой из жизни ушел сам Но Му Хен. Самоубийство случилось перед тем, как Но и его жена должны были отвечать на очередную серию вопросов прокуратуры. Человек, строивший свою избирательную и президентскую кампанию на принципе «голосуйте за нашего кандидата, он еще ничего не украл» (позднее — «окружение президента все равно ворует в десять раз меньше, чем его противники»), должен быть безупречен. Потому что запрос на борьбу с коррупцией (то самое «не врать и не воровать») работает только тогда, когда провозглашающий этот лозунг действительно не врет и не ворует. А не когда, как выясняется, он «принимает инвестиции в семейный бизнес» на 6 млн долларов минимум. Заметим, что с доказательной базой в этом процессе все было значительно яснее, чем с историей о выгоде, которую получала Пак Кын Хе: улики указывали на то, что президент не мог не знать о происходящем, тем более что взяткодатель был его старым другом и спонсором его политической кампании.
Немудрено, что, согласно одному из слухов, в который, правда, лично я не верю, ему помогли упасть со скалы собственные соратники, для которых мертвый мученик был куда предпочтительнее живого осужденного: с учетом суммы взяток и образа «честного простого парня», который лепил Но Му Хён, успешный антикоррупционный процесс против него немедленно превратился бы в процесс против всего левого движения и всего того, что он олицетворял. Во время выборов 2017 г. консерваторы даже пытались разыграть эту карту, обвиняя в убийстве лично Муна.
Оттого автор надеется на то, что новый лидер Южной Кореи сможет «убить Но Му Хена в себе», иначе у него есть шанс оказаться «худшим президентом в истории страны» еще раньше, чем Пак Кын Хе. Страна изменилось, гражданское общество выросло и попытки повторить стиль десятилетней давности могут привести к очень печальным последствиям.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
