Вкратце суть мероприятия такова: в расположенном на границе двух Корей населенном пункте Пханмунчжом прошли межкорейские переговоры на уровне высокопоставленных чиновников. РК представили первый заместитель председателя Совета национальной безопасности Ким Гю Хён, а также сотрудники администрации президента, министерства объединения, аппарата премьер-министра и министерства обороны Юга. От КНДР присутствовал заместитель начальника Фронта национального объединения Вон Дон Ен, а также представители Государственного комитета обороны, Министерства обороны и Комитета по мирному объединению родины.
Тема переговоров была довольно широкой: «обсуждение всех возможных вопросов, представляющих взаимный интерес». Вместе с тем, Южная Корея была намерена сконцентрироваться на получении гарантий нормального проведения встреч членов разделенных семей, которые должны состояться в северокорейском горном курорте Кымгансан 20-25 февраля 2014 г., и добиваться придания мероприятию регулярного характера.
Однако, как сообщает южнокорейское агентство «Ренхап», сторонам не удалось достичь значительного прогресса в разрешении имеющихся разногласий. Хотя стороны общались 14 часов (дольше, чем планировалось, переговоры затянулись до поздней ночи, а главы делегаций провели личную встречу), они так и не смогли договориться хотя бы о совместном заявлении для прессы.
По данным агентства, представители КНДР потребовали перенести грядущие совместные военные маневры РК и США, которые стартуют 24 февраля и продлятся до апреля, провести их после встречи разделенных семей. Южане же заявили, что регулярные учения и встреча родственников — совершенно разные вопросы, которые нельзя увязывать, отчего высока вероятность того, что встреча членов разделенных семей будет отложена. Затем южане потребовали от своих оппонентов «действиями показать свое намерение идти по пути ядерного разоружения», и теперь парировали уже северяне — «ядерная проблема не является вопросом, который будет обсуждаться между Югом и Севером».
Мяч снова оказался на стороне КНДР в форме требования оказать воздействие на СМИ и НГО, дабы те перестали столь жестко критиковать действия, строй и руководство Севера. Ответ южан тоже был предсказуем — правительство не имеет права вмешиваться в деятельность свободной прессы. Однако, и в Сеуле это специально отметили, северяне не требовали отмены введенных 24 мая 2010 года южнокорейских санкций против КНДР и возобновления проекта сотрудничества на горном курорте Кымгансан.
Второй раунд переговоров продолжил курс первого и порадовал тем, что встреча разделённых корейских семей все-таки начнётся 20 февраля и пройдёт по ранее согласованному плану, а не будет, как казалось по итогам первого дня, отложена на неопределенный срок. Ещё «стороны договорились проводить обсуждение вопросов, представляющих взаимный интерес, а также контакты на высоком уровне». Означать это может разное – от «мы договорились договариваться» до скрытой подготовки к саммиту руководителей двух стран.
Выступая на пресс-конференции, Ким Гю Хен сообщил журналистам, что обе части Корейского полуострова намерены провести встречу членов разделенных семей в соответствии с коммюнике из трех пунктов, которое было оглашено в приграничном населенном пункте Пханмунчжоме в ходе второго раунда двусторонних переговоров.
Для усиления взаимопонимания и укрепления доверия стороны договорились прекратить взаимные упреки, продолжить проведение переговоров, направленных на удовлетворение взаимных интересов, оказание содействия развитию межкорейских отношений.
Глава делегации РК также сообщил, что очередной диалог на высоком уровне будет проведен в удобное для обеих сторон время.
В чем важность события и каковы его перспективы? Первый момент: обстановка секретности, в которой готовилась встреча, и скорость, с которой мероприятие было проведено, показывают, что и на Севере, и на Юге, безусловно, есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы, как минимум, снизить накал межкорейского обострения. Те, кто знает публикации автора, посвященные межкорейскому обострению, могут помнить, что автор очень внимательно относится к опасности случайного обострения в результате иррациональных факторов или несанкционированных действий снизу, включая провокации. Курс на создание такой переговорной площадки вне зависимости от того, какова будет ее действенность, несколько снижает эту вероятность.
Для сравнения: несколько других, формально более засекреченных, мероприятий становились жертвами утечки информации, за которой стояли политические интриги. Так, например, было с программой южнокорейских военных учений, которая, как оказалось, носила совсем не оборонительный характер. В этом же случае СМИ узнали о консультациях только за пару дней до начала мероприятия, из официального заявления Министерства объединения РК. Также можно обратить внимание, что Совет национальной безопасности является органом, значение которого повысилось именно при нынешнем президенте РК Пак Кын Хе. Этот орган она как бы поставила над министерством обороны, руководитель которого не принадлежит к ее фракции и является сторонником прежнего курса.
Со стратегической точки зрения инициатива мероприятия исходила от южан: Пак Кын Хе заговорила о восстановлении доверия в межкорейских отношениях практически сразу после вступления в президентскую гонку. Но с тактической инициативу проявили северяне, настоявшие на весьма высоком уровне участвующих во встрече чиновников.
Здесь хочется отметить три важных момента. Первое — это то, что обычно северокорейцы крайне редко выступают с мирными предложениями на фоне крупномасштабных учений в РК. Обычно в этот период они, наоборот, отвечают жесткой риторикой и угрозами превратить Сеул в море огня в случае любых попыток провокаций. Южане платят той же монетой, и период учений проходит в обстановке повышенной напряженности. В этот раз северяне изменили тактику.
Второй момент связан с высказыванием министра обороны РК, который принадлежит к консервативной фракции. Он еще в начале года объявил о том, что в период с конца января по начало марта 2014 г. северокорейские военные провокации будут чрезвычайно вероятны. Риторика и комментарии были таковы, что у некоторых левых авторов возникла мысль, не собирается ли в это время что-то устроить не Север, а южнокорейская сторона с тем, чтобы заранее списать какие-то свои действия на провокационную активность Севера. Полсрока прошло, но пока все тихо. Правда, учения еще не начались.
Третий момент связан с тем, чего ожидали от северокорейского руководства на фоне судьбы Чан Сон Тхэка. Если аудитория помнит, тон комментаторов сводился к тому, что на Севере будут закручивать гайки, и для поднятия своего престижа Ким Чен Ын точно устроит что-нибудь провокационное на межкорейском фронте или, как минимум, активизирует антиюжную риторику. Да, внутри страны идут чистки приверженцев Чана и лиц, замеченных в коррупции, но тон северокорейских заявлений скорее остается дежурным. Не протестовать против проведения учений там не могут, но агрессивности стало меньше, чем год назад.
Некоторые сетевые «эксперты» приписывают северокорейские инициативы тому, что «наверно, у них опять кончилась еда». Они будут разочарованы. Продовольственные проблемы КНДР сокращаются, и если урожай 2014 года будет хорошим, Север выйдет на уровень самообеспечения (пусть и по минимальному варианту – 1415 калорий в сутки на человека) и не будет испытывать нужду в бесплатной гуманитарной помощи. Улучшившееся экономическое положение страны позволит Северу закупать провиант за границей, что он и без того делает последние несколько лет.
Ясно, что первый шаг был скорее зондирующим, и потому интересно то, когда будет следующий раунд подобной встречи. Пока в остатке теоретическая готовность встречаться и обсуждать какие-то темы, а также – четко видны проблемы, которые будут сопровождать это обсуждение.
Во-первых, это давление общей политической конъюнктуры. Пак Кын Хе – не марионетка США, и ее курс существенно отличается от политики проамериканского Ли Мён Бака, который, наоборот, часто «бежал впереди паровоза». Однако ее внутриполитическое положение еще недостаточно стабилизировано, да и давление со стороны Штатов присутствует. Поэтому у обеих сторон всегда есть возможность отступить на прежние позиции, сказав, что «мы были готовы к диалогу, но поведение другой стороны показывает ее недоговороспособность». Такое переступание вперед – назад с преувеличенным цеплянием к процедурным и протокольным вопросам было, кстати, характерно и для переговоров в Пханмунчжоме, которые положили конец Корейской войне в 1951-53 гг., помотав немало нервов всем их участникам.
Во-вторых, темп переговоров должен быть очень ровным, поскольку и у северян, и у южан есть привычка «принимать вежливость за уступку, а уступку – за слабость», после чего немедленно пытаться развить успех, расширить прорыв и объявить о своей дипломатической победе. Другая сторона в ответ на такое обычно огорчается и приостанавливает процесс, иногда шумно хлопая дверью.
Наконец, «танго – это танец для двоих», и для достижения консенсуса необходимо, чтобы обе стороны предприняли какие-то меры по сближению, которые бы показались зримыми их партнерам. Не случайно Пак Кын Хе критиковали за то, что в ее программе было много требований к Северу, но ни одного четкого указания на то, как должен измениться Юг.
Понятно, что у каждой стороны есть позиции, которые она не может просто так сдать. У южан это – проведение военных учений, которые они не могут отменить. Максимум, на что они готовы сейчас – отмена наиболее залихватских действий наподобие использования стратегических бомбардировщиков и отработки ядерных ударов по северокорейской территории. Северянам же, например, тяжело в одночасье привести свою риторику к современным международным стандартам или пойти на уступки по ядерной проблеме.
Что же до обсуждавшейся темы встреч разделенных семей, то важность этого мероприятия, сыгравшего значительную роль в ранних межкорейских контактах, со временем снижается: дивергенция между двумя Кореями растет, а помнящие друг друга представители разделенных семей умирают. Соответственно, тема все меньше пользуется общественной поддержкой, и в связанные с этим циничные политические игры играют и Север, и Юг. Кратковременные встречи стариков – это дешевое мероприятие, служащее символической галочкой, а если оно не случится, то обманут надежды только небольшой группы лиц.
Таким образом, стороны обозначили свои позиции по принципиальным вопросам, скорее, показав то, какие карты они не готовы сдать. Но посмотрим, как процесс будет развиваться дальше, помня, что быстро такие дела не делаются. Как отмечает в своем материале на эту же тему корреспондент РГ Олег Кирьянов, официальный Сеул не драматизирует ситуацию. С одной стороны, было много надежд, а с другой – с самого начала присутствовало понимание, что сразу обо всем договориться не получится.
Перед своим отъездом в Пханмунчжом Ким Гю Хен заявил: «Я намерен вести диалог на основе открытого подхода и души, нацеленный на поиск шанса для открытия новой эпохи на Корейском полуострове». И будем надеяться, что благодаря такому настроению переговоры будут продолжены и приведут к позитивным результатам.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
