4 июля 2020 г. исполняется ровно год с того момента, как Япония ввела ограничения на экспорт в РК т.н. «трех F»: трёх видов сырья для микроэлектронной промышленности — фторированных полиимидов, фторида водорода и фоторезистов. В Южной Корее этот момент назвали началом торговой войны.
Напомним суть дела: Япония выделяет 1120 наименований товаров в качестве стратегических и контролирует их экспорт. Из этих товаров 857 считаются «чувствительными», и их экспорт в страны, которые не входят в список предпочтительных торговых партнеров Токио, требует индивидуальных лицензий, которые подлежат строгой проверке.
1 июля 2019 года Япония изменила свои правила экспорта трех ключевых материалов, связанных с производством полупроводников (с всеобъемлющих разрешений на индивидуальные разрешения) и объявила, что она исключит Южную Корею из своего “белого списка” стран, которые пользуются упрощенным процессом экспорта стратегических материалов. Формально потому, что Сеул не контролирует торговлю материалами, которые могут быть использованы в военных целях. Однако Токио не предоставил оснований для подтверждения своих утверждений, и Сеул считает, что ограничения были политически мотивированы решениями Верховного суда Южной Кореи, которое призывало японские фирмы компенсировать выжившим южнокорейским жертвам принудительного труда военного времени.
В ответ Южная Корея вычеркнула Токио из списка своих надежных партнеров и в сентябре 2019 года обратилась за посредничеством во Всемирную Торговую Организацию (ВТО), а также не стала продлевать двустороннее соглашение о защите конфиденциальной информации в военной сфере (GSOMIA).
Как развивался торговый спор затем и каковы его текущие итоги?
22 ноября 2019 года стороны договорились возобновить политический диалог и временно приостановить процесс урегулирования конфликтов в ВТО на время этого диалога. В ходе переговоров Япония разъяснила, что причинами для ужесточения процедуры экспорта в РК послужили несколько факторов: прекращение двустороннего политического диалога, недостаточный контроль со стороны РК при экспорте стратегических материалов и нехватка южнокорейских профессиональных кадров для контроля экспорта.
12 мая 2020 директор департамента торговой политики министерства промышленности, торговли и энергетики РК Ли Хо Хён заявил, что до конца мая правительство Японии должно прояснить позицию по вопросам исключения РК из списка приоритетных партнёров и введения ограничений на экспорт «трех F». Как отметили представители министерства, правительство РК внесло поправки в закон о внешней торговле и создало отдел по торговле и политике безопасности, поэтому Япония не имеет препятствий для экспорта в РК.
В указанный срок Токио не ответил (по иной версии, ответ «отличался от ожидаемого»), и 2 июня 2020 г. Южная Корея заявила, что вновь подаст жалобу в ВТО, чтобы «предотвратить неопределенность в отношении глобальной цепочки поставок для компаний обеих стран и доказать незаконность и несправедливость действий Японии».
30 июня 2020 г. исследователь Корейской международной торговой ассоциации Хон Чжи Сан отметил, что Япония может ввести новые ограничения на экспорт против Южной Кореи в случае, если южнокорейский суд распорядится о продаже арестованных активов японской фирмы, проигнорировавшей решение о выплате компенсации жертвам принудительного труда.
Скорее всего, решение о создании комиссии по урегулированию торгового спора между РК и Японией будет принято 29 июля, и южнокорейская сторона намерена увеличить вероятность «правильного решения», выдвинув на пост генерального директора ВТО нынешнего министра торговли РК Ю Мен Хи, однако: а) Япония этого так не оставит, б) вывод из белого списка не является запретом на экспорт, в) процедура разбирательства займёт много времени – скорее всего, несколько лет. Кроме того, сама структура ВТО сейчас претерпевает серьёзные трудности.
В какой мере Сеул смог преодолеть зависимость от японских поставок? Никаких серьезных сбоев в производстве чипов и дисплеев в Корее не наблюдалось. LG Display еще в октябре 2019 г. смогла полностью заменить японский фтористый водород на корейский аналог.
17 июня 2020 г. SK Group сообщила о том, что её дочернее предприятие SK Materials приступило к массовому производству фторида водорода высшего качества, построив завод в провинции Кёнсан-Пукто. К 2023 году планируется увеличить долю отечественного сырья в общем потреблении фторида водорода до 70%.
Согласно данным лета 2020 г., зависимость от фоторезиста и травильного газа, импортируемого из Японии, снизилась на 6% и 33% соответственно, поскольку компании диверсифицировали свои маршруты поставок бельгийским и тайваньским фирмам. Зависимость от импорта фторированного полиимида из Японии остается более чем 90%, но воздействие на отечественный бизнес ограничено, поскольку многие компании сами начали производить этот материал. Среди них — компания Kolon Industries.
Посмотрим на эффекты войны в транспорте и туризме. В период с июля по октябрь 2019 г. объём перевозок между РК и Японией составил 5 млн 430 тыс. человек, что на 21,2% меньше, чем за тот же период прошлого года. Однако затем трафик практически свелся к нулю из-за пандемии коронавируса — авиасообщение между РК и Японией сократилось на 90%.
Всего в 2019 г. экспорт Южной Кореи в Японию сократился до 28 млрд долларов США — на 6,9% в 2019 году по сравнению с предыдущим годом. Южнокорейский импорт из Японии сократился с более широкой маржой в 12,9% до 47 миллиардов.
Южнокорейцы любят выделять объём поставок пива, так как до 2018 года Южная Корея была крупнейшим импортером японской пивной продукции. Но в ноябре 2019 г. он снизился на 48,7%, в январе 2020 г. на 98,2%, а в апреле упал на 87,8 процента по сравнению с предыдущим годом.
Тем не менее, хотя СМИ РК постоянно пишут, что «торговая война наносит больший ущерб Токио, чем наоборот» и «японские предприятия из сфер, в которых были наложены запреты, продолжают нести огромные потери», профицит японской торговли сократился, но не исчез, не говоря о том, что диверсификацией занимался не только Сеул. Более того, как говорится в докладе Корейской международной торговой ассоциации, Корея по-прежнему зависит от японских промышленных материалов и деталей даже после того, как Сеул увеличил усилия по локализации этих материалов. Из 100 товаров, объем импорта которых из Японии превышает 1 миллион долларов, а зависимость от импорта в Токио превышает 70%, 57% были отнесены к категории полупроводниковых приборов, пластмассовых материалов или нефтехимических материалов.
«Учитывая, что материалы, затронутые японскими экспортными ограничениями в прошлом году, были отнесены к категории чувствительных стратегических товаров, другие товары в этой категории могут быть затронуты в случае введения Японией дополнительных экспортных ограничений», — говорится в докладе. И хотя усилия Кореи по диверсификации торговых партнеров и локализации ключевых материалов предотвратили неудачи отечественной промышленности в обеспечении безопасности материалов, отечественный бизнес и правительство должны внимательно следить за ситуацией и прилагать усилия для устранения неопределенности в цепочках поставок.
Подведем итоги. Хорошо, что эпидемия коронавируса вытеснила эту тему из новостей, заодно показав, что такое реальный, а не гипотетический ущерб экономике. Так, по вирусной причине исходящие поставки из Южной Кореи, вызванные пандемией, упали на 23,7%.
Ибо, если вынести за скобки южнокорейские заявления и посмотреть на факты, то станет понятно, что со стороны Японии торговой войны нет. Нет кампании по бойкоту корейских товаров, сбивающейся на откровенный расизм и ведущейся на государственном уровне через прокси прикормленные патриотические организации. По сути, корейцев просто перевели с привилегированного уровня обслуживания на обычный, а стратегические материалы все равно отгружаются – просто с большими бюрократическими проволочками.
Вообще, за время начала торговой войны, Япония более 12 раз одобряла экспорт вышеуказанных видов сырья для южнокорейских компаний, но, по мнению СМИ РК, «это не говорит об изменении позиции Токио». По их мнению, отправка в РК фтористого водорода была разрешена в связи с истечением 90-дневного срока рассмотрения запроса на продажу данной продукции. Если бы этот срок был превышен, то данный факт мог быть использован против Японии в ходе разбирательства в ВТО.
В результате бесконечные препирательства двух стран продолжаются «на иных фронтах» — от требований компенсаций жертвам принудительного труда в колониальный период до вопросов исторической памяти. Но о них – в следующих материалах.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
