Фото: Rostend
Первые семеро были гончар, парикмахер, брадобрей, шофер, садовник, социальный работник и Учитель, тот, кто собрал, объединил их и стал муршидом-наставником. Они арендовали комнатку в частной конторе в Исмаилии, тогда в самом вестернизированном городе Египта, встречались по вечерам, читали Коран, хадисы, комментарии к ним, труды богословов и просветителей, книги по истории ислама, об исламских правилах ведения диспутов, проповедей и многое другое. К их кружку стали присоединяться знакомые и друзья, имевшие, как правило, светское и религиозное образование, появились ученики. Через два месяца их стало 70. Они называли себя братья-мусульмане — перефразирование из айта (49:10(10) Корана: «Верующие, ведь, братья», в котором заложена идея всемирного единства исламской общины. Так, в марте 1928 г. появилось религиозно-просветительское объединение, которое на протяжении последующих 80 лет выросло в движение, которому судьба уготовила (возможно, и несколько неожиданно для его активистов) оказаться у руля управления ведущей страны арабского мира.
Пробудившаяся из жертвенного пламени два года тому назад «арабская весна» стала точкой отсчета нового времени для всего исламского мира, она еще пока только набирает силу и распространяется вглубь и вширь. Циклы истории развертываются по своим категориям времени. И, как всякое новое, этот процесс распространения арабских революций идет в острой ожесточенной борьбе, на разных скоростях, в разных формах. Общим является четко обозначенная социальная направленность массовых выступлений, которые продолжаются почти во всех государствах Ближнего Востока. Другой и важнейшей характерной особенностью арабских революций стало выдвижение на авансцену исламских партий и движений.
В январе с. г., когда кровопролитные события развернулись в Мали и в Алжире, первые сообщения поступали под ставшим зловещим и ассоциируемым с террором и смертью заголовком — исламизм.
Слово «исламизм» в последнее десятилетие черной тенью покрывает все, что связано с религией ислам. Тут в одну груду сбрасывают кочующих, блуждающих за запахом крови террористов всех мастей, национальностей, к которым примыкают и вовсе не мусульмане, а действительные «неверные», те, идол которых война и убийства, для которых потребностью, как пища, стало насилие и лицезрение смерти. Под эту тень норовят затолкать и миллионы простых людей, выбравших в качестве духовного ориентира нормы и традиции ислама. Распустившаяся пышным цветом исламофобия источает запах страха и паники, и на ее почве вырастают самые фанатичные идеи и дела.
«Призрак исламского халифата бродит по Европе, а к власти в Египте уже пришли исламисты, — это победа политического ислама», — угрожающе предупреждают многие СМИ и не затрудняют себя задачей уяснить, что конкретно под этим имеется в виду. Точного определения этого явления пока нет, и выработка его на сегодняшний момент крайне сложна, ибо в настоящее время существует несколько сотен только крупных исламских организаций, не говоря уже о многочисленных небольших и малых группах. В их концепциях, целях, методах работы, структурных принципах существует очень большой разброс — от крайне радикальных, экстремистских до умеренных и пассивно консервативных. Разобраться в особенностях, особенно в том, что касается теологических и теоретических аспектов деятельности исламских объединений, эволюции на протяжении последних лет, что чрезвычайно важно для определения их места в политической жизни, очень непросто, это требует кропотливого трудоемкого, академического исследования. Проще, а для определенных политических кругов выгоднее, прикрыть этот феномен под «шатром» политического ислама и придать ему ореол пугала, во всяком случае, максимально насторожить мировое общественное мнение.
Особое значение в этом плане имеют события в Египте как традиционно ведущей, центральной, лидирующей в арабском мире стране. Пульс политической жизни Каира отражает общее состояние арабского мира; египетское исламское движение традиционно является головным для других.
Для того, чтобы разглядеть в мозаике современного 80-миллионного Египта основные тенденции развития и контуры будущего, вероятно, надо взять в качестве ключа рассмотрение обстоятельств и предпосылок, в результате которых на волне революции к рычагам управления страной в ходе демократического процесса выборов пришли не светские политические партии, хотя они имеют давние традиции и большой опыт на протяжении ХХ-го столетия, а представители исламских движений.
К январю прошлого года в результате шестинедельных трех фаз парламентских выборов в Национальное собрание (всего 498 членов) большинство мест — 73% — получили два исламских объединения: движение «Братья-мусульмане» 235 (42%) и партия ан-Нур — 121 (24,3%).
30 июня 2012 г. принес присягу 60-летний Мухаммед Мурси, по профессии инженер, преподаватель университета в городе Заказик, один из руководителей движения «Братья-мусульмане», избранный в июне 2011 г. председателем «Партии свободы и справедливости» — его политического крыла. Он — первый за 1000 лет и после 60 лет военной власти избранный глава государства, пятый президент республики после 1952 г. Он — первый в Египте президент, не имеющий военной карьеры, и первый, представляющий движение «Братья-мусульмане».
Неожиданный, как считают, приход исламской партии к управлению страной вызвал недоумение, растерянность даже в Египте. Одни обвиняют «Братьев» в том, что они воспользовались общей неразберихой и присвоили себе плоды народных выступлений. Другие утверждают, что режим Х. Мубарака настолько подавлял демократическую жизнь и парализовал все политические партии, что когда его верхушка была сметена, не оказалось достаточно организованной силы, чтобы заполнить образовавшийся вакуум власти, кроме «Братьев», и они это оперативно сделали.
Эти утверждения не лишены логики, но фрагментарны, ибо замыкаются на конкретном историческом моменте, упуская из виду тот факт, что успех движения «Братья-мусульмане» на парламентских и президентских выборах — не только лишь стечение обстоятельств, но и показатель степени их популярности и влияния в египетском обществе.
И, как представляется, вряд ли можно понять и оценить деятельность сегодняшнего египетского руководства без прослеживания истории возникновения этого исламского движения, его реформирования, адаптации к изменяющимся условиям, опыта взаимодействия с другими партиями и властью. Это действительно сложный процесс формирования политической религиозной структуры, в которой преломились в разных ракурсах история и состояние современного египетского общества.
Продолжение следует…
Рогова Марина Васильевна, сотрудник Центра партнерства цивилизаций, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
