И хотя для автора эта история находится где-то на уровне разговоров о том, что в КНДР запретили велосипеды, женские брюки и все мужские прически кроме кимченыновской, разберем эту историю подробнее.
Основным источником информации для СМИ послужила статья в «Вашингтон Пост», которая отнеслась к новости довольно осторожно, поскольку автором данного сообщения является южнокорейская газета «Чосон Ильбо», которую читателям «Нового восточного обозрения» представлять не надо, поскольку теперь даже западные издания периодически пеняют ей на «историю» «расстрелянной любовницы Ким Чен Ына», которая полгода спустя оказалась уткой. Несмотря на жалостливые описания казни от «осведомленных источников», «расстрелянная» певица появилась на северокорейском ТВ.
«Вашингтон Пост» довольно подробно объясняет историю возможного запрета. Напомним, что Кэсонский комплекс – это место, где северокорейские рабочие трудятся на южнокорейских предприятиях мелкого и среднего бизнеса, требующего низкоквалифицированной рабочей силы. Хотя по северокорейским меркам они получают очень высокую зарплату, с южнокорейской точки зрения это работа за сущие гроши. Зарплата гастарбайтера из Юго-Восточной Азии, который работает на подобной текстильной фабрике в Сеуле, примерно в 10 раз выше, чем у северокорейца в Кэсоне. Но даже в этой ситуации южнокорейские хозяева предпочитают выкручиваться и не платить «лишнего».
Например, как минимум с 2012 г., если не раньше, сверхурочные работы оплачивались не деньгами, а дополнительным пайком, причем паёк этот состоял не из «еды первой необходимости», а из этих самых чокопаев. Обычно оплата за сверхурочные составляла до 12 печенек в зависимости от щедрости нанимателя, но в среднем 2-3. Мягко говоря, это очень выгодный способ оплаты, учитывая что в Южной Корее цена коробки, содержащей 24 пая, составляет около 5 долларов.
На взгляд автора, это печенье относится к продукции не столько пищевой, сколько химической промышленности, но умелая пиар-политика сделала из него символ «южнокорейской вкусняшки», которая активно распространяется и за пределами РК. Результатом такой «пищевой политики» стало то, что южнокорейские работники, по словам американской газеты (и не только ее) стали приторговывать чокопаем на черном рынке, поскольку его употребление в пищу было таким же «признаком статуса», как когда-то американская жвачка или гамбургер.
В своей статье в 2010 г. «Чосон Ильбо» указывала, что цена одного пая составляет на черном рынке 9,5 долларов, при том, что средняя месячная зарплата северокорейского рабочего в Кэсоне равна 57 долларов. Более того, каждый месяц на черном рынке продавалось почти 2,5 млн. таких паев. И существуют даже специальные рынки, где торгуют только чокопаем. Впрочем, во времена Ли Мён Бака эта газета выдавала и не такое.
По утверждению «Чосон Ильбо», со времени основания Кэсонского комплекса чокопай стал не просто самым популярным южнокорейским продуктом по всей стране, но даже своего рода «неофициальной валютой». Последнее утверждение, правда, не очень-то подтверждается даже показаниями перебежчиков, но как сенсационная новость это звучит весьма неплохо.
Внесли свой вклад в «чокопаизацию» и антисеверокорейские организации, любящие засылать в КНДР воздушные шары, несущие не только антисеверокорейские листовки, но и дешевые (по принципу «На тебе, боже, что мне негоже») доказательства южнокорейского процветания – в первую очередь, все тот же чокопай.
Немудрено, что в глазах, как минимум, части северокорейских силовиков это печенье действительно стало выглядеть частью идеологической диверсии, отчего по КНДР поползли слухи, что оно содержит вредные вещества и не очень-то пригодно для еды. Кстати, если уж на то пошло, в 2008 г. чокопай пытались запретить и в России на том основании, что при его изготовлении используется китайское сухое молоко, совсем не соответствующее российским пищевым стандартам. Как тогда выкрутились южнокорейцы, есть несколько версий, самая политкорректная из которых говорит о том, что им удалось провести грань между оригинальным чокопаем и разными подделками под него.
Но вернемся к настоящему и посмотрим, о чем же пишет «Чосон Ильбо». Во-первых, в самой газетной статье указывается, что запретили чокопай «по всей видимости». Из дальнейшего текста становится ясно, что северокорейские власти предложили южнокорейской стороне подкармливать своих рабочих за сверхурочные не чокопаем, а «более калорийными продуктами». Теперь рабочие будут получать сосиски, лапшу быстрого приготовления, порошковый кофе или шоколадные батончики. Некоторые предприниматели даже готовы платить за сверхурочные долларами.
Во-вторых, в статье в «Чосон Ильбо» приводится и иная версия со ссылкой на Министерство объединения РК. Согласно ей, сами северокорейские рабочие заявили своим нанимателям, что сыты чокопаем по горло и хотят чего-то еще. Хотя автор статьи абсолютно уверен, что дело, конечно же, не в надоевшем печенье и не в том, что рабочие начали понимать, что их «обувают», а в «желании пхеньянских аппаратчиков уничтожить самый действенный символ проюжнокорейской пропаганды».
Вот такая «история про печенье». Выводы каждый пусть сделает сам. Мы в России уже прошли этап, когда на иностранных предприятиях в 1990-е хозяева позволяли себе расплачиваться с работниками похожим образом. И хорошо, если в Северной Корее эти времена тоже начинают проходить.
А еще стоит задуматься над вопросом о том, как эта история иллюстрирует отношение южан к северянам, и какие проблемы могут возникнуть после объединения, если треть населения страны будет считаться не соотечественниками, а рабами, готовыми вкалывать лишний час за лишний чокопай.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
