Политизация проблемы терроризма на саммите БРИКС

Борьба с терроризмом становится ключевой проблемой для всех стран мира, и то, что к ней было обращено внимание участников 8-го саммита БРИКС, вполне закономерно. Но у Индии был особый интерес заострить на ней внимание после совершенного террористами из радикальной группировки «Джаиш-э-Мохаммад» («Воинство Мухаммеда») нападения на расположение индийского пехотного батальона близ города Ури в 10 км от Линии Коридора в штате Кашмир 18 сентября. Ответственность в гибели 18 своих военнослужащих Индия возложила на Пакистан, который, по её мнению, оказывает поддержку этим террористам. В своем твиттере Раджинат Сингх, министр внутренних дел, охарактеризовал атаку как трансграничное вторжение боевиков, подготовленных и вооруженных Пакистаном, и назвал его «террористическим государством». Выступая на 71-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН, представитель Индии заострил вопрос о поддержке Пакистаном трансграничного терроризма, что имеет не только региональные, но и глобальные последствия.

Индия ответила на нападение террористов точечным ударом по их базам на подконтрольной Пакистану части Кашмира, в ходе которого было уничтожено семь укрытий боевиков, ликвидировано более 35 экстремистов. Несмотря на протесты Пакистана, мировая общественность не осудила эти действия Индии.

Отношения между странами вышли на новый виток конфронтации, в которой оказались вовлечены и страны БРИКС. Проблема терроризма, поставленная на повестку дня Нарендрой Моди на саммите,(а она требовала осуждения Пакистана) оказалась не такой простой в своем решении, поскольку затрагивала интересы других участников организации, прежде всего России и Китая. Открывая встречу, Н.Моди заявил: «В нашем регионе терроризм представляет большую угрозу для мира, безопасности и развития. Трагично то, что носителем терроризма является страна, расположенная по соседству с Индией. И террор, распространившийся во всем мире, связан с этой «плавучей базой». БРИКС должна единодушно противодействовать этой угрозе». Ещё ранее на встрече G20 5 сентября Н.Моди призвал к изоляции и наказанию тех, кто спонсирует и поддерживает терроризм.

Таким образом, обсуждая проблему терроризма, страны БРИКС де факто должны были ответить на вопрос, кого они поддерживают больше ­ Индию или Пакистан в их борьбе за лидерство в Южной Азии.

Несмотря на проведенные незадолго до саммита российско-пакистанские военные учения, Н.Моди решил не только не заострять на этом внимание, но приложил все усилия к тому, чтобы заручиться поддержкой России, которую он назвал (по-русски) «старым другом», и выразил ей признательность за безоговорочное осуждение террористической атаки на армейскую базу в Ури. В Совместном заявлении по итогам визита Президента Российской Федерации В.В.Путина в Республику Индию от 15 октября 2016 г. говорится, что стороны подчеркнули необходимость недопущения возникновения «тихих гаваней» террористов. Хотя такая формулировка носит достаточно расплывчатый характер и не указывает напрямую на Пакистан как на «тихую гавань» террористов, однако Индия осталась ею удовлетворена. Отвечая на вопросы журналистов относительно военных связей между Россией и Пакистаном, первый заместитель министра иностранных дел Индии С.Джайшанкар заявил, что Россия не будет делать ничего, что может навредить интересам Индии. Между Россией и Индией существует полное взаимопонимание. На саммите это нашло конкретное подтверждение в укреплении военно-технического и экономического сотрудничества между странами.

Что касается Китая, то его позиция в отношении причастности Пакистана к террористической атаке на Индию была заявлена ещё ранее, когда он заблокировал выдвинутое Индией предложение о включении Масуда Азхара, укрывающегося в Пакистане лидера «Джаиш-э-Мохаммад», в список международных террористов, объявленных ООН вне закона. Индийская сторона считает его ответственным за целый ряд террористических атак на территории страны, включая совершенное 13 декабря 2001 г. нападение на парламент и 2 января 2016 г. – на авиабазу в г. Патханкот.

Дело, конечно, не в фигуре Масуда Азхара. Как было официально заявлено, «Китай выступает против всех форм терроризма. Не должно быть двойных стандартов в противодействии терроризму. Но также недопустимо использовать борьбу с терроризмом как предлог для достижения политических целей».

Действие КНР продиктовано чисто прагматичными экономическими и политическими соображениями, лежащими в основе её сближения с Пакистаном. В политическом плане Китай стремится использовать Пакистан в качестве геополитического игрока, способного противостоять усилению влияния Индии в Южной Азии, и как связующее звено с исламским миром. Вызывает опасения у китайского руководства и расширение военного сотрудничества между Индией и США, что может негативно сказаться на планах Китая в Индийском океане. В дополнение к геополитическому соперничеству между Китаем и Индией раздражающим фактором в их отношениях является и покровительство, оказываемое Индией Далай-ламе. В экономическом плане Пакистан представляет интерес для Китая в реализации его амбициозной инициативы «Один пояс и одна дорога».

И хотя Н.Моди пытался убедить Си Цзиньпина в том, что у Индии и Китая, которые являются «жертвами терроризма», не должно быть различий в подходе к его противодействию, тем не менее китайский лидер в своей 10-минутной речи на саммите, признав растущую угрозу терроризма и осудив все его формы, ограничился заявлением о необходимости укрепления диалога по проблеме безопасности и партнерства в регионе. Позиция Китая по Масуду Азхаре осталась неизменной.

Попытки Индии политизировать проблему терроризма на саммите БРИКС в целях политической изоляции Пакистана как страны «предоставляющей убежище для террористов и вооружающей их», не увенчались успехом. Лидеры пятерки сохранили разумный нейтралитет и проявили политическую дальновидность, чтобы не обострять обстановку в Южной Азии, чем могут воспользоваться террористы для активизации своей деятельности.

Наталия Рогожина, доктор политических наук, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».