Вначале автор хотел написать этот текст по мотивам очередного требования «прогрессивной общественности РК» уволить американского посла, но потом понял, что если посмотреть на проблему шире, филиппики в его адрес маскируют большее.
Если смотреть по заявлениям Муна и перформансам, которые устраивают проправительственные НГО, может создаться впечатление о том, что президент Южной Кореи ведет гордую и независимую внешнюю политику, стараясь дистанцироваться от США и защищая национальные интересы, в том числе собственную линию в межкорейском диалоге. Если же посмотреть не на слова, а на факты, то из случая в случай можно видеть один и тот же паттерн.
Вначале возникает некий вызов, следствия из которого не выглядят приятными для корейской политики или экономики. Президент Мун и его окружение делают по этому поводу ряд громких заявлений в стиле покойного Но Му Хёна, который очень любил заявлять, что «мы не будем ползать на брюхе перед американцами». В Вашингтоне недоуменно поднимают брови, и нередко эту позицию озвучивает именно Харрис – как посол, ему положено. Реплика посла вызывает очередную истерику профессиональных патриотов, припоминающих усы и японскую кровь, и устраивающих очередной чемпионат по метанию ботинок в портрет. Однако после серии патетических заявлений и антиамериканских перформансов Сеул делает всё, что его просили, но при этом то, что «на стул сели не прямо, а боком», позиционируется как важная внешнеполитическая победа и демонстрация гордости и независимости.
Пройдемся по конкретным случаям. Соглашение об обмене военной информацией с Японией (GSOMIA), которое Мун собирался разрывать на фоне торговой войны, не было разорвано в последний момент. Формально это делалось в ответ на будущие уступки Японии, которых, однако, не произошло. Хорошо, что эпидемия коронавируса вытеснила эту тему из новостей, заодно показав, что такое реальный, а не гипотетический ущерб экономике стране. Ибо, если вынести за скобки южнокорейские заявления и посмотреть на факты, то станет понятно, что со стороны Японии торговой войны нет. Нет кампании по бойкоту корейских товаров, сбивающейся на откровенный расизм и ведущейся на государственном уровне через прокси прикормленные патриотические организации. По сути, корейцев просто перевели с привилегированного уровня обслуживания на обычный, но стратегические материалы все равно отгружаются – просто с большими бюрократическими проволочками.
Слухи о том, что на фоне отсутствия существенного прогресса в соответствующих консультациях между двумя сторонами соглашение все-таки разорвут, поползли. Но 12 февраля 2020 г. анонимный официальный представитель Голубого дома заявил, что «сохранение соглашения Южной Кореи с Японией об обмене военной информацией является жизнеспособным вариантом в зависимости от отношения соседней страны к ее экспортному контролю против Сеула. GSOMIA все еще остается для нас приемлемым вариантом», — сказал чиновник на условиях анонимности, добавив, что окончательное решение еще не принято.
Блестящие заявления президента о том, что индивидуальные поездки в Северную Корею не нарушают санкций ООН и что это может в конечном итоге побудить Север вернуться к диалогу, также ничем не кончились. В госдепартаменте США в очередной раз подтвердили позицию о необходимости продвижения этой инициативы параллельно процессу денуклеаризации КНДР, что в переводе с дипломатического означало «не бегите впереди паровоза». Гарри Харрис тоже заявил, что тема индивидуальных поездок южнокорейцев в КНДР, озвученная Мун Чжэ Ином, в первую очередь должна быть согласована с американской стороной. В противном случае возможны непредвиденные последствия, в том числе санкции США. Это вызвало критику различных кругов южнокорейской общественности, представитель Голубого дома прямо заявил, что «это очень неуместно для посла, чтобы сделать такое заявление в средствах массовой информации по поводу замечаний, сделанных президентом принимающей страны», чиновник из министерства объединения указал, что «политика в отношении Северной Кореи находится под нашим суверенитетом», а один из депутатов сказал, что слова Харриса «могут быть расценены как его вмешательство во внутренние дела и что это совсем не полезно для южнокорейско-американского альянса».
Увы, в госдепартаменте выразили «полное доверие Гарри Харрису, который усиленно работает над укреплением двустороннего союза», и отметили, что его реплики не ставят под сомнение суверенитет Южной Кореи.
После этого в Сеуле стали сдавать назад — 17 января 2020 г. на встрече с журналистами в посольстве РК в Вашингтоне специальный представитель РК по вопросам мира и безопасности на Корейском полуострове Ли До Хун, в частности, сказал, что такие поездки не противоречат санкциям Совета Безопасности ООН, но у туристов могут возникнуть проблемы при провозе на территорию Севера электроники и других запрещённых предметов. Именно это требует консультаций союзников. При этом от прямого ответа на вопрос о том, согласны ли США с тем, что индивидуальные туристические поездки в КНДР не подпадают под санкции, Ли До Хун уклонился и только сказал что межкорейские проекты будут обсуждаться на рабочих переговорах с США. Вот вам и весь «наш суверенитет», после чего тема ушла из новостей и окончательно растворилась на фоне эпидемии коронавируса.
Похожая ситуация случилась и с американским требованием заставить Сеул принять участие в проекте Международной морской безопасности (IMSC) — коалиции стран, чьи военно-морские подразделения направляются в этот район для обеспечения безопасности судоходства. Выступая 14 января на новогодней пресс-конференции, президент РК отметил, что стабильные отношения с Ираном важны как в политическом, так и в экономическом плане, так как эта страна является одним из поставщиков нефти в РК и местом работы южнокорейских строительных компаний. Но когда его спросили во время его новогодней пресс-конференции в январе о предполагаемом размещении военных сил в Ормузском проливе, Мун Чжэ Ин признал, что это предложение «связано с рядом сложных вопросов», и пообещал «продолжать искать «практическое решение».
16 января 2020 г. глава Администрации президента Но Ен Мин заявил, что «мы еще не решили, будем ли участвовать …Но правительство рассматривает возможные пути защиты жизни и имущества наших людей и компаний на Ближнем Востоке в условиях недавних политических потрясений там».
И каково было решение? — 21 января правительство объявило, что южнокорейский военно-морской контингент «Чхонхэ» (новейший эсминец с командой спецназа на борту), который формально должен бороться с сомалийскими пиратами, «расширил свою сферу деятельности» с Аденского залива до Оманского и Арабского заливов. Однако и в министерстве обороны РК это отметили особо: «Чхонхэ» отправится в данную зону не в рамках возглавляемой США международной коалиции в Ормузском проливе, а для выполнения собственной миссии. И как оказалось, такая идея обсуждалась еще с мая 2019 г., так что это точно не то, что вы подумали!».
Чтобы подсластить пилюлю, министр обороны РК Чон Гён Ду заявил, что если конфликт между США и Ираном выльется в прямое вооружённое столкновение, то подразделения войск Южной Кореи, направленные в Ормузский пролив, не будут принимать участие в столкновении на чьей-либо стороне. Однако, по сведениям автора, это не мешает контингенту тесно координировать свою военную активность с американской стороной.
Немудрено, что с такой «независимой политикой» межкорейский диалог парализован, и СМИ Севера открыто пишут, что Мун «не на водительском сиденье». Но автор задается вопросом: как долго еще такие популистские игры будут продолжаться? У подобных приемов ограниченный срок годности, и злоупотребление их количеством может привести к тяжелым политическим последствиям. На каком-то этапе люди начинают видеть, что король голый.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
