Едва ли значительная часть этих боевиков действительно сочувствует задачам ИГ: стирания границ нынешних «искусственных» государств ради создания «истинного» исламского государства. Большинство боевиков – это ливанцы, цель которых – отстаивание интересов ливанских суннитов, сохранение суннитской идентичности северных районов и противостояние шиитской «экспансии». Они, по-видимому, считают, что прошиитские небольшие вооруженные группы, появившиеся относительно недавно в районе Триполи, и ливанская армия действуют заодно, и тем самым, противостояние армии становится, в конечном счете, «делом чести» для этих людей.
Спекуляции на вопросе суннитского присутствия в т.н. большом Триполи и мухафазе Аккар уже имеют серьезные последствия: число сомневающихся во внеконфессиональном принципе ливанской армии растет. В условиях активно действующих в районах размещения сирийских беженцев эмиссаров-халифатистов, а также доминирующих антипатий к сирийскому режиму среди беженцев (составляющих около четверти всего населения Ливана), такие настроения чреваты взрывом.
Не секрет, что у части сирийцев-беженцев симпатии к т.н. вооруженной сирийской оппозиции трансформируются постепенно в симпатии к исламистам из ИГ. Об этом открыто заявлял спикер ливанского парламента Н. Берри, и проявления этих симпатий уже имели место в ходе настоящих военных действий за г. Эрсаль в августе-сентябре с.г. Так, за участие в нападении на Эрсаль в начале августа под следствием оказались 43 гражданина Сирии. Об усилении симпатий сирийцев, размещенных вокруг Эрсаля (более 47 тыс. чел.) говорит и ливанский премьер Т. Салям. Острота этого вопроса особо подчеркивалась им на встрече в Германии 28 октября с.г. в рамках конференции по проблемам сирийских беженцев.
Боевые операции ливанских ВС совместно с отрядами Хизбаллы позволили отстоять Эрсаль, однако вылазки боевиков в северной и восточной частях долины Бекаа не прекращаются. Исламисты используют захваченных солдат для выторговывания, например, обещаний не усиливать дислоцированные в этом районе воинские подразделения, а также требуют обмена пленных на заключенных в тюрьмах (например, в Румии) исламистов. Для подтверждения серьезности своих угроз они устраивают демонстративные казни пленных военнослужащих.
Традиционные ливанские общины уже привыкли в критические для страны времена пытаться отстаивать свои права, собирая вооруженные ополчения. Так, еще одной из примет времени стала активизация друзской военизированной организации «Даи Аммар». Она уже насчитывает несколько сотен бойцов и готова защищать друзские земли в мухафазе Шуф, южнее столицы.
Возрождение ветхой идеи о возможности самозащиты конфессиональных общин представляет собой, по сути, отчаянную попытку сделать что-то для безопасности своих единоверцев. Она представляется действительно актом отчаяния и разочарования, не просто лишенной здравого смысла, но и вообще странной в свете колоссальных усилий, направленных на усиление роли армии и подъема ее авторитета среди населения. В свое время экс-президент М. Слейман сделал очень многое для этого, и это несмотря на очень деликатную задачу – в попытках усилить ВС Ливана не противопоставить армию и т.н. Сопротивление (т.е. Хизбаллу и др.).
Нынешние призывы к странам-спонсорам о финансовом содействии укреплению ВС, кажется, имеют успех. Еще в августе Саудовская Аравия через С. Харири пообещала выделить 1 млрд долл. на переоснащение ливанской армии. На заседаниях Генассамблеи ООН в сентябре глава ливанского правительства поднимал вопрос о необходимости оказания Ливану помощи в борьбе с исламистами. Эта же тема была в числе прочих и на упомянутой встрече Т. Саляма в Берлине 28-29 октября, причем была обещана помощь в 650 млн долл. Подобные обращения за помощью ливанским ВС звучат из уст министра иностранных дел Дж. Басиля и спикера Н. Берри.
Помощь ливанской армии действительно поступает. Но, несмотря на это, различные ливанские конфессиональные общины ощущают мрачную перспективу прямого столкновения с халифатистской угрозой. О панике среди ливанцев речь, конечно, не идет, но вот что по-настоящему заставляет их беспокоиться — это непростительная сейчас политическая неразбериха.
Что же в таких условиях происходит на политической арене? Логично было бы ожидать попыток консолидации политического бомонда, активности по нахождению точек соприкосновения интересов представляемых политиками общин и кланов. Вместо этого имеет место совершенно неуместная неуступчивость, неготовность идти на компромисс. С мая с.г. президентское кресло остается вакантным. Срок полномочий Совета депутатов истек еще в июне 2013 г. и был продлен на 17 месяцев. К запланированным на ноябрь с.г. парламентским выборам страна не готова, поскольку не принят новый избирательный закон, что было предписано на этот дополнительный период. К тому же ряд ведущих партий из коалиции 14 марта готовы назначить дату парламентских выборов не раньше, чем будет избран президент, очередная (14-я!) попытка избрать которого была сорвана парламентариями.
Надежда на избрание президента все же забрезжила: ряд ключевых политиков якобы согласился с компромиссной фигурой экс-главы МИДа Ж. Обейда. Но пока неясно, уступит ли, наконец, лидер блока «Изменение и реформа», входящего в коалицию «8 марта», и согласится ли основатель СПД М. Аун пойти на компромисс в этом вопросе.
В любом случае, выбранный ведущими ливанскими политиками бескомпромиссный стиль взаимоотношений, темпы реагирования на внешние угрозы и выработки программ по решению колоссальных внутриполитических проблем не могут быть названы адекватными. Обстоятельства явно диктуют Ливану необходимость своевременного проведения реформ и мобильного реагирования на текущие вызовы. Иначе — не было бы поздно.
Алексей Сарабьев, кандидат исторических наук, заведующий научно-идательским отделом Института Востоковедения РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
